Операция «Анти-вуду» - Дробина Анастасия. Страница 13
– Юлька, Юлька, не пори горячку! – чуть не поперхнулся Пашка. – Батон, жуй спокойно, такими пирогами не плюются! Что шоколадка наша нашлась – это, конечно, здорово, но… Предположим, вернем мы ей Самди и шарфик. Тереза нам скажет спасибо, мило улыбнется, она девочка воспитанная… И – адьос, команданте! Больше мы ее никогда не увидим! А вот я бы сначала выяснил состав жидкости. Ну, той самой, из Барона. В колбочке. Очень мне интересно – знала Тереза про нее или нет? И если не знала, то почему такая перепуганная была? А вдруг там в самом деле яд? Соня, а что ты ахаешь? Думаешь, не может быть? И потом, если Барона в самом деле сделал отец Терезы – откуда она его тогда волокла? Ведь шоколадка наша не из Москвы, а в Москву ехала! Она же села в Апрелевке, правильно? И везла ценную статуэтку с ядом в башке! А в шарфе у нее торчало билонго, про которое она, скорее всего, не знала! Но догадывалась, поскольку была на грани нервного срыва! Нет, что-то тут еще нечисто…
– Я думаю, в Терезу кто-то влюбился! – азартно предположила Белка. – И захотел приворожить! И привязал это билонго! Юлька, ну что ты меня пихаешь?!. – она покосилась на мрачно засопевшего Батона, умолкла на полуслове и неуверенно закончила: – А может быть, и нет… Может, это просто амулет такой, на счастье. Или там, чтобы деньги водились…
– Если в доме нету денег, привяжите сзади веник! – презрительно скривился Атаманов. – Гринберг, ты с ума сошла? Все-таки не при царе Горохе живем, чтобы такими методами бабки зашибать! Если бы это работало… О-о, я бы три петушиных хвоста к штанам привесил и по школе рассекал бы! И мать бы с работы забрал…
На воображение Полундра никогда не жаловалась и, моментально представив себе Атаманова в петушиных перьях, захихикала. Улыбнулась даже Натэла.
– Наверное, в самом деле лучше дождаться, что Соломон Борисович скажет, – задумчиво произнесла Соня. – И сходить, конечно, на этот спектакль. И там уже действовать по ситуации.
– А когда спектакль?
– В пятницу вечером, в пять часов. Это уже послезавтра! Сережа, Андрей, у вас, я надеюсь, галстуки имеются?
– Упс… – придушенно проговорил Батон. Атаманов мрачно засопел, покосился на хитро улыбающуюся Натэлу, вздохнул и буркнул:
– Отыщем, если надо.
– Жаль, что в Терезиной книге так мало информации, – вздохнула Соня. – Я всю ее еще вчера просмотрела и ничего не нашла. Знаете, в старых книгах иногда попадаются листочки, бумажки, закладки какие-то забытые… Я однажды нашла в учебнике по сольфеджио рецепт рыбы-фиш, который мама еще до свадьбы записала! Может быть…
Закончить Соня не смогла: Юлька вдруг завопила так, что Мату Хари вихрем смело со стола, а у Пашки замигал монитор.
– А-а-а-а!!! Была!!! Закладка была! У Терезы в книге закладка была! Я точно помню! Она ее аккуратненько так положила, когда эти гопники в вагоне к ней вязаться начали! Я еще удивилась: крутая какая девчонка, ничего не боится! На нее наезжают в упор, а она спокойненько закладочку в книжку кладет! Братва, вспоминайте, куда та закладка делась?!
– В-выпала! – икнув, ответила Натэла. – Юля, что ж ты так кричишь, чеми дэда… Я чуть чай на себя не вылила!
– Ну да! Точно! Выпала на пол! – продолжала воодушевленно орать Полундра. – Когда эта Тереза от нас стартанула! Книга упала на лавку, а закладка с шарфом – на пол! И… и… девчонки, кто ее поднял?!
– Ты, Юль… – чуть слышно пискнула Белка. – И сунула в карман…
Полундра, роняя стулья, с грохотом помчалась в прихожую. Вскоре оттуда донеслись треск и ругань: Юлька прокапывалась сквозь завалы одежды на вешалке к собственному пальто. В комнате снова воцарилась напряженная тишина: все сидели и ждали.
– Не понимаю, к чему столько шума, – наконец рискнула высказаться Соня. – Мало ли чем закладывают книги… Билет на метро или салфетка, только и все…
Но в этот миг Юлька ворвалась в комнату, взбудораженно потрясая измятым клочком бумажки.
– Вот!!! Нашла!!! Под варежкой! Промокла малость, но все видно! – она бросила бумажку на стол, и семь голов склонилось над ней. Раздался дружный вздох. Натэла медленно и торжественно прочла:
– «Древняя африканская магия. Все виды приворотов, снятие порчи. Связь с мертвыми. Возвращение супружеской любви. Позвоните в офис Мамы Бриджит, и вы забудете о своей беде!»
А в верхнем углу красовалась фотография колдуньи в белом тюрбане. Взглянув на нее, Соня медленно выговорила:
– Этого не может быть. Боже мой, Полторецкий, это же натурщица Аскольского! С его сайта! И ее офис находится… в Апрелевке!
…Актриса театра драмы Нино Вахтанговна Мтварадзе вернулась домой в первом часу ночи. Огромная квартира спала, из комнаты сына с невесткой доносился раскатистый храп, из спальни напротив слышалось детское сопение. Только в самой дальней комнатке, где спала старшая внучка, еще горел свет. Нино Вахтанговна повесила сушиться мокрую от снега шубу, стянула сапоги (в свои семьдесят восемь лет она еще с удовольствием носила каблуки) и решительно направилась в сторону Натэлиной спальни.
– Натико, я что, уже впала в маразм и путаю дни недели? Сегодня у нас что – выходной?
– Нет, среда, – улыбнулась Натэла из постели. Она сидела под одеялом, с толстой книгой на коленях.
– Почему ты тогда не спишь? Или я опять все забыла, и у вас уже каникулы? А… почему я тогда не играю Бабу-ягу на Кремлевской елке?! У меня же контракт!
– Бэбо, до каникул еще неделя, не беспокойся. – Натэла отложила книгу. – Скажи… как ты думаешь… магия существует?
Нино Вахтанговна перестала улыбаться. Присев на край постели внучки, мельком взглянула на обложку ее книги. Глаза у старой актрисы были еще достаточно острыми, и она без труда прочла название: «Магия вуду».
– Натико, я надеюсь, ты не связалась с какой-то сектой? – в голосе бабушки послышалось беспокойство. – Эти люди могут быть очень опасны, и…
– Бэбо! – возмутилась Натэла. – Как ты можешь думать!..
– О-о-о, еще как могу! Я в твоем возрасте творила такое, что если бы мама с отцом хоть половину знали… вах! Натико, это в самом деле секта?!
– Ты всегда предполагаешь худшее!
– …и поэтому очень редко ошибаюсь! Девочка моя, или ты немедленно рассказываешь все – или я перенервничаю! И не смогу завтра играть спектакль! И меня уволят из театра как помешанную старуху, которая путает текст и не слышит реплик партнера! И мне придется зарабатывать на жизнь в гардеробе театра, выдавая номерки!!! Ты этого хочешь, дитя мое?!
– Не хочу, – вздохнув, ответила внучка. – Хорошо, слушай.
– …и как ты думаешь, это может быть на самом деле? – закончила свой рассказ Натэла. – Вся эта магия Мамы Бриджит? И билонго, и кровь на перьях? Что, если Тереза обратилась к колдунье? Или кто-то ее сглазил? Или заколдовал? Бабушка, почему ты молчишь?
Старая актриса молча смотрела в темное окно. Огонек лампы отражался в ее темных глазах.
– Не знаю, девочка моя, – наконец сказала она. – Дожив до моих лет, понимаешь, что на свете может быть абсолютно все. Если люди могут верить в Бога, почему бы им не верить в магию? Ведь если есть Бог – стало быть, и Дьявол где-то имеется? А от Дьявола до магии недалеко ходить…
Нино Вахтанговна умолкла, поправила колпачок лампы, мельком провела ладонью по волосам внучки. Подумав, произнесла:
– Знаешь, в Тбилиси, в Верийском квартале, где я выросла, у нас была соседка. Ее все звали безумная Маро. Она не так уж стара была… в молодости даже слыла красавицей. Но во время революции у нее убили всю семью, и она помешалась. Так вот – Маро удивительно ловко предсказывала будущее! И лечила детские болезни! Стоило какому-нибудь малышу в квартале чихнуть или пожаловаться на живот, как его мать уже свешивалась из окна во двор и кричала: «Маро! Зайди к нам!» Безумная Маро никогда не отказывалась. Приходила, помню, улыбалась, говорила: «Живи сто лет, что у тебя болит?» Клала свою руку на больное место… и через какое-то время боль уходила! Куда Маро потом пропала – я не знаю… да по молодости лет и не очень этим интересовалась. Но вот что я точно помню – она никогда не брала за свои услуги денег. Даже сердилась, когда ей предлагали. Сесть за стол, выпить вина никогда не отказывалась, но с собой ничего не уносила. Говорила: «Если я возьму – боль вернется». И, кажется, не было случая, чтобы безумная Маро не справилась. Но никого, кроме детей, она не лечила, говорила, что только дети безгрешны…