Сказки комнатных растений - Яралёк Ольга. Страница 14

– Я привела вас сюда, чтобы долго не рассказывать, какие расцветки есть у моих листочков. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Верно?

– Это! Это! Просто не знаю, как… Как ковёр! Да! – воскликнула я.

– Почему ковёр? – удивилась Глупость.

– Ты права, деточка! Ты даже не знаешь, как права! Вот послушайте.

– Когда-то давно…

– Много веков назад, – закатывая глаза, продолжила Глупость противным голосом.

– Много тысяч лет назад, – поправила её Крапивка, – одна богиня, богиня цветов Флора, зашла в гости к богине домашнего очага Весте. Та радушно приняла подругу, и когда вечерняя трапеза была позади, показала своё искусство. Веста умела чудесно ткать ковры. Она придумывала удивительные узоры, используя все возможные краски. Флора не могла отвести взгляд он игры разноцветных бликов на ковре. Один узор переходил в другой, сменяя цвет, ни разу не повторяясь. Мраморные прожилки уступали место игривым пятнышкам, те переходили в огромные цветные кляксы с разводами.

– Веста! Какие восхитительные вещи ты умеешь делать! – воскликнула Флора, гладя чудесный ковёр ладошкой. – Я повторю твой узор, если позволишь! Хочу также раскрасить своих подданных растения! Все так привыкли к зелёным листьям. Пусть появятся и другие, удивительные по цвету, как твой ковёр!

– Конечно, – согласилась богиня домашнего очага.

Флора спустилась на Землю и первым увидела зелёные листья колеуса.

– Хорошо. Быть тебе самым удивительным растением, – сказала Флора и коснулась моих листьев. И тут же случилось волшебство. Мои листья из тёмно-зелёных превратились в пурпурные с тёмно-зелёными крапинками. Флора коснулась другого колеуса, и его листья стали шоколадными, а по краям окрасились в лимонный цвет. Флора шла и касалась листочков своими тонкими пальцами, и они меняли окраску.

Так я стал многоцветным.

– Ну, так, – по-деловому сказала Глупость. – Листья окрасила, а цветы? Цветы-то у тебя, наверное, в тысячу раз красивее листьев?

– К сожалению, нет, – ответила Крапивка. – Мои цветы всегда одинаковы. Они синие и небольшие.

– Чего же так? – усмехнулась Глупость. – Красок не хватило?

– Перестань сейчас же! – сказала я.

– В природе всё уравновешено. Если где-то чего-то много, значит, где-то чего-то мало. Флора подарила мне удивительные по цвету листья, и я не прошу большего.

– А можно посмотреть твои цветы? – спросила я.

– Конечно, вот они.

Только тут я заметила, что цветы Колеуса как раз у меня над головой. Сначала я даже не поняла, что это цветы, просто огромная палка, к которой крепились множество синих с голубым язычком башмачков! Чем выше башмачки поднимались, тем становились меньше.

Я ещё подумать не успела, как услышала:

– Эти башмаки и есть твои цветы?

– Башмаки? Действительно, похожи на башмачки! – засмеялась Крапивка, трясясь всеми листьями.

– Ну, если они такие… скромные, – осторожно сказала Глупость. – То зачем они тебе?

– Зачем? – удивилось растение. – Ты меня так озадачила, что я даже… Моё название связано именно с моими цветами.

– Это как? – уточнила Глупость. – Вроде бы с листьями?

– По-гречески колеус означает футляр для оружия. Если внимательно приглядеться, то мой цветок напоминает ножны, в которые вложили кинжал.

– Башмак напоминает, – сложив руки кренделем, снова повторила Глупость.

– Ох, – только и смогла сказать я, косясь на Глупость.

– Мои соцветия появляются тогда, когда уход плохой.

– То-то я ни разу твоих цветов не видела. У бабушки не может быть плохого ухода! – засмеялась я, обрадовавшись, что можно уйти от разговора про цветы. – Хотя прошлым летом мы два колеуса потеряли.

– Про то жаркое лето я знаю, мне рассказала моя подруга Сенполия. Тогда много растений погибло от жары.

– Сенполия – это кто? Она тоже в горшке сидит или у неё ноги есть? – спросила Глупость.

– Конечно, это растение. Твоя бабушка – молодец! Она правильно за мной ухаживает, – воскликнула Крапивка. – Кстати, Алина, по-моему, она тебя зовёт.

– Зовёт? – переполошилась я.

– Всё хорошо, скорее коснитесь листа ладонями.

Я посмотрела на Глупость. Та демонстративно встала столбом. Я махнула рукой и быстро коснулась бархатистой поверхности.

– Алина! Где ты? – услышала я голос бабушки, входящей в комнату. – Куда подевалась! Пора жалюзи поднимать!

– Я здесь! – весело ответила я.

– Как я тебя не заметила? Только что в комнату заглядывала.

– А жалюзи открывать будешь ты?

– Да, нет. Жалюзи открывать будешь ты, но я буду смотреть.

Я подмигнула колеусу, потом бабушке и осторожно стала тянуть за верёвочку. Тонкие бамбуковые палочки, тихо шурша, начали сворачиваться в валик. Солнечные лучи тут же проникли в комнату.

– Теперь солнечные лучики не будут тебя обжигать, – ласково сказала я.

– Подумаешь…

– Что ты сказала, бабушка?

– Я? – удивилась бабушка. – Ничего не говорила.

«Вернулась всё-таки», – подумала я про Глупость.

Глава 8

Фея Сен – Полия

Я сидела в кресле и смотрела, как бабушка переставляет цветочные горшки на подоконнике.

– Алина, помоги. Давай по цвету «мотыльков» расставим. От белых до…

– Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан, – гордо отчеканила я.

– Верно, до фиолетовых.

– Бабушка, почему ты фиалки мотыльками называешь?

– А ты приглядись к цветкам внимательнее, разве не видишь крылышки?

Я посмотрела на цветы, и мне показалось, что среди зелёных листиков, и правда, сидят готовые взлететь разноцветные мотыльки.

– Двенадцать, тринадцать, четырнадцать. Бабушка! У нас четырнадцать горшков с фиалками!

– Да, знаю. Мало. Мало.

– Как мало, бабушка? Очень много!

– Сенполий, Алина, такое количество, что если бы мы с тобой заставили все подоконники, полки и пол в нашей квартире, то ни один цветок бы не повторился. И самое главное, это была бы лишь малая часть их дружной семьи. Но у меня тоже хорошая коллекция, и все сенполии разные, – гордо сказала бабушка, присаживаясь в кресло.

– Почему семполии, бабушка? Фиалки!

– Сенполию стали называть фиалкой, потому что они очень похожи. Но, Алиночка, сенполия не фиалка. Вот видишь два коричневых цветочных горшка. Похожи они?

– Похожи.

– Но только внешне, а на самом деле разные. Этот пластмассовый, а тот глиняный. Так и сенполия с фиалкой, – тут бабушка отвлеклась и мечтательно произнесла. – А мою первую сенполию подарил дедушка на нашу розовую свадьбу.

– Почему же он на розовую свадьбу фиалку подарил, ой, сенполию, а не розу?

– У неё были нежно-розовые цветы. Ведь он знает, как я люблю растения. Тогда это была диковинка.

– Дико вина? Дико виноватая, что ли?

– Глупость какая! Диковинка – необычная удивительная вещь. Она глаз радует, – бабушка стряхнула с фартука невидимые пылинки и вышла из комнаты.

Я подошла к сенполиям и стала внимательно их рассматривать.

– Ну, пушистая ещё ничего. А вот эта замухрышка лилово-розовая, которая вся свернулась-скукожилась, она тоже глаз радует? – сказал скрипучий голосок.

– Это мы не понимаем. Она может быть самая ценная, – ответила я, совершенно не задумываясь о том, что секунду назад в комнате никого не было. – Глупость! Здравствуй!

На листе самой большой тёмно-синей сенполии с белой каймой по краям лепестков, стояла Глупость и раскачивалась. Лист упрямо пружинил вверх, а Глупость настырно давила вниз.