Будни отважных - Белов В. В.. Страница 38

Сержант Кривонос подозвал одного из курсантов:

— Даю вам, товарищ Иванов, такое задание: проберитесь в штаб, доложите о наших потерях, выясните обстановку.

— Есть! — козырнул курсант и покинул двор.

Отложив винтовку, Федор вытащил из кобуры пистолет. Внимательно осмотрел его и снова сунул в кобуру. Все в порядке, не подведет! Взглянул на часы: без двадцати десять.

Бешено затрещали вражеские пулеметы. В перерыве между атаками фашисты поливали свинцом позицию курсантов. Разрывные пули цокали о стены, сбивали штукатурку.

Особенно досаждали автоматчики, засевшие где-то слева, совсем рядом. Их ожесточенный огонь не давал поднять голову.

Федор напряженно всматривался — где они? Ага! Вот! Спрятались за перевернутой грузовой автомашиной, совсем под боком! Ночью, в разведке, Кривонос не заметил ничего подозрительного в подбитом грузовике, валявшемся по эту сторону Темернички. Очевидно, немцы пробрались сюда совсем недавно. Что ж, надо уничтожить!

Федор подполз к пулеметчику:

— Бей по грузовику так, чтобы фрицы не посмели и носа высунуть. А мы тем временем постараемся отправить их к немецкому богу в рай.

Кривонос отобрал девять бойцов и в том числе тех, кто ходил с ним в разведку.

Вооружившись бутылками с горючей смесью, курсанты приготовились к броску. Кривонос взмахнул рукой: пора!

Длинной очередью пулемет резанул по грузовику. Захлебнулись, замолчали вражеские автоматы. Немцы поспешили спрятаться, переждать за кузовом внезапную опасность. Но их подстерегало кое-что пострашней.

Выбравшись из развалин, бойцы поползли к грузовику. Над их головами хлестала свинцовая струя. Курсантский пулемет превращал в решето деревянную обшивку кузова.

До автомашины не больше сорока метров... Скорее! Скорее! Ведь курсантов каждую секунду могут обнаружить.

Совсем близко высится обшарпанный борт опрокинутого грузовика. Приподнявшись на левом локте, Федор правой рукой швыряет зажигалку. Его примеру следуют еще три бойца, и грузовик исчезает в пламени.

— Вперед! — срывая голос, кричит Кривонос. — Бей фашистов!

Курсанты бросаются к пылающей машине. Огибают ее с двух сторон. Шестеро автоматчиков во все лопатки удирают к Темерничке. Но ни одному из них не удалось уйти от возмездия.

Теперь — быстрее назад! Немцы, обосновавшиеся за товарными вагонами, переносят огонь на горстку храбрецов.

Уже у самого пролома в двух шагах от своих пуля настигла комсомольца Андрея Дригайловского. Товарищи втащили его во двор, положили у стены. Кто-то достал бинт, но Дригайловскому уже не нужна была перевязка... Курсанты молча стянули с голов запыленные милицейские фуражки...

Из-за развалин показалось взволнованное лицо курсанта Иванова. Наконец-то вернулся связной!

Он подбежал к Федору и одним духом выпалил:

— Товарищ сержант, в штабе велели передать: по Темерницкому проспекту идут фашистские танки! Они прорвались со стороны вокзала...

Федор сжал челюсти. Вот и случилось то, чего он больше всего опасался. А ведь у него была надежда, что крутые берега Темернички защитят курсантов от танков. Обошли сволочи. Танки переползли через трамвайный мост, оттеснив красноармейцев, оборонявших улицу Энгельса.

— Приготовить бутылки с горючей смесью! — скомандовал сержант. — Зорче наблюдать за противником! Я сейчас вернусь!

Федор пригибаясь побежал в соседний двор. Пули то и дело свистели над головой. Но надо было предупредить остальных бойцов взвода о надвигавшейся опасности...

Когда Федор вернулся на свой пост, курсанты уже были готовы к встрече с танками. На видном месте лежали заранее приготовленные связки ручных гранат РГД. Холодно поблескивали бутылки с горючей смесью.

Кривонос посмотрел на часы: начало двенадцатого. Бросил взгляд на бойцов. Кое-кто из них выглядел чересчур встревоженно, слишком нервничал. Это можно было понять. Ведь никто из курсантов ни разу в жизни не видел фашистского танка. Разве только в кино...

Федору и самому было немного не по себе, но он умел держать себя в руках. Спокойно сказал:

— Танки опасны только тем, кто их боится. Силы в них конечно, много, но и уязвимых мест хватает. Главное — не бояться...

Послышался рев моторов, заглушаемый лязгом и скрежетом стальных гусениц. Вот они! Две огромные бронированные «черепахи» двигались по левому берегу Темернички, обороняемому курсантами.

Ближе, ближе. Четко обрисовывались белые кресты на серых башнях. Затаились курсанты, ожидая решительной минуты.

Повернулся орудийный ствол головной машины. Гулко ударил пушечный выстрел, за ним другой. Танк бил наугад по развалинам.

Стальная туша поравнялась с угловым домом и стала медленно поворачивать на Береговую улицу.

— Пора! — обернулся к товарищам Кривонос и первым бросил связку гранат. — Эх, черт, не попал! — Взрыв грянул перед самым носом танка... В дружном броске взметнулись руки. Со звоном лопались бутылки-зажигалки, разбиваясь о броню. По корпусу танка побежали ручейки огня. Они переплетались, сливались, взметая языки пламени.

— Горит! — крикнул Кузьменко.

— Драпает! — не удержался Кривонос.

Охваченный огнем танк развернулся и, пытаясь сбить пламя, рванулся на большой скорости назад. Вторая вражеская машина, дав по развалинам несколько выстрелов, тоже повернула назад. Не успели бойцы опомниться, как оба танка исчезли за домами.

— Не так страшен черт, как его малюют, — пошутил кто-то из курсантов.

— Вот именно, — подтвердил сержант...

Вражеские пулеметы ударили из-за Темернички. Но со стороны железнодорожного полотна курсанты были надежно защищены остатками стены.

Федор подозвал связного:

— Расскажите, товарищ Иванов, подробней, что вы узнали в штабе.

— Есть рассказать! Лейтенант наш все обрисовал до точности.

Федор внимательно выслушал связного. В том, что тот говорил, было мало утешительного. Враг беспрерывно атакует позиции курсантов и ополченцев у хлебозавода. По Братскому переулку на Тургеневскую улицу наступает батальон эсэсовцев. Курсанты несут потери. Много раненых. Возникает угроза окружения. Штаб отряда приказывает взводу Кривоноса держаться до последней возможности...

— Немцы! — послышался голос Кузьменко.

Федор бросился к пролому, вскинул винтовку...

На путях маячили серо-зеленые фигуры. Цепи фашистов надвигались.

Залп! Еще! И еще! Надо заставить врага залечь...

И снова отхлынули фашисты.

Когда впоследствии Федор вспоминал события второй половины этого дня, все сливалось в сплошном грохоте, в мелькании перекошенных яростью лиц, в криках и стонах.

Не было счета атакам, не было ни минуты передышки. Редели ряды бойцов, кончались патроны, но на помощь рассчитывать не приходилось.

Отдали жизнь многие. Погиб и Кузьменко. Осколок мины сразил наповал этого веселого, жизнелюбивого человека.

К четырем часам под бешеным натиском врага взвод отступил к мельзаводу. Целый час, уже в густых сумерках, держались здесь курсанты. Волна за волной накатывались фашисты, но каждый раз их встречал ожесточенный огонь.

И тогда снова появились танки. На этот раз их было шесть. У курсантов уже не осталось ни одной связки гранат. Кончились и патроны.

...Когда квадратные бронированные морды танков высунулись из-за развалин, Федор дал команду отходить вверх по Братскому. Вслед курсантам хлестнули огненные струи. Взахлеб, торопливо били танковые пулеметы.

Еще минута, и курсанты свернут на Тургеневскую улицу. Но тут Федор увидел: бежавший впереди боец, словно споткнувшись о невидимую преграду, рухнул на мостовую. Ни секунды не раздумывая, бросился Кривонос к раненому, наклонился над ним. И вдруг все померкло перед глазами. Невыносимо острая боль обрушилась на Федора, свалила его с ног. Уже теряя сознание, увидел он, как прогромыхал мимо танк, извергавший огонь и дым...

Фашисты за окном

Волна беспамятства отхлынула. Федор открыл глаза, увидел над собой низкие тяжелые своды подвала и все вспомнил. Танки, сухой треск пулеметов, провал в памяти... Когда очнулся, он пополз к воротам ближайшего дома. Каждый метр стоил неимоверных усилий. Но Федор все-таки добрался до входа в подвал и скатился по ступеням вниз. Упал на груду угля и снова потерял сознание...