Папа, мама, бабушка и восемь детей в Дании (сборник) - Вестли Анне Катарина. Страница 35

А потом Оливер и Монс со своими родителями, тётя Петра, Ида и её родители, а также бабушка и дедушка Уле-Александра пошли на трамвай, чтобы ехать в город. Уле-Александр, его папа, мама и сестра направились домой в Тириллтопен. Волосы у Биттелиттен были растрёпаны, потому что она только что сдёрнула с себя красную шапочку ниссе. А папа, мама, бабушка, восемь детей и Самоварная Труба пошли к своему домику в лесу.

Перед сном бабушка зашла в хлев к Розе.

– Как поживаешь, моя коровушка? – спросила она. – Надеюсь, ты без меня не скучала? А теперь праздники кончились, и я уже никуда от тебя не уйду.

Вернувшись в свою комнату, она достала из кармана юбки маленькую записку. Вот что в ней было:

«Я слышал, как Ида спросила у тебя, не можешь ли ты быть и её бабушкой? И мне тоже хочется просить тебя стать моей бабушкой. Понимаешь, мой папа не живёт с нами, и мне бы хотелось, чтобы я мог сказать ребятам: хотя у меня нет папы, зато у меня есть бабушка. Будь здорова. Оливер».

– Неплохо. – Бабушка была довольна. – Чем больше внуков, тем лучше.

И она села писать длинное письмо Оливеру, которое заканчивалось так: «Сердечный привет от твоей бабушки».А теперь и ей тоже пора было лечь спать.

Необычный новогодний вечер

Дома у восьми детей все любили Новый год. Иногда к ним приходили гости. Мама обычно готовила рисовую кашу и клала в неё один-единственный миндальный орешек. И тот, кому в тарелку он попадал, мог загадать любое желание.

Но в этом году всё было иначе. Гостей они не ждали, хотя это никого не огорчало, однако было похоже, что мама не собирается варить рисовую кашу. Даже Самоварная Труба заметила, что всё почему-то идёт не так, как всегда.

Собственно, всё началось накануне ночью. Самоварная Труба лежала в своей корзине возле плиты. Она долго крутилась в корзине, пока не нашла удобную позу. Лоскутное одеяло уютно укрывало её, ей было тепло и хорошо.

Но тут неожиданно открылась дверь бабушкиной комнаты, и бабушка вышла на кухню. Поверх ночной рубашки на ней была надета куртка для гольфа, а из-под рубашки выглядывали папины старые лыжные штаны. Надеюсь, вы представляете себе, что вид у неё был довольно странный. К тому же в руке у неё был маленький карманный фонарик. Бабушка быстро прошла через кухню, открыла дверь на улицу и растворилась в темноте. Самоварная Труба забеспокоилась и выбежала вслед за бабушкой.

Бабушка вышла во двор. Прошла мимо Вихря. Да-да, значит, она шла не к нему. А ведь Самоварная Труба решила, что бабушка хочет посидеть на нём, пока Мортен спит. Однако бабушка прошла мимо, в этот вечер Вихрь её не интересовал. Она шла в хлев. Вот куда она торопилась! Самоварная Труба хотела тоже проскользнуть в хлев, но бабушка остановила её.

– Думаю, тебе не стоит туда идти, – строго сказала она Самоварной Трубе.

Самоварная Труба осталась во дворе в полном одиночестве и должна была признаться себе, что ей это не понравилось. Ведь она знала, что поблизости может оказаться лиса. На всякий случай она начала бегать по двору и громко лаять. Тогда бабушка снова вышла из хлева.

– Перестань лаять, Самоварная Труба! – сказала она. – Ты насмерть перепугала и Розу и меня.

Испугались не только бабушка и Роза, в окнах второго этажа послышались взволнованные голоса.

– Почему Самоварная Труба лает?

– Что случилось?

– Всё в порядке, – поспешила крикнуть бабушка. – Просто мы с Самоварной Трубой решили прогуляться. Сейчас мы вернёмся домой.

Скорей бы, подумала Самоварная Труба.

Как хорошо было вернуться в тёплую кухню! Там она прыгнула в свою корзину, покрутилась в ней, наконец улеглась, и глаза у неё закрылись сами собой. Она ещё не успела заснуть, как на кухне снова появилась бабушка с карманным фонариком, в лыжных штанах и куртке для гольфа, совсем как в первый раз.

– Спи, спи, Самоварная Труба, – сказала она. – Не обращай на меня внимания. Я только на минутку загляну в хлев.

Самоварная Труба снова легла, но разве заснёшь, когда мимо тебя снуют туда-сюда. Она напряжённо ловила все звуки. Вот бабушка снова прошла через двор и скрипнула дверь хлева, а потом всё стихло. Самоварной Трубе было нелегко слушать эту тишину. Наконец тишину снова нарушили шаги. Самоварная Труба была уверена, что это вернулась бабушка, но на всякий случай тихонько заворчала.

– Ну-ну, Самоварная Труба, не надо так нервничать. Это же я. – И бабушка скрылась в своей комнате, однако на этот раз Самоварная Труба никак не могла найти удобную позу. Она лежала, положив голову на край корзины, и, прищурившись, смотрела на дверь бабушкиной комнаты. Казалось, она потеряла к бабушке всякое доверие.

Прошло часа два, но они показались Самоварной Трубе несколькими минутами, видно, она всё-таки задремала. Дверь открылась, и бабушка снова вышла на кухню. На этот раз Самоварная Труба решила, что это уже слишком, и отвернулась от неё. Зачем бабушке понадобилось столько раз за ночь навещать эту глупую корову? Ведь никто не приходит проверить, как себя чувствует Самоварная Труба, хотя она ночует в кухне одна-одинёшенька! Она помрачнела и не смягчилась даже тогда, когда бабушка вернулась обратно. Увидев это, бабушка подошла к ней и погладила её по голове.

– Не обижайся, Самоварная Труба!

Больше бабушка ничего не сказала, но Самоварной Трубе понравились её слова. Она завиляла хвостом так быстро, что казалось, будто она бьёт палочкой по краю корзины.

Рано утром бабушка снова вышла на кухню, но теперь она была одета как обычно. Взяв с собой чашку кофе и кусочек хлеба, она снова скрылась в хлеву. Там она оставалась до полудня. К завтраку она не пришла. Маме пришлось отнести ей в хлев кофе и бутерброд.

– Ешьте как следует, – сказала мама детям. – Обеда у нас сегодня, кажется, не будет, только каша на ужин.

– Интересно, кому достанется миндальный орешек? – сказала Мина.

Ей никто не ответил, все думали о чём-то другом.

После завтрака папа с мамой тоже ушли в хлев, и дети остались дома одни.

– Наверно, мне тоже надо навестить Розу, – сказал Мортен. – Она привыкла ко мне больше, чем к вам, ведь я всегда навещаю её вместе с бабушкой.

– Но бабушка сказала, что хочет, чтобы ей не мешали, – заметила Мона. – И мы обещали, что не будем бегать туда-сюда, ей это не нравится.

– Ладно. Тогда я пойду и посижу на Вихре, а то сегодня у нас здесь как-то скучно.

Мортен с каждым днём всё больше и больше привязывался к своему Вихрю. Мало того что он украшал собой двор и всегда ждал, когда Мортен придёт к нему, в нём было что-то ещё, о чём знал только Мортен. Дело в том, что это был волшебный конь. Когда Мортен садился на него верхом и что-то шептал ему, Вихрь сразу понимал его.

– Сегодня мы прогуляемся, но ненадолго, – сказал Мортен. – Сначала по Бабушкиной дороге, потом в город, посмотрим витрины и вернёмся домой. Нам нельзя надолго уезжать от Розы.

Он закрыл глаза, и Вихрь рванул с места. Мортен прижался к его гриве, чтобы не упасть, но в городе Вихрь пошёл медленнее, и Мортен мог спокойно разглядывать всё, что хотел.Когда он наконец вернулся домой после своей прогулки, дети всё ещё сидели на кухне, Самоварная Труба лежала под печкой, а папа, мама и бабушка были в хлеву.

Папа сказал маме и бабушке:

– Идите домой и поспите немного. Я побуду здесь вместо вас.

Бабушка так устала, что еле держалась на ногах, да и мама тоже выглядела сонной.

– Но сразу позови нас, если что, – сказала мама.

– Я только чуть-чуть вздремну, – сказала бабушка. Она зевнула, вернулась в дом, легла в постель и тут же заснула как убитая. Ведь бабушка не спала всю ночь.

А папа сел рядом с Розой. Потом он достал из кармана книгу, которая называлась «Уход за скотом». Это была старая книга, папа нашёл её на полке у Ларса и Анны. Ему дали её почитать, и он уже давно каждый вечер читал эту книгу. Однако сегодня ему было трудно сосредоточиться на чтении – он то и дело поглядывал на Розу. А Роза то ложилась, то вставала, и глаза у неё были грустные-прегрустные. Так казалось папе.– Бедная моя скотинка, – сказал он и потрепал её по шее. Потом снова углубился в чтение.