Мятный поросенок - Бодэн Нина. Страница 13

   - Где есть поросенок, - говорила она, - там нет помойки. А весной придется нам пошарить вдоль межей и живых изгородей, чтобы насоби­рать ему одуванчиков, осота: поросенку нужно много свежей зелени, что­бы расти здоровым и крепким. Кормежка тут главное дело, - говорила мама. - У богача доход от капитала, а у бедного с поросенка.

   - Как это - доход? - спросила Полл.

   - Да так, - ответила мама быстро. - Не придавай значения.

   - А разве мы бедные?..

   Полл сразу подумала про Анни Даусетт. Анни всегда ходила в скри­пучих башмаках и в женском платье, только подкороченном, и тетя Гарри­ет каждый день пекла ей картошку. Еще Полл подумала, не рассказать ли маме про то, что ей поведала Анни. Но решила не рассказывать: считается, что дети этого знать не должны и не знают.

   - Б е д н а я - это Анни Даусетт, - сказала Полл.

   - Бедность тоже разная бывает, - сказала мама.

   Она это сказала в о о б щ е и с тем выражением заботы и смятения, ко­торое у нее теперь часто бывало; дети уже знали: когда у мамы такое лицо, то лучше ничего не спрашивать и не просить.

   Даже папины письма не могли ее ободрить, хотя, кажется, должны бы­ли. Дядя Эдмунд бросил свою фруктовую ферму, перебрался из Калифор­нии в Колорадо и заправлял там каким-то кабачком. И папа с ним. Каба­чок принадлежал женщине по имени Берта Адамс, и почему-то дядя Эд­мунд тоже стал звать себя Адамсом - с чего бы вдруг?

   - Не нравится мне это дело, - говорила мама тете Саре. - Какой-то у этого дела сомнительный душок.

   - Сомнительный? - Джордж как бы удивился. - Дело питейное, так какой же у него может быть душок?

    Тетя Сара только раз глянула на него, и он снова уткнулся в свою книгу.

   - Похоже, что и фруктовая ферма тоже не принадлежала Эдмунду, - сказала мама. - Джеймс писал, что Эдмунд только управлял ею и что у него какие-то там неприятности.

   - Ничего удивительного, - откликнулась Сара. - У Эдмунда иначе и не бывало никогда. Но я удивляюсь Джеймсу: как он позволил себя втянуть? Уж он-то знает Эдмунда! У Джеймса, что ни говори, всегда была разумная голова на плечах.

   - Да, но еще и простодушное сердце в груди! - возразила мама.­ - А эти два качества порой не слишком уживаются.

   Она положила папино письмо за часы, что на камине, погляделась в зеркало, что над часами, прошлась рукой по своим волнистым коротким волосам.

   - Что же, - проговорила она. - Ну, что же! Если Джеймс в ближай­шее время не разбогатеет, то мне придется сделать это самой.

   Она отправилась к Маллену в его магазин на Маркет-сквер; на ней бы­ло лучшее ее пальто, отделанное стеклярусом, и шляпа тоже лучшая. Вернулась она усталая и будто чуть меньше ростом. Полл и Лили наблю­дали, как она вытянула шляпные булавки, как сняла шляпу, вздохнула.

   Лили спросила:

   - Так что, мама, ты будешь работать у Маллена?

   Она покачала головой и села к огню. Джонни подошел, прислонился к ее ноге. Она слегка потрепала его уши и сказала:

   - Вот так, моя славная свинка!

   Лили сказала уже с возмущением:

   - Но почему? Он же сам говорил, что даст тебе работу, говорил ведь?

   - Он и дал бы. Он готов отдать всю мастерскую под мой надзор, поставить меня выше Мериголд Багг. Мне это вообще не слишком нравит­ся - за все отвечать. Но кабы только это! Маллен едва начал объяснять, что к чему, а уж я поняла, куда он клонит, знаю я его, старого черта! Ко­нечно, он ничего не сказал прямо, но недолюбливает он Мериголд. Харак­тера ей не хватает, чтобы иметь с ним дело: она ведь неплохая швея и луч­шая закройщица из всех, кто у него есть, но он все равно ее в грош не ста­вит. А заполучивши меня и отдав мне крой и подгонку, он бы ее вообще выставил. И куда ей тогда деваться, бедняжке? Этот ее детина, которого надо кормить и растить, да еще старик отец - его же упекут в богадель­ню, если она о нем не позаботится. И во всем мире ни души, чтобы помочь ей, посочувствовать.

    Полл сказала:

   - Но, мама, ведь ты не любишь миссис Багг. Это просто невозможно, чтобы ты ее любила!

   - Тем хуже, потому что она-то считает меня своей подругой. Это был бы для нее двойной удар, если бы я заняла ее место.

   - Бедная мамочка! - сказала Лили и подошла к ней, чтобы обнять.

   Полл подумала, что ей бы первой это сделать, а теперь будто без нее обошлись, и вот она сидит в сторонке, пока мама улыбается Лили и держит ее руку у своей щеки.

   - Ах, дочка, - говорила мама Лили, - какой бы она нынче ни была, эта Мериголд, но ведь девчонками мы ходили вместе, разве я могу это позабыть? Она не всегда была такая сморщенная, нет, в ней тоже искра была. Помню, мы были еще ученицами и жили, как вы знаете, у хозяина, а старый Маллен кормил скудно и плохо. Даст иной раз вареного горо­ха - вот и весь обед, а мы выкинем все в окошко, пусть куры клюют, а са­ми тайком, черным ходом, в магазин, в бакалею. А там стоял за прилавком один молодой парень, он нам хлеба давал и сыру. «Повесят меня из-за вас!» - говорил он, но все равно не отказывал. И вот мы пробираемся на­зад, несем в передниках добычу, а однажды Мериголд чуть не попалась - столкнулась нос к носу со стариком Малленом. Он ей и говорит: «Откуда вы и куда, мисс? И что у вас в переднике?» Я шла сзади и чуть не умерла со страху, а Мериголд нос кверху и отвечает: «Я на вас удив­ляюсь, мистер Маллен, как можете вы задавать девушке такие неделикат­ные вопросы!» И - мимо, вся дыша гневом и добродетелью. Ситуация, пожалуй, не слишком веселая, но у него было такое лицо, и мы так смея­лись потом!.. А теперь мне грустно видеть, как она перед ним приседает, как разговаривает... -  Мама глубоко вздохнула, глядя в огонь, и вдруг лицо ее напряглось, она повернулась к Лили и проговорила чуть ли не с яростью: - Запомни, дочка, этим-то и страшна бедность! Не голодом и не дырявыми башмаками, а тем, что от нее порою душа нищает! И как бы ни повернулась твоя жизнь, э т о г о ты никогда не допустишь, обещай мне!..

   Полл промолвила в смущении:

   - А я ненавижу, если вдруг голод!

   При этих словах мама вскочила со своего места, бросилась к Полл и так крепко прижала ее к себе, что Полл услышала, как бьется мамино сердце.

   - Овечка ты моя! - проговорила она, задыхаясь. - Никогда ни за что не будешь ты голодной! Я тебя испугала? Как это глупо с моей стороны, да и пугаться-то нечего! Все будет хорошо, уж вы мне поверьте.

   Лили рассмеялась:

   - Тетя Сара не позволит нам голодать. Полл это сама понимает и просто слегка прикидывается, ты же ее знаешь! Не волнуйся, мама!

   Мама глубоко вздохнула, потом выдохнула медленно, и Полл слышала, как скрипнули ребра ее корсета. Она отпустила от себя Полл, улыбнулась Лили, и голос у нее был уже совсем ровный:

   - Да, конечно. Мы все это понимаем, разумеется. Это было глупо с моей стороны.

   Мама заказала печатное объявление и разослала всем своим старым клиентам. И в окне выставила:

   ЭМИЛИ ГРИНГРАСС

   С ПОЧТЕНИЕМ ИЗВЕЩАЕТ ВСЕХ ЖИВУЩИХ В ОКРУГЕ ДАМ,

   ЧТО ОНА ПРИНИМАЕТ ЗАКАЗЫ

   НА ЖЕНСКУЮ ВЕРХНЮЮ ОДЕЖДУ И ПЛАТЬЕ

   И ВЫРАЖАЕТ НАДЕЖДУ, ЧТО ЕЕ УМЕНИЕ УЧИТЫВАТЬ ЛИЧНЫЕ

   ОСОБЕННОСТИ ЗАКАЗЧИКОВ

   ПОЗВОЛЯЕТ ЕЙ РАССЧИТЫВАТЬ НА ИХ ДОВЕРИЕ И ПОКРОВИТЕЛЬСТВО.

   ВОЗГЛАВЛЯЯ В ТЕЧЕНИЕ РЯДА ЛЕТ ПОШИВОЧНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

   ИЗВЕСТНОЙ В ОКРУГЕ ТОРГОВОй ФИРМЫ,

   ОНА ТЕПЕРЬ РАСПОЛАГАЕТ НЕОБХОДИМЫМ ОПЫТОМ, ЧТОБЫ ЛЮБАЯ

   ДОВЕРЕННАЯ ЕЙ РАБОТА УДОВЛЕТВОРЯЛА САМОМУ ВЗЫСКАТЕЛЬНОМУ

   ВКУСУ.

   ГАРАНТИРУЮ ПОКРОЙ ПО ФИГУРЕ И ПО ПОСЛЕДНЕЙ МОДЕ.

   Прошло несколько дней, никто не откликнулся, никто не приходил. Но вот однажды после обеда постучалась старушка мисс Мэнтрипп, что жила в последнем коттедже на их улице. Она осведомилась, не сошьет ли ей мама блузку из кружева, которое у нее давным-давно отложено «до осо­бого случая».