Затейники - Ларина Лариса Михайловна. Страница 8

И она ушла, заперев снаружи дверь и оставив Митьку в полумраке.

Митька почесал спину, подумал с минуту над тем, почему его мать дерется и кто ей дал на это право, а затем опустился на пол и заползал на коленках, подбирая разлетающиеся от дыхания семена. А на лице его снова расплылась блаженная улыбка.

— Вылезли, голубчики! Зелененькие мои!

VIII. ПРОГУЛКА С ПРЕПЯТСТВИЯМИ

Петька и Митька встретились с председателем кооператива, когда тот, окончив работу, запирал магазин.

— Здравствуйте, — остановился Петька.

— А, здорово, агроном. Ну, как дела?

— Растут, товарищ Смирнов. Так и прут из земли. А крепкие какие — ух!

— Надо посмотреть, — сказал Смирнов, пряча ключи в карман. — Позволишь, а?

Петька переминался с ноги на ногу и молчал.

Смирнов удивленно поглядел на него.

— Нельзя, что ли?

— Да нет, можно. Вам можно.

— Ну так что ж?

— Боюсь — мамка с отцом увидят.

— Вон оно что, — засмеялся Смирнов: — а ты сделай так, чтоб не увидели. Сам-то ты ходишь смотреть.

— Э, так я хожу утречком рано.

— Так ты хочешь, чтоб и я до петухов встал?

— Никак нельзя иначе.

— Ну, нельзя, так нельзя. Ладно уж, погляжу я на твой огород.

— Ну? — обрадованно закричал Петька. — И встанете рано?

— И встану рано. Стукни мне завтра утречком в окошечко. Знаешь, где я живу.

— Дом знаю. А какое окно?

— Первое. На нем книжки лежат. Увидишь.

Светает. Звезды, как будто кто их стирает тряпкой, пропадают одна за другой. Небо медленно-медленно бледнеет и становится прозрачным, как вода в ведерке. С одного края чуть порозовело. Словно голубой ситец стирали вместе с красным, и красное слиняло.

Тук-тук, — осторожно стучит Петька в окно, заставленное до половины книгами. — Тук-тук-тук.

Голос, хриплый от сна, отвечает:

— Чего там?

Петька испуганно смотрит на окно, потом на Митьку, стоящего поодаль.

— Может, забыл про уговор — ругаться будет, — тихо говорит Митька.

— Ну, что там такое?

В окне вырастает нечесаная голова и заспанное лицо Смирнова. Петька отступает.

— А, агрономы! Ну, сейчас выйду.

Мальчики усаживаются на завалинке, поеживаясь от утреннего холодка. Оба они в одних рубашках.

У Петьки полушубок висел над головой отца, и Петька боялся его разбудить. Митькин закрывал сестренок.

Скрипит дверь. Оба вскакивают. Смирнов в блузе и пиджачке останавливается перед ними.

— Ну, ведите.

Улицы пусты. Окна изб загораются отблесками выползающего солнца.

— Задами пойдем? — почему-то шепчет Митька.

— А то как же. Неравно встанет кто, увидит.

— Да, — улыбается Смирнов: — если кто увидит, вся деревня заговорит: куда это чорт понес председателя кооператива в такую рань..

— Через забор надо, — говорит Петька и с опаской поглядывает на председателевы брюки.

— Через забор, так через забор, — весело отвечает Смирнов.

Утренний холодок бодрит и освежает, а двое мальчишек так серьезно относятся к делу и так таинственны, что Смирнов, с утра до ночи просиживающий над бумагами, становится сам мальчишкой.

Он разбегается, хватается руками за забор и одним махом перепрыгивает через него.

— Ловко! — восхищаются мальчики.

Они и сами не дураки через заборы махать, но так не умеют.

Дорожка идет между огородами, где еще ничего не выросло, и оттого они кажутся просто полосами плохо прокопанной земли.

— А тут прыгать надо, — говорит Петька, когда дорожка обрывается у канавы.

Канава не широка, но края ее, поросшие травой, мокрые и скользкие. А внизу мутная вода.

Петька прыгает первым. На том берегу его правая нога соскальзывает, и он, с трудом цепляясь за кустики, задерживается и переползает наверх.

За ним прыгает Смирнов. Он приседает, делает взмах руками, от которого на мальчиков нападает смех, и благополучно доставляет себя на другую сторону.

— Делай как я, — говорит он Митьке.

Митька тоже приседает, потом начинает махать руками, но довольно бестолково, и наконец прямехонько угадывает в канаву.

Штаны его до половины покрываются грязью, а рубашка вдруг темнеет.

Смирнов хохочет во все горло, и с ним вместе, заражаясь его смехом, хохочут и Петька и сам пострадавший.

— Ладно, я уж как-нибудь поучу вас, как надо прыгать, — говорит Смирнов.

— Я тут завсегда прыгал, мне не в первой, — сконфуженно заявляет Митька. — Только я по-своему, а по-вашему не умею.

Дальше идут через небольшой фруктовый сад. Деревья стоят, окутанные светлозеленым облаком. Крепко и хорошо пахнет яблоней и вишней.

— Сад чей? — спрашивает Смирнов.

— Соседей, Абдуловых, — отвечает Петька.

— Вот и будут они без фруктов.

— А вы как знаете?

— А вон гляди. — Смирнов срывает что-то с яблони и подносит к Петькиному носу.

Петька видит старый, сморщенный, свернутый в трубочку листок.

— Червяки?

— Они самые. Весь плод поедят.

— А у нас осенью собирали.

— И хорошо делали. Ну, скоро, что ли?

— Вот через этот забор махнем — и наш сад будет.

Смирнов немного устал и от воздуха, и от прогулки, и от прыганья через забор и канаву. Он медленно перелезает, ставя ноги на перекладины, — и вдруг… брюки его за что-то задевают, и, когда он спрыгивает, на заборе остается кусок темной материи.

Петька с ужасом глядит на этот кусок и на дыру внизу у брюк, а Митька тихонько радуется. Это тебе не канава!

Смирнов смеется:

— А ну их! Кругом драные. Все равно скидать пора.

— Вот он, парник наш, — с гордостью говорит Петька. — Глядите, как прет.

Он поднимает крышку, подпирает ее двумя колышками. Из парника вырывается теплый, щекочущий ноздри воздух.

— И впрямь прет, — удивляется Смирнов. — Гляди, не заморозь.

— Ничего, теперь тепло, — отвечает Петька, и глаза его сияют. — А знаете что?

— Что? — спрашивает Смирнов, разглядывая молодую, яркую, упругую зелень.

— Мы капусты посадили, как ее… этой, что… Как, Митька ?

— Что цветет, — отвечает тот.

— Капусты, что цветет? — удивляется Смирнов. — А, понимаю, — цветной капусты. Ну и доки! Где ж вы ее достали ? Ведь у вас ее не садят.

— И не знают, какая она с виду, — сияет Петька. — А это все он, Митька.

— Я что, я ничего. Я только денег достал, — смущается Митька, — да в город один комсомолец ездил, так я его просил купить.

— А деньги он как достал? — возбужденно говорит Петька. — Пойдем уж, по дороге расскажем.

Они идут тем же путем и, не замеченные никем, благополучно перебираются через все препятствия.

IX. МИТЬКА ОРУДУЕТ

А деньги Митька достал совсем неожиданно для себя. Зимой еще расхворалась сестренка. Сначала было все ничего, потом она начала гореть, разговаривать сама с собой, и все тело ее покрылось красными пятнами. Две другие девчонки, продолжавшие спать с ней на одной кровати, тоже заболели.

Мать все хотела позвать бабку, но Митька напомнил ей про Тараканью Смерть.

— Той деньги задаром выложила и еще хочешь?

Сердце Егоровны не переставало болеть по тем деньгам, и она сдалась.

— Как же будет-то ?

— В село побегу, в больницу. Доктора приволоку.

— А не затравит?

— Да ну тебя, мамка, совсем как слепая. Доктора на то и поставлены, чтоб лечить, а не травить.

Митька махнул в село, разыскал доктора, тот согласился посмотреть задаром, но потребовал, чтоб его подвезли. Больничные лошади были в разгоне.

— Чудак ты, парнишка, — сказал доктор, видя, что Митька приуныл: — не могу ж я как блоха прыгать. До вашей деревни верст семь будет. Мои лета не твои — далеко не ускачу.

Митька, решив без доктора не возвращаться, раздобыл подводу, сторговался и, усадив доктора, сам уселся, раздумывая о том, где бы раздобыть денег.