Тропа к Чехову - Громов Михаил Петрович. Страница 29

Есть какая-то непреодолимая словарная трудность, не позволяющая сказать, что Чехов был в литературе предшественником или учителем Горького. Они были современниками, но принадлежали не только к разным поколениям, но, пожалуй, к разным литературным эпохам. «Горький моложе нас с тобой, у него своя жизнь», – заметил Чехов в письме к Вл. И. Немировичу-Данченко 2 ноября 1903 года.

Советы и замечания, часто довольно суровые, которые он давал Горькому, отражали высокое совершенство, стилистическую скромность и простоту его собственного искусства, но едва ли годились для писателя с ярким приподнято-романтическим стилем, каким был Горький. «У Вас так много определений, что вниманию читателя трудно разобраться и оно утомляется. Понятно, когда я пишу: «Человек сел на траву»; это понятно, потому что ясно и не задерживает внимания. Наоборот, неудобопонятно и тяжеловато для мозгов, если я пишу: «Высокий, узкогрудый, среднего роста человек с рыжей бородкой сел на зеленую, уже измятую пешеходами траву, сел бесшумно, робко и пугливо оглядываясь…» Грубить, шуметь, язвить, неистово обличать – это несвойственно Вашему таланту… я посоветую Вам не пощадить в корректуре сукиных сынов, кобелей и пшибздиков, мелькающих там и сям на страницах «Жизни» (А. М. Горькому, 3 сент. 1899 г.).

Две знаменитейшие пьесы, шедшие на сцене Московского Художественного театра в начале XX века – «На дне» (1902) и «Вишневый сад» (1904), – связаны между собою определенным художественным противоречием. «Человек – это звучит гордо», – провозгласил горьковский Сатин. «Какая там гордость, есть ли в ней смысл, если человек физиологически устроен неважно, если в своем громадном большинстве он груб, неумен, глубоко несчастлив. Надо перестать восхищаться собой. Надо бы только работать», – возразил ему чеховский Трофимов (см.: Громов М. П. О жанровой природе пьесы А. П. Чехова «Вишневый сад»//А. П. Чехов – великий художник слова. Ростов-на-Дону, 1960).

В отношениях Чехова и Горького особое место заняла история издания первого собрания сочинений. Право на него в 1899 году приобрело книгоиздательство А. Ф. Маркса, выплатившее Чехову 75 тысяч рублей. Уже через два-три года А. Ф. Маркс получил более 200 тысяч рублей прибыли. Выяснилось, что договор был несправедливым, и Горький попытался добиться его пересмотра, чтобы издать сочинения Чехова на условиях более выгодных. Своему помощнику по издательству «Знание», К. П. Пятницкому, Горький писал: «Мысль об издании его рассказов «Знанием» не дает мне покоя. Заложим жен и детей – но вырвем Чехова из Марксова плена!» (9—10 авг. 1901 г.). Правда, этот замысел осуществить не удалось – Чехов не стал затевать тяжбу с Марксом.

С Горьким связано одно из самых ярких общественных выступлений Чехова, сложившего с себя звание почетного академика, когда правительство, не посчитавшись с волей Академии наук, не утвердило Горького в этом звании.

В 1900 году Горький опубликовал статью «По поводу нового рассказа А. П. Чехова «В овраге», в которой по-новому поставил проблему чеховского мировоззрения. Ему принадлежат также написанные в 1905 году воспоминания «А. П. Чехов».

Григорович Дмитрий Васильевич

(1822–1899)

Известный прозаик, учившийся в свое время с Достоевским, знавший Некрасова, Тургенева и весь славный круг «Современника», где в 1847 году написан его знаменитый «Антон Горемыка». В 1850-х годах напечатал ряд романов в духе «натуральной школы» («Проселочные дороги», «Рыбаки», «Переселенцы»), затем надолго отошел от писательства, занимаясь делами Общества поощрения художеств. В середине 1880-х годов появились новые его повести (в их числе и «Гуттаперчевый мальчик»); в 1893 году были опубликованы «Воспоминания».

25 марта 1886 года послал Чехову письмо, которое стало поворотной вехой в судьбе молодого писателя. «Как Вы приласкали мою молодость, так пусть Бог успокоит Вашу старость, я же не найду ни слов, ни дел, чтобы благодарить Вас», – писал ему Чехов 28 марта 1886 года.

«…У Вас настоящий талант, – талант, выдвигающий Вас далеко из круга литераторов нового поколенья… Я не знаю Ваших средств; если у Вас их мало, голодайте лучше, как мы в свое время голодали, поберегите Ваши впечатления для труда обдуманного… писанного в счастливые часы внутреннего настроения. Один такой труд будет во сто раз выше оценен сотни прекрасных рассказов, разбросанных в разное время по газетам» – такова была заветная мысль Григоровича, к которой он возвращался впоследствии много раз.

Чехов встретился с ним в декабре 1885 года, когда впервые приехал в Петербург. В литературных кругах к Григоровичу относились как к классику, его рекомендации много значили и для Суворина, и для комиссии по Пушкинским премиям Академии наук, присудившей Чехову премию за сборник «В сумерках», и, наконец, для автора этого сборника, который, уступая настояниям Григоровича, несколько раз принимался писать роман, пробуя себя в этом чуждом ему жанре. По одному из первоначальных замыслов, «Степь» должна была стать первой частью обширного повествования с трагическим финалом, как того и хотел Григорович.

Чеховскую драматургию старый писатель совершенно не понимал и не принимал; 9 октября 1889 года, например, Театрально-литературный комитет с участием Григоровича отверг пьесу «Леший» (впоследствии легла в основу «Дяди Вани»).

П. М. Свободин писал Чехову об этом заседании: «Кончилось чтение. Григорович загорячился… «…странно, для представления на сцене в таком виде невозможно… так писал Достоевский… Это что-то такое между «Бесами» и «Карамазовыми», сильно, ярко, но это не комедия» (10 окт. 1889 г.; Переписка А. П. Чехова. Т. 1. М., 1984. С. 409).

Расположенность и доброе отношение к Чехову Григорович сохранил до конца своих дней.

Давыдов (настоящее имя Горелов Иван Николаевич) Владимир Николаевич

(1849–1925)

Актер петербургского Александринского театра; играл также в Русском драматическом театре Ф. А. Корша в Москве, был первым исполнителем роли Иванова (1887) и Светловидова в пьесе Чехова «Лебединая песня (Калхас)». Чехов ценил его опыт, советовался с ним: «Если верить таким судьям, как Давыдов, то писать пьесы я умею… Оказывается, что я инстинктивно, чутьем, сам того не замечая, написал вполне законченную вещь и не сделал ни одной сценической ошибки. Из сего проистекает мораль: «Молодые люди, не робейте!» (письмо Н. М. Ежову, 27 окт. 1887 г.)

Дягилев Сергей Павлович

(1872–1929)

Редактор журнала «Мир искусства» и «Ежегодника императорских театров», искусствовед, известнейший деятель русского театра. В 1902 году говорил с Чеховым о религии как основе культуры; 23 декабря 1902 года писал ему: «Нас прервали на выставке в самый интересный момент: «Возможно ли теперь в России серьезное религиозное движение?» Ведь это, другими словами вопрос, – быть или не быть всей современной культуре?» Чехов ответил ему 30 декабря 1902 года письмом, весьма важным для понимания его общественной позиции: «Вы пишете, что мы говорили о серьезном религиозном движении в России. Мы говорили про движение не в России, а в интеллигенции. Про Россию я ничего не скажу, интеллигенция же пока только играет в религию и главным образом от нечего делать. Про образованную часть нашего общества можно сказать, что она ушла от религии и уходит от нее все дальше и дальше, что бы там ни говорили и какие бы философско-религиозные общества ни собирались. Хорошо это или дурно, решить не берусь, скажу только, что религиозное движение, о котором Вы пишете, – само по себе, а вся современная культура – сама по себе, и ставить вторую в причинную зависимость от первой нельзя. Теперешняя культура – это начало работы во имя великого будущего, работы, которая будет продолжаться, быть может, еще десятки тысяч лет для того, чтобы хотя в далеком будущем человечество познало истину настоящего Бога, т. е. не угадывало бы, не искало бы в Достоевском, а познало ясно, как познало, что дважды два есть четыре».