Заоблачные истории - Дорофеев Александр. Страница 4

Нельзя по глупости праздник себе портить. Давай, Тетя, управляй парашютом. Куда валенки, туда и ты…

Конечно, уже не до неба, не до красот. Слежу за валенками. Кувырнулись они последний раз в воздухе и аккуратненько в снег — стоят как ни в чем ни бывало, голенищами вверх.

Теперь только бы не промахнуться! Тяну за стропы, как за поводья, будто и не парашютом, а лошадью правлю. Не подведи, друг сердечный! Не осрами Тетю-простофилю! Тпррруу!!!

Вот они небесные валенки, поджидают хозяина. Расставил я ноги пошире и точнехонько угодил. Ах, теплые мои валенки, даже остыть не успели. Просторны, будто подросли, пока в небе кружились.

Погасил я купол, отстегнул парашют и бегом — докладывать инструктору по прыжкам Каблукову.

— Товарищ майор, задача выполнена!

— Ну, товарищ рядовой Тетя, — говорит инструктор. — Такого еще не видал, чтобы с первой же попытки в валенки попасть. Это, пожалуй, мировой рекорд на точность приземления.

Жалко, чужая обувь вам подвернулась.

— Как так?! Почему чужая?

— А вон поглядите — солдат Хвича ковыляет. Ваши валенки подобрал. Видно, жмут изрядно. Теперь он не боец, а гусь лапчатый, хромоножка! В парашютном деле пустяков нет! Растеряли по небу валенки — значит, не выполнена боевая задача! За точность приземления хвалю, за ротозейство — порицаю!

Вот и весь праздник — прилетели голуби. Обменялись мы с Хвичей валенками и побрели парашюты укладывать.

А валенки наши так бодро скрипят по снегу, вроде бы и не сваливались с ног, не летали, как вольные птицы.

Да ведь и то правда — как здорово в небе парить! Даже простому валенку полетать охота.

Потерянный азимут

История шестая

Как-то капитан Крапива рассказывал нам на занятиях об азимуте. Да только слушали мы его, точно нерадивые школьники, — потихоньку в «города» играли.

— Десантник должен уметь ходить по азимуту, — закончил капитан. — Иначе это не десантник, а детсадник! Все ясно?!

— Так точно! — ответили мы, хотя большой ясности, конечно, не было.

— Да чего тут уметь-то! — хорохорились потом Фокин с Пакиным. — У нас Хвича не то что по азимуту — по проволоке пройдет с закрытыми глазами.

— А что это все-таки такое — азипут? — На всякий случай интересовался Хвича.

— Ази-мут — это пути, — уверенно объяснял Пакин, слыхавший кое-что краем уха. — Просто пути-дороги! Что ты, Хвича, по дороге не пройдешь?

— Пройду, — соглашался Хвича, — если в своих валенках, а не в Тетиных.

Поговорили да и позабыли вскоре совсем об этом азимуте.

Но однажды капитан Крапива дал взводу задание — выйти к речке Прошке, разложить костры и дожидаться подхода роты.

Задание не сложное. Бывали прошлым летом на Прошке — место хорошее, рыбное.

Да капитан еще добавил:

— Маршрут по азимуту сорок! Компас не забудьте!

Командирский приказ что отцовский наказ. Все понятно. Кроме азимута. Некстати он выплыл вместе с компасом…

— Ну что тут не понять! — махнул рукой Пакин. — До Прошки сорок километров пути. Вот и весь азимут! Обойдемся без компаса. И так неизвестно зачем противогазы таскаем — курам на смех!

Двинулись мы в путь. У каждого за спиной Роман Денисыч — рюкзак десантника. К нему саперная лопатка и противогаз приторочены. Полагается по уставу.

Лыжи отлично скользят — правильную смазку выбрали.

— Полем пройдем, леском, а там и Прошка, — рассуждает Пакин.

— Хороший у нас азипут! — улыбается Хвича, — Приятно идти!

Зимний день короток. Росточек у него меньше моего. Уже смеркается. Дорога кончилась. Лыжи в снег проваливаются. Вокруг не лесочек — чаща дремучая. Прошли мы, похоже, куда больше сорока километров. А Прошки не видать. Вообще, как говорится, ни зги не видно. Еле бредем мы.

— Где же, Пакин, твой азипут? — спрашивает Хвича. — Затерялся?

— Сейчас, сейчас. Найдем, — неуверенно говорит Пакин.

Свернули налево. Направо. Глухомань! Деревья стеной стоят. А рекой и не пахнет!

— Заблудились детсадники, — вздохнул Хвича.

Промолчали все. Но так тяжело стало! Нету сил петлять меж деревьями. Роман Денисыч за спиной как гиря стопудовая. Да еще разговорился — гремит, стучит, звякает. Плохо уложен.

Уперся я куда-то лбом. И вижу — солнце, степь бескрайняя, коршун кружит, а неподалеку река — рыбой пахнет.

— Тетя! Тетя! — в бок меня толкают.

Очнулся — что такое? Дерево обнял, а сам все иду — лыжа назад, лыжа вперед — иду. Лыжи по земле уже ерзают, такую яму прокопал.

— Оставь дерево, — говорит Хвича. — Зачем зря силы тратишь?

А я чувствую — рыбой пахнет, водорослями, водой проточной. Наяву — как во сне!

— Ребята! Берите правее! — кричу. — Там река! Носом чую!

— Она подо льдом, — устало говорит Пакин. — А лед под снегом. Ничего, кроме снега, ты не учуешь.

— Доверяю Тетиному носу! — кивнул Хвича. — Веди, куда нос укажет!

Взяли мы резко вправо, почти назад повернули. И вскоре вышли к Прошке.

Под крепким льдом она. Но у самого берега лунка пробита. Оттуда живой рекой и пахнет!

Только мы костры разложили, начали палатку ставить, подошла рота с капитаном Крапивой во главе. Пришлось докладывать, как мы к Прошке добирались.

— Повезло вам с Тетиным носом, — сказал капитан. — Вышли точно по азимуту сорок градусов. Можно подумать, товарищ Тетя, что нос у вас намагничен, как компасная стрелка! В общем, берегите его — не отморозьте. Ценный прибор.

— Есть! — ответил я. — Беречь на славу отчизне!

— Но по азимуту научитесь ходить — это приказ! Азимут — не простая дорога, а та, что компас укажет. — Капитан Крапива нахмурился. — Солдат должен пути свои по науке знать! Иначе и себя не сбережет, и товарищей подведет. Все ясно?!

— Так точно! — ответили мы.

И правда, совершенно ясно стало, что мелочей на военной службе не бывает.

Короткий сон в противогазе

История седьмая

Поставили палатки на берегу Прошки. Натаскали лапника елового на пол. Печки солдатские затопили. Потеплело. Какой-никакой, а дом! Уютно — глаза слипаются, сон наваливается.

Да, видно, дровишки попались сырые. Или вытяжку не устроили, как полагается. Валит дым клубами. В миг наш дом полон дыму! На улице холод, а тут дышать нечем.

— Противогазы! — сообразил Пакин. — У десантников все в дело идет!

С рекордным временем нацепили мы противогазы. Хорошая все же вещь — противогаз! Одно плохо — поговорить нельзя. Слышно только — бу-бу-бу да бу-бу-бу!

Немного так побубукали. В общем-то, не до разговоров — с ног валишься от усталости. После такого перехода не то что в противогазе — и с самоваром на голове заснешь.

Сейчас, думаю, полетаю! Да не тут-то было. Конечно, что за полеты в противогазе?

Снится мне, что плыву глубоко под водой. Холодная вода, поверху лед стоит. И воздуху не хватает. Задыхаюсь. Вынырнул из сна, а рядом чудища! Водяные драконы! Морды носатые, морщинистые. Глаза круглые, как плошки, красным отблескивают. То ли сплю, то ли наяву грезы? Толкнул на всякий случай ближайшего дракона. Как он зарычит!

Подскочил я — окончательно проснулся. Сизая мгла, и ребята похрапывают в противогазах.

Хватит с меня таких снов! Вышел на улицу. Как дышать вольно! Рекой пахнет, лесом. Даже, кажется, чую, как далекие звезды пахнут. Еле слышно, космически. Почему-то напомнил мне этот запах кобылье молоко.

Выкопал я саперной лопаткой ямку в снегу. Выстелил лапником. Нелегко засыпать на холоде. Чуть задремлю — тут как тут мороз, будит. Вот бы поближе к какой-нибудь звезде, тепло там, верно!

Снег заскрипел, склонился надо мной капитан Крапива:

— А, рядовой Тетя! Одобряю! Как говорится, где солдат прилег, там ему и дом. А для десантника везде перина пуховая — хоть на болоте, хоть на скале, хоть на суку, хоть на льду. Надо учиться отдыхать в любых условиях. Продолжайте сон, товарищ Тетя!