Пушкарь Собинка - Куликов Геомар Георгиевич. Страница 20

— Дело знай и помни!

Ушёл, громко хлопнув калиткой.

Дед Михей в гневе крикнул следом:

— Мало драл сукиного сына! Дождёшься, попотчую вожжами по старой памяти…

— Будет тебе… — принялась успокаивать бабушка. — Себя побереги.

И ей попало под горячую руку:

— Родила на свет!

Будто бабушка и правда в чём виновата.

А калитка в сад стукнула снова. Животом вперёд — Авдюшка.

— Тятенька не здесь ли?

Не за тятенькой пришёл, поганец. С Кати Евдокимовой глаз не сводило Савельево чадо.

Собинка из-за стола, кулаки сжавши, встал. Ровно ветром сдуло Авдюшку!

Спросила Катя печально:

— Неужто всегда так будет?

— Одолели ордынских ханов, — сказал Собинка. — Авось и до своих жирных и брюхатых доберёмся!

— Хорошо бы… — сказала Катя.

При разговоре об Орде всегда делается грустной Катя. Памятны ей годы горького полона. И смерть мамки. И гибель безвинного отца.

Знали в Москве: убит был вскоре после угорского стояния хан Ахмат. Своими же сородичами. Но рыскали по степи его сыновья. Бывший Катин хозяин и владелец — царевич Муртоза — среди них. И об этом тоже было известно.

Дед Михей словно прочитал Катины мысли.

— Не горюй, девочка! — сказал. — Прошлого, вестимо, не поправишь. Но ордынская власть над нами кончилась. Не вернётся более. И то великая радость!

Прав оказался дед Михей Глазов, московский плотник.

Предстояли впереди жестокие битвы. Крови немало было пролито, мук принято. Но никогда более Русь не платила унизительного ордынского выхода-дани, не была более под властью монголо-татарских ханов.

Всему этому положили конец военные действия осенью 1480 года на Угре.