Последние всплески - Тильман Любовь. Страница 17

Такой короткий и опасный путь.

Зеркал Души дрожанье меж мирами.

Поверхность их – то буря, то покой,

Туманится, а то рябит дождями.

В них отражаясь, мы стекаем сами…

Ты лучше в Скайп поговори со мной…

Расслабься. Может быть пришла пора

Понять, что наша жизнь такая же игра,

Как радуги фантом под дымкой голубой,

Меж солнечным сияньем и водой.

И ничего. Мгновенье. Наваждение.

Каких-то волн слепое преломление.

Смешной мираж в космической пыли,

Иллюзия вращенья и Земли.

Что всё же лучше: знанья, иль незнания?!

Жить не пускаясь в размышлений путь,

Изо дня в день трудясь для пропитания,

И не гадать: а в чём же жизни суть.

Страдать от голода и холода, иль жажды,

А не от бури мыслей в голове,

Растить детей, и умереть однажды,

Листком опавшим, в высохшей траве.

Или всю жизнь свою искать ответы,

Изобретать, и продвигать прогресс,

И принимать за Облики отсветы,

Страшась того, что Там, того, что Здесь.

Пытаться всё понять, узнать заранее…

И облететь, как с дерева листва…

Ведь, чтоб мы не бубнили в оправдание,

Мы – лишь звено в потоках вещества.

Глаза в глаза, так странно и печально,

Как будто всё известно изначально.

В их глубине, из рода в род – юдоль,

Что и сквозь смех просвечивает боль.

И чудится мне, словно мы знакомы,

Пустынею безводною влекомы,

Где только миражи в песках кружат,

Да руки Операторов дрожат.

А Режиссёр сценарий Дочитал,

Поднялся и, Зевнув, Покинул зал.

Словно пена отбродивших мыслей,

Что важны казались, до поры,

Облетают, отпылавши, листья,

Заполняя парки и дворы.

Их, подчас, вывозят и сжигают,

А о том не думают ничуть:

Листья, тихим златом, опадают,

Всё, что взяли у земли – вернуть.

Я за ними вслед отправлюсь скоро,

Возвращая всё в природы храм…

Мысли, словно жёлтых листьев ворох,

Припадают к отболевшим дням.

Мир Бытия – бесконечных сражений арена.

Ешь, чтобы выжить, себя защити, чтоб не съели.

Дай жизнь потомству, продолжив развитие гена,

И сохрани его – вот и, пожалуй, все цели.

Несправедливо, когда волки кушают зайцев?!

Иль справедливо?! Да нет в нём понятий подобных!

В царстве зверином нет ни святош, ни мерзавцев,

Лишь разделенье на тех, что едят и съедобных.

Зря мы кичимся полётом научных прогрессий,

Развитой речью, огромным наследьем культуры,

– Всё, словно пыль, над фундаментом тех же агрессий,

И демонстраций всё той же мускулатуры.

То же зверьё, только в масках различных паяцев.

Та же война: защищайся, не то растерзают…

Но под личинами, скрылось немало мерзавцев…

Что?! Справедливость?! – И слова такого не знают!

Мы существуем вроде бы отдельно,

И связаны в систему нераздельно,

Лишь частный случай, в бесконечных звеньях,

Иллюзии покоя – во вращеньях.

Живём, из мига в миг перетекая.

Ведь клетка тела, каждая – живая,

С своею памятью, потомством, и уменьем,

И со своим особым ощущеньем.

Подчас, как мы, болеет и страдает.

Рождается… растёт… и умирает.

Осознаёт ли клетка, что она

В единый организм заключена?

Или, в масштабах своего размера,

Мы для неё лишь космоса химера?

Летят на землю капельки дождя,

Слегка шальные мысли холодя,

В духмяных травах бисером сверкая,

И ничему не учат, обучая.

Я уже никогда, никогда, Боже мой,

Не открою те двери своими ключами.

Всё останется там, за ночной суетой,

За нелепыми сборами с долгим прощаньем.

Я приеду, чтоб брат меня встретил, родной,

Посижу над могилой, где сердца частица…

Но уже никогда не вернусь я домой,

Возвращаясь, уже не смогу возвратиться.

И привычно, нащупав рукой в темноте,

Не включу в спальне свет, в кухне газ, иль свечу,

И знакомые станут и те и не те,

И о многом не скажут, и я промолчу.

Вроде столько всего… Да пережитость дней

Не расскажешь никак, не опишешь словами,

Я уже не вернусь с перекрестья путей,

Хоть конечно планирую встретиться с вами.

Не восемнадцать, да и ладно,

Что нам – говорунам грустить?!

И что сегодня – не накладно,

И всё, что сможем пережить.

И что считать нам эти зимы,

Когда десятки дел нас ждут?!

Плывут и пусть себе плывут.

Мы, через них, как пилигримы,

Бредём, вбирая соль земли.

Пусть что-то мы и не умели,

Но сделали всё, что могли.

Мы и любили, и жалели,

И память в сердце берегли.

Диск солнца бело-золотой

Уже стал к осени катится.

И, серебристою росой,

Тумана марево садится.

Уходят старые друзья…

Приходят новые заботы…

И расслабляться нам нельзя.

Ведь мы, как кони, без работы

Зачахнем, и сойдём на нет…

Душе не важно – сколько лет.

Отснились и погасли Сны.

Опали крылья вдохновения.

Лишь рудименты от волнения.

Лишь пена строчек той волны.

Они меня забрали в плен,

Со мною к облакам летели,

Мне колыбельную пропели,

Не обещая перемен.

Как были сладки эти Сны.

В их вихрях светлых и незримых,

Как будто пели херувимы,

Вздымая гребни той волны.

Я не в обиде. Право же смешно.

Твоё мне любопытство не понятно.

Расстались мы уже давным-давно,

Бег времени не повернуть обратно.

Дружили мы с тобой немало лет.

Но было ль это в самом деле дружбой?

Ты оборвала всё в один момент,

Дав мне себя почувствовать не нужной.

К чему звонки, приветы и письмо,

Если в Душе лишь спеси равнодушие?

Когда на ком-то ставишь ты клеймо,

Не жди в ответ доверье и радушие.

Я не в обиде. Право же смешно.

Твоя настойчивость странна и неуместна.

Не льсти себе. Мне, впрочем, всё равно.

Ты просто стала мне не интересна.