Место силы - Колпакова Ольга Валерьевна. Страница 12

— И где они теперь, — пробормотал папа, — со своим добром? Кру — гом.

— Это загадка. Никто не знает, куда они ушли, где осели и почему иногда возвращались к сожженным городам, восстанавливали их до последнего столбика.

Мы стали обсуждать, зачем же они сожгли город, и, окончательно проснувшись, выбрались из палатки, продолжили разрабатывать версии уже на улице, укутавшись в спальники. Если бы это была экологическая катастрофа, то зачем бы они сжигали город? Может быть, начиналась какая-то болезнь? И они знали: чтобы зараза не распространилась, надо сжечь поселение. Но что это за болезнь, когда город надо сжигать, а вещи-то нет? Если только это психическая, духовная какая-то зараза…

— Может быть, разведём маленький костерок подальше от норы? — предложил Димка. — Глядя на огонь, удобнее думать. И чаю хочется.

Лёшка разрешил. Но котелка у нас всё равно не было, чтобы вскипятить воду. Тогда папа взял свою вопящую чашу и поставил на угольки.

Всё небо было в звёздах. Всё. Я никогда не видела в городе столько звёзд. Аркаимцы считали, что где-то высоко, в том небе, которое человеку не видно, есть всего одна звезда, у которой множество лучей. Внутри звезды сверкает огонь — это то, что может сделать человека живым. Это душа. Звезда мерцает: каждую секунду умирает и снова оживает. Умирая, она рассыпается множеством осколков. Сначала осколки появляются на видимом с Земли небе — это и есть звёзды. А оттуда осколки звезды, как капли одного дождя, как бусинки одного ожерелья, падают в мир и становятся людьми. Они расходятся по земле, но невидимые лучистые нити связывают их, и люди одной звезды притягиваются друг к другу. Поэтому все встречи на Земле не случайны. А когда люди умирают, они становятся звёздами и сначала поднимаются на небо, светят потомкам, а потом сливаются в сердцевине главной Звезды — в тот самый момент Звезда оживает.

— А мы с одной звезды? — зачарованный сказкой, прошептал Лёшка, прижимаясь к маме.

— Если мы вместе, то точно с одной, — кивнула мама.

— Дайте, я вас всех обниму! — расчувствовалась я, навалившись на папу с Димоном.

— А почему же мы тогда ругаемся? — удивился Лёха.

— Не знаю, — призналась мама.

— Я знаю, — сказал Димон и начал излагать придуманную им сегодня ночью теорию, из которой я только уяснила, что, если человек не понимает, кто он на самом деле и зачем он на Земле, он начинает притворяться кем-то другим, подражает кому-то. Или становится чьим-то рабом. Он предаёт свою душу — мечту. И тогда эти лучи — связи путаются или совсем рвутся. Человек начинает ненавидеть тех, кого раньше любил. И луч, что связывает тебя с Небом, становится кривым. А надо всего лишь понять, что тебе нужно по-настоящему.

— И как это понять, если сегодня модно одно, а завтра другое? — спросила я.

— Ты только о шмотках и мечтаешь, — покачал головой братец. — Ну, будешь ты завскладом, где этого барахла до крыши, и что, станешь счастлива? Это твоя мечта?

— Нет, конечно! Нечего меня передёргивать. Я имею в виду: человеку ведь всё время для счастья чего-нибудь надо.

— Обычно, денег, — сказал папа, подбросив в огонь веток.

— Ну что вы, — раздался незнакомый… впрочем, нет, очень даже знакомый голос биолога — матери… древней аркаимки — так назову её для краткости. — Чтобы быть счастливым, нужно всего лишь испытывать чувство счастья. Это обычная химическая реакция организма. Поверьте мне, как медику. Деньги — это костыли, которыми пользуется человек, забыв, как чувствовать счастье.

— Присаживайтесь, — предложил папа.

— Что вы, — она шагнула в сторону и… пропала! Я не вру. Я большими буквами напишу Я САМА ВИДЕЛА! Конечно, было темно, и костер у нас совсем маленький, но она шагнула в сторону, а шагов не было! Она просто растворилась!!! Вода в чаше стала выкипать, чаша загудела, как колокол, и никто, кроме меня, не обратил на это внимания!

— Я в детстве был весьма доволен своей судьбой. Если бы не дед, который всё время говорил: езжай в город, а то будешь, как я, всю жизнь коровам хвосты крутить, я бы никуда не поехал, — сказал папа, разливая чай.

— Мне бы для счастья — лошадь, — сказал Димка.

— А тебе, Лёш, чего не хватает? — спросила мама.

— А?! — Лёшка вздрогнул и спросонья пробормотал: — Спасибо, у меня есть.

— Каждый человек мечтает быть счастливым, — предположила мама. — Но иногда, если родители не очень счастливы, они начинают почему-то активно учить счастью своих детей, вместо того, чтобы налаживать свою жизнь. А дети, они сами лучше знают, что им нужно для счастья.

Может, я и знала. Но я забыла! Я даже не знаю толком — кто я.

Если бы мне сейчас давали имя, как бы меня назвали? Сидящая в ночи? Многофантазирующая?

Я — человек в модных штанах?

Я — мечтающая о собаке?

Я — желающая сделать в жизни что-то, но что — не знаю?Я — осколок звезды…

Папка на мамином ноутбуке «Дмитрий» / Папка «Аркаим и др.» / Файл «Путевые заметки»

Папа утром как с ума сошёл. Он нас чуть вместе с палатками не свернул и не сунул в багажник.

— В машину, — сказал он и сел за руль.

Мы дружно завыли, что не хотим. Всего две ночи на Аркаиме — этого мало!

— Будет вам ещё пять Аркаимов, — дал папа странное обещание, но куда собрался, так и не сообщил. Может, на раскопки решил поехать? На Южном Урале 20 городов, подобных Аркаиму, не зря всё это место назвали Страной городов.

— Хотя бы в туалет дай детям сходить, — попросила мама.

В похожий на скворечник домик тянулась длиннющая очередь, мы даже успели забежать в кафе и перекусить, а Динка пулей слетала на Шаманку, загадала желание.

А потом началось вообще нечто. Папа поехал непонятно куда. На все наши вопросы он только один раз буркнул:

— В Париж.

И мы приехали в Париж! В Челябинской области есть такая деревня! И даже маленькая Эйфелева башня есть. Смешно. Дома покосились, дороги кривые, а названа в честь столицы Франции. Впрочем, когда-то и французский Париж был деревней. Лёшка тут же подтвердил: дочь Ярослава Мудрого Анна, выйдя замуж за французского короля, писала домой жалобы: какая деревня этот Париж, не то что русские города!

Париж мы проскочили и помчались дальше, как оказалось… в Варну! Варна была уже побольше Парижа. И в Варне был Тамерлан. Башня Тамерлана. Но папа не собирался почтить память древнего полководца. Тем более его там и не было никогда. В мавзолее покоилась женщина с серьгами в виде знака вопроса. Зачем людям надо всё так запутывать? Слова перестали значить то, что должны.

Мавзолей остался позади. Мы совсем обалдели, когда папа остановился у границы с Казахстаном и пошёл с нашими паспортами на таможню.

— Он нас в рабство хочет продать, — предположила Динка. — Мам, ну узнай, в конце концов, куда же мы едем!

— Судя по карте, нах остен, — сказала мама.

— На восток, — перевел нам Лёшка.

— Но зачем? — завопили мы. — Если домой, то надо на север!

— Не знаю, — призналась мама, но, на всякий случай, позвонила на работу, сказала, что мы пока в Казахстане.

— И добавь, что пока живы! — добавила Динка.

Ночевали мы недалеко от Костаная.

А с утра папа опять даванул на газ. Нам уже было всё равно, куда нас везут. Зато хоть не дома каникулы торчать. Наверное, когда аркаимцы вытащили из домов всё своё добро, погрузили детей на телеги, подпалили город и поехали, они тоже не могли ответить детям на вопрос: куда теперь? Или могли, но до поры до времени не говорили?

Папа молчал. Кругом была степь, в окно смотреть надоело. Если только встречались юрты или мусульманские кладбища, мы высовывали головы. Кондишен накрылся, ехали с открытыми стёклами.

Лёшка от нечего делать развивал теорию, что вот хорошо было бы изобрести такой прыгучий антигравитационный аппарат. Подпрыгнул над Землей, повисел полчасика, а Земля-то за это время повернулась. Ты спустился совсем в новом месте.

Динка где-то потеряла свою косметичку. Но, что странно, не расстроилась. Потому что она и так была расстроена скоропостижным отъездом из Аркаима.