Операция «Анти-вуду» - Дробина Анастасия. Страница 14
– Ты раньше мне никогда об этом не рассказывала, – задумчиво сказала Натэла. – Значит, такое все-таки бывает?
– Бывает… но очень редко, – вздохнула бабушка. – Как любые исключительные способности. Все, как у нас в театре: бездарностей – сколько угодно, и каждая во все горло о себе кричит. А подлинных талантов – счесть по пальцам! А когда я умру – вовсе никого не останется!
– А эта Мама Бриджит из Апрелевки – настоящая?
– Убеждена, что нет! – отрезала Нино Вахтанговна. – Судя по этой бумажонке, про которую ты рассказываешь… Кажется, там она предлагает любовный приворот?
– Да… а что?
– Натико, я не знаю, существует ли такая магия или нет. Но привораживать к себе человека, который тебя не любит, – значит насиловать его волю, а это огромный грех! Никогда, никогда нельзя делать этого! И не важно – есть Бог, который накажет за это, или нет! Воля чужого человека – священна, и прикасаться к ней никто не имеет права!
– Да, я поняла, – тихо сказала Натэла. – Неужели… неужели Тереза сделала это?
– Не думаю. Обычно такие амулеты навязывают не на себя, а на того, кого хотят приворожить. Скорее всего, это в вашей Терезе кто-то был сильно заинтересован… Но, как хочешь, не верю я в магию, которая делает себе рекламу на таких дурацких бумажках! И берет за это бешеные деньги! Думаю, Натико, эта Мама Бриджит – обыкновенная шарлатанка! А рекламку Терезе могли просто сунуть в метро.
– А по-моему – слишком большое совпадение! – нахмурилась Натэла. – Посмотри сама: древняя африканская магия – Мама Бриджит – Тереза, которая до смерти испугалась, когда я заговорила о магии – билонго, Барон Самди… Все подтверждает версию о том, что здесь замешана макумба!
– Вот сколько раз я просила Резо – никогда не говори о делах при детях! – горестно заметила бабушка. – Мало того что сам пошел в оперативники, а я-то хотела, чтобы он стал оперным певцом! Так теперь еще и морочит голову дочке! Натэла, не вздумай собираться по отцовским стопам, ты будешь поступать в театральное!
– Ничего папа мне не морочит! А насчет театрального я еще ничего не решила! Бэбо… Скажи, а как бы можно было это все проверить?
– Вашу Маму Бриджит с рекламки? – старая актриса задумалась. – Что ж… Я, конечно, могу явиться к ней в Апрелевку и изобразить старую маразматичку, которой мерещатся инопланетяне в холодильнике. А может быть… Хм-м-м… Так! Как ты думаешь, у Гринбергов еще не спят? Мне срочно нужна их Соня!
– У нее завтра зачет по композиции, она не спит, готовится! – Натэла спрыгнула с кровати и схватила трубку телефона. – Звони, бэбо!
Офис колдуньи Мамы Бриджит располагался в тихом переулке подмосковного городка, в старом доме на первом этаже. В четверг, около пяти часов вечера, возле дома остановилась белая «Волга».
– Соня, Нино Вахтанговна, поосторожнее там! – предупредил сидящий за рулем Пашка. – Мало ли на что эта Мама Бриджит способна! Еще перетравит вас…
– Не беспокойся, мальчик, мы тоже не лыком шиты! – старая актриса величаво выбралась из машины. – Поезжай спокойно, помой машину! Если мы освободимся раньше, то позвоним и подождем тебя в кафе. Если что – я буду кричать! Не забудь, у меня сценическая постановка голоса, меня и в Москве будет слышно!
Дверь посетительницам открыла негритянка лет тридцати пяти в традиционном пестром платье и белом тюрбане на голове. Она была ослепительно хороша собой. Правильные, точеные черты темного лица, спокойный, прямой взгляд, гордо поднятая голова делали черную красавицу похожей на королеву. Соня и Нино Вахтанговна переглянулись. Это не была натурщица Аскольского.
– Добрый вечер. Вы по записи к госпоже Бриджит? – сильным, звучным голосом без всякого акцента спросила по-русски негри-тянка.
– Да, деточка… – испуганным, дрожащим голосом ответила Нино Вахтанговна. Для предстоящей операции она облачилась в старое пальто с вылезшим меховым воротником и мышиного цвета беретик. Образ довершали огромные очки со сломанной дужкой и потрепанная клеенчатая сумочка. – Мы как раз по записи… Звонили вчера и договаривались… Сонечка, ну что же ты опять плачешь, ты же обещала! Ну не надо, деточка, не надо, что о нас с тобой подумают… Ты хотела сюда прийти – и мы пришли, теперь все будет хорошо!
Но Соня безутешно всхлипывала в скомканный платочек.
– Последняя надежда на Маму Бриджит… – сдавленно сказала она негритянке в тюрбане. – Мне говорили, она… она может сделать чудо… А мне так надо, необходимо… Иначе я просто отравлюсь! Я не могу больше, не могу, не могу!!!
– Сонечка, деточка, успокойся, успокойся, умоляю тебя! – закудахтала Нино Вахтанговна.
– Не волнуйтесь, моя дорогая! – красивая негритянка обняла девушку за плечи. – Мама Бриджит поможет вам обязательно! Ни разу не было, чтобы она не смогла помочь! Проходите, раздевайтесь! Ваша бабушка подождет вас здесь… Хотите чаю, госпожа? Я сейчас доложу, и Мама Бриджит вас примет!
Секретарша удалилась в глубь квартиры. Соня мгновенно перестала рыдать и с любопытством осмотрелась по сторонам.
– Не останавливайся, девочка, – чуть слышно велела Нино Вахтанговна. – Ни в коем случае не переставай плакать… Или хотя бы всхлипывать! Кто бы ни была эта Мама Бриджит, пусть она лучше принимает тебя за глупую истеричку, чем за шпионку.
– Да, я поняла…
– Умница! И помни – ничего не пить, ничего не брать в рот, даже если будут настойчиво предлагать! Если почувствуешь сильный незнакомый запах – дыши через платок. А лучше – кричи, что тебе плохо, и беги вон из комнаты! Когда окажешься снова в приемной, смело можешь лишаться чувств!
– А вы?..
– Попробую сходить на разведку. Здесь еще… – Старая актриса не договорила: из-за двери вновь показалась секретарша, похожая на королеву.
– Софья Гринберг, правильно? Проходите, Мама Бриджит ждет вас.
Соня, не переставая трагически шмыгать носом, удалилась вслед за пестрым платьем. Нино Вахтанговна некоторое время сидела на диване, неприязненно разглядывая деревянную африканскую маску на стене. Маска была хмурая, бровастая, с широко открытым ртом и оттопыренными ушами.
– Вылитый наш завтруппой на худсовете… Потрясающее сходство! – пробормотала Нино Вахтанговна. – Украсть и подарить ему на Новый год?..
Из-за закрытой двери не доносилось ни звука. Старая актриса решительно поднялась, дошла до другой двери в конце коридора, нажала на ручку и шагнула внутрь.
Там оказалась обычная комната самой обычной квартиры. Ни африканских масок, ни пестрых ковров, ни курильниц с резким запахом. Большой шкаф с зеркальными дверцами, полки с книгами, диван, застланный уютным клетчатым пледом, на котором лежал раскрытый глянцевый журнал. На столике у зеркала стояла тарелочка с очищенными орешками. Там же валялись брошенные ключи от машины, начатая пачка сигарет и борсетка с документами. Быстро оглядевшись, Нино Вахтанговна вытряхнула из борсетки водительские права и несколько визитных карточек. Через мгновение права были водворены на место, а старая актриса с довольной улыбкой устремилась к двери. И вовремя: в комнату заглянула встревоженная секретарша.
– Что вы здесь делаете?!
– Деточка, извините, ради бога… – захныкала Нино Вахтанговна, мгновенно преобразившись в испуганную пенсионерку. – Я, видите ли, пошла искать туалет… мне так неудобно… Я боялась заглянуть и спросить… Ведь у госпожи Бриджит сеанс магии! Простите, нехорошо вышло…
– Ну, что вы, ничего страшного! – красивая негритянка взяла старушку под руку, ненавязчиво выпроваживая из комнаты. – Пойдемте, я покажу вам туалет. И принесу чаю, и телевизор включу! Госпожа Бриджит может работать подолгу, вы соскучитесь…
– А сериал про Галкиных еще не кончился?! – оживилась «пенсионерка». – Включите, миленькая, сделайте милость! Ах, как вы любезны…
Тем временем Соня, сидя в темном зале возле полированного стола, украдкой оглядывалась. Казалось, в этой комнате совсем не было окон: лишь смутное свечение угадывалось за тяжелыми задернутыми портьерами. Стены были завешены догонскими масками и яркими полосатыми ковриками, напомнившими Соне картины Аскольского. Везде горели свечи, по стенам ходили тени. Пахло какими-то пряными, сладкими духами. На столе возвышалось большое зеркало, стояла круглая чаша, полная воды, лежали мелкие белые ракушки, и сердито скалило зубы деревянное изображение какого-то бога.