Сказки комнатных растений - Яралёк Ольга. Страница 6

– Это саванна, – гордо ответила Пеларгония. – Между тропическими лесами и пустынями лежат африканские степи – саванны.

– Ну, сегодня столько всего, хоть записывай, – клацая зубами, откликнулась Глупость.

Я смотрела вдаль и, поёжившись, про себя повторила это красивое новое слово: «Саванна! Саванна!»

Холодный ветер сильно дунул в лицо. Он принёс удивительные запахи, горькие и сладкие одновременно. Солнце пряталось в облачной мгле, но совсем не грело. Вдали голубели горы. До их подножья не было видно ни одного деревца, только кустарники и трава.

– Это точно Африка? – тут же раздался голос Глупости.

– Конечно, – развеселилась Пеларгония. – Только я забыла вас предупредить об обратном положении сезонов.

– Чего?

– Я тоже не поняла, – покраснев, ответила я.

– Ваш дом в северном полушарии, а мой дом в южном, ведь мы сейчас на самом юге Африки. Когда на северном полушарии лето, то на южном в это же время зима. Сейчас июнь – это холодный и дождливый сезон года в Африке. Но сегодня хороший день, дождя нет.

– Да уж, повезло, – подпрыгивая на листе и притопывая, заорала Глупость. – Я уже замёрзла! Обратно хочу! Немедленно! Она так кричала, что сорвала голос и стала шипеть, смешно открывая рот.

– Допрыгалась, – тихо проговорила я.

– Ничего страшного, – ответила Пеларгония. – Завернитесь в мои пушистые листья, это поможет от ветра. А тебе, ворчунья, я дам своего масла, оно лечебное, как раз при потере голоса помогает.

Тут же на листочке Пеларгонии появилась небольшая капелька масла, к которой подскочила Глупость. Наклонившись и попробовав масло, Глупость успокоилась, затем завернулась в пушистый лист и спросила:

– А ещё от чего твоё масло помогает?

– О! От очень многих болезней! От головной боли, например. Ещё мой сок может растворять камни в почках, он исцеляет ревматизм и даже останавливает кровь. Но самое главное моё свойство заключается в том, что я могу убить почти любую инфекцию, которая старается попасть в человека с дыханием. Поэтому меня так ценили в бедных кварталах самых разных стран по всему миру. Ведь беднота часто не имела денег на лекарства. А я своим ароматом оздоровляла воздух в тесных и убогих домиках. Снимала усталость и улучшала сон. Поэтому меня называли цветком городской бедноты. Эти люди любили меня и верили в целебную силу.

Я слушала Пеларгонию и представляла низкие серые домики с покосившимися стенами и кривыми оконцами, на которых стоят яркие цветы Пеларгонии.

Ветер дунул и пробрался под закутавший меня лист. Я задрожала.

– Нам действительно повезло, ведь если бы вы оказались здесь в феврале, то могли получить солнечный удар! – говорила Пеларгония, заново укутывая меня своим листом. – А сейчас пусть не жарко, зато посмотрите, как красиво!

Солнце выглянуло из облачной накидки, и саванна заиграла тысячами красок!

– Сколько цветов! Всё в цветах! – закричала я.

Вокруг не было кустика, травинки, где не сидел бы цветочек. Стало так весело, что я забыла про холод.

– Условия жизни в саванне очень суровые, – продолжала Пеларгония. – Летом холодные дожди, зимой иссушающая жара. Поэтому и растения здесь приспособлены удивительным образом.

– Как это? – деловито уточнила Глупость.

– Растения должны уберечь себя от засухи. Вы только присмотритесь к нашему царству вечнозелёных и жёстколистных кустарников…

«Хорошо бы побежать, по этому пёстрому морю наперегонки с ветром!» – подумала я.

– Это невозможно, – сказала Пеларгония, и я не удивилась, что услышала ответ на мои мысли. – Под ногами кустарник, но кустарник колючий! Тут не то, что пробежаться, пройти трудно. Это только кажется, что поверхность гладкая да мягкая!

Я пригляделась внимательнее. Действительно, много растений с колючками и шипами.

«Какие растения здесь странные», – подумала я.

– Тут не растения, а уродцы кругом, – поджала губы Глупость.

Я закатила глаза, как это делала мама, когда сильно злилась.

– Растения здесь приспособлены к тому, чтобы пережить сухие летние сезоны, – вздохнула Пеларгония.

– Как это? – быстро спросила я, чтобы Глупость не влезла с каким-нибудь неделикатным вопросом.

– Обрати внимания на листья. Ничего необычного не замечаешь?

Я свесилась с листа вниз. Сначала мне вновь попались в глаза колючие заросли переплетённых между собой кустов, бугристым ковром покрывающие землю до горизонта. Но тут я пригляделась к листьям ближайших кустарников. Одни из них были такими же пушистыми, как листья Пеларгонии, другие казались толстыми и кожистыми, иногда попадались совсем высохшие узкие листочки.

– Листья отличаются от тех, которые я знаю, – осторожно начала я. – Одни толстенькие, другие пушистые, третьи совсем высохшие. Да и очень много колючек…

– Верно. А что это значит?

– Вы тут заколючились! – выпалила Глупость.

– Что сделали? – удивилась я.

– За-ко-лю-чи-лись!

– Я поняла, – ответила Пеларгония. – Всё правильно. У нас в саванне в жару одна беда: недостаток влаги в почве и воздухе. Поэтому местные растения очень стараются сберечь влагу, которая находится внутри. Влага испаряется через листья. Нужно, чтобы они умели удерживать её в себе. Для этого некоторые растения выращивают сочные, мясистые листья, приспособленные к накоплению воды, и даже покрывают их восковым налётом, чтобы уменьшить испарение. Другие растения придумали вообще избавиться от листьев и превратили часть из них в колючки. Какое же испарение с колючки!

– Да? – ехидно скривилась Глупость. – Что же, по-твоему, если такой кустик с колючками выкопать, да у нас где-нибудь в кадке посадить, у него колючки отвалятся? Ведь у нас– то влажность нормальная. От бабушкиной лейки зависит.

– Совершенно верно! – радостно ответила Пеларгония.

– Может такое случиться. Если выращивать некоторые растения во влажной среде, колючки исчезнут. Вырастут нормальные побеги и листья!

– Неужели? – всплеснула я руками.

– Да! Дрок, например! А некоторые растения, как мы, пеларгонии, опушает поверхность своих листьев. Волоски тоже защищают нас от нагревания.

КАП! КАП! КАП!

Холодная капля упала рядом со мной, и лист, на котором я стояла, качнулся.

– Вам пора домой! – торопливо заговорила Пеларгония. – Начинается холодный дождь. А вы и так уже продрогли. Но на прощанье…

Пеларгония наклонилась в сторону саванны, солнце последний раз выглянуло из-за серой пелены, и все пеларгонии приподнялись над остальными растениями саванны. Их цветы закачались, махая нам на прощанье. Но какие это были цветы! Тысячи разноцветных соцветий: снежно-белые, сиреневые, розовые, красные, тёмно-вишнёвые, бархатисто-бордовые, чёрно-фиолетовые и даже белые с розовыми веснушками!

Совсем рядом приветливо наклонились удивительные двухцветные и даже трёхцветные, похожие на весёлые кляксы цветы.

– Это всё пеларгонии? – опешила я.

– Нас более 170 видов! – Я знала, что они разные, но чтоб такие…

– Мы очень красиво смотримся в горшке, если посадить сразу несколько растений с разной окраской лепестков, – подсказала Пеларгония.

– Странные какие цветочки, – тут же нашлась Глупость, – с каким-то хоботком…

Я пригляделась к цветку, на который смотрела Глупость, он действительно был похож на длинный клювик.

– Вдыхайте! Вдыхайте наш аромат! – поторопила Пеларгония.

Я потянула носом воздух так сильно, что показалось, сейчас взлечу. И взлетела! В глазах потемнело, всё закрутилось.

Как было приятно оказаться в прогретой за день комнате. Солнце почти зашло, но воздух был горячим. Я сидела на полу. В моих руках оказался самый красивый из увиденных цветков пеларгонии. Он был с ярко бордовым глазком посередине и белоснежными лепестками.

– Это тебе подарок, – раздался затихающий голос Пеларгонии. – Во Франции в старые времена мой цветок прикалывали на грудь молодой девушке как пожелание счастливой женской судьбы.