Здравствуй, сосед! - Лихоталь Тамара Васильевна. Страница 33

С тех пор больше ни разу не пришла Оля в школу. Сказала Алёне:

— Мать говорит, мы всё равно не переживём эту зиму, все с голоду помрём. Какое уж тут ученье!

А в Алёниных ушах ещё долго звучал жалобный голос Власия, заманивающего кота Мышегона. Виделись толстые крысы, пожирающие зерно, то самое зерно, из которого можно было бы испечь хлеб или лепёшку. И опять представлялась Алёне эта лепёшка — вкусная до невозможности. Алёна вздохнула и подумала: ни за что не стала бы она есть эту лепёшку одна. Отломила бы кусок маме, а другой кусок отнесла бы маленькой Любаве. И тогда, может быть, не лежала бы Любава в долблёной колоде, прикрытая белым холстом, совсем не похожая на себя, с жёлтым застывшим личиком.

32. Письмо

Письмо пришло по почте. Но было оно не бабушке из Ленинграда от её подруги Анны Егоровны, не маме, и не папе, и даже не Серёже. А было оно Лене. Почтальонша тётя Катя не обратила внимания, что на конверте написано «Лене Малявиной», и, увидев Лену на улице, сказала:

— Вот возьми газеты и письмо маме отдай. Только не потеряй! — Сказала и побежала дальше со своей сумкой через плечо.

И Лена сначала не обратила внимания. Прибежала домой и только тогда поняла. И как закричит:

— Это мне письмо! Бабушка, смотри: «Лене Малявиной»! Это мне!

Бабушка надела очки, и они вместе с Леной стали осторожно открывать конверт. Раскрывала его бабушка, а Лена смотрела и говорила:

— Только осторожно, не разорви!

Когда человек получает первое в жизни письмо, да ещё неизвестно от кого, ему хочется, чтобы конверт остался целым. Наконец бабушке удалось отклеить конверт. Из него показался белый в тёмных прожилках уголок. Бабушка потянула за этот уголок и растерянно посмотрела на Лену. В конверте лежал кусочек тоненькой берёзовой коры.

— Не понимаю, — сказала бабушка. — Это что — чья-то шутка?

Но Лена сразу догадалась, что это не шутка.

— Это берёста! Берестяная грамота!

— Грамота? Но здесь ведь ничего не написано! — удивилась бабушка.

— Написано! Всё написано! — закричала Лена и стала читать выцарапанные на берёсте слова: — «Уважаемая новгородка Лена! Ждём тебя на вече. Приходи в детинец к памятнику «Тысячелетию России». — Дальше был написан день и час, когда приходить, и стояла коротенькая подпись: «КИС».

Лене случалось видеть в школе висевшие на стене объявления: «Друзья новгородцы! Приходите на вече!» Лена тогда думала, это кого-то приглашают на вечер. Только когда писали слово «вечер», позабыли написать букву «р». Мало ли какие бывают ошибки. Но теперь она знала: никакой ошибки нет. Вече — так называлось в древнем Новгороде собрание жителей. Так называет и свои собрания КИС.

Лена стала отплясывать танец дикарей. А бабушка смотрела на неё, а потом осторожно спросила:

— Ты очень рада, что получила от него письмо? Да?

— Да! — сказала Лена. — Конечно, рада!

— А кто он такой… Этот, как его… — бабушка снова взглянула на берёсту, — этот КИС?

Лена ответила:

— Бабушка, КИС — это КИС!

— Понятно, — сказала бабушка, — КИС!

Ну как ещё было объяснить про КИС? Сказать — клуб историков? Это, конечно, верно. Он так действительно называется. Но дело ведь не в названии. А в том, что КИС… Но рассказывать о нём можно целый день.

— Бабушка, — сказала Лена, — мне надо срочно уйти!

— Иди, иди, ясочка, — сказала бабушка.

Лена схватила берёсту и побежала. Куда она бежала, она ещё точно не знала. И пока бежала, думала: «К Натке побегу!» Но потом раздумала бежать к Натке. Потому что Натка, чего доброго, может сказать: «Ну и что, что КИС. Лучше я телевизор посмотрю». Можно было побежать к Андрюше. Но Лене почему-то не хотелось к нему. Почему, она и сама не знала. И побежала она к Коле Пеночкину. Бежала и вдруг увидела, что Коля Пеночкин тоже бежит ей навстречу. А ещё увидела, что в руках у него точно такой же листок берёсты, как и у Лены.

Лена с Колей Пеночкиным стояли посреди улицы, когда к ним, запыхавшись, подбежал Андрюша. У него тоже была берёста.

В назначенный день и час Лена, Коля и Андрюша пришли в детинец — так новгородцы называют свой Кремль. Здесь всегда полно туристов. То и дело щёлкают фотоаппараты, слышится иностранная речь. Это гиды на разных языках рассказывают приезжим гостям о памятниках древнего Новгорода.

Вот и памятник «Тысячелетию России». Он похож издали на огромный колокол с шаром наверху. Под шаром большие скульптуры, а внизу скульптуры поменьше. Возле памятника уже собрались старшеклассники из КИСа. И Ирина Александровна, учительница истории, которая руководит КИСом, тоже здесь.

Ребята замедлили шаги, не решаясь подойти. Вдруг Ирина Александровна не знает, что они получили письма из КИСа, и будет недовольна. Но Ирина Александровна увидела их, улыбнулась, а Лену, когда ребята подошли поближе, даже погладила по голове.

Все встали в круг, и Серёжа сказал:

— Вече считаю открытым! Первое слово Ирине Александровне.

Ирина Александровна вышла на середину круга:

— До сих пор мы никого не принимали в наш КИС до пятого класса. Думаю, что мы не совсем правы. Важно ведь не в каком классе учится человек, а как он относится к нашему делу. Этих ребят вы все знаете, знаете, как они работали на раскопках. Кто за то, чтобы принять их в кандидаты КИСа? Голосуем.

— Принять!

— Принять! — громко закричало вече.

Потом Ирина Александровна сказала про малые раскопки. Но сначала она немного рассказала про Новгород. Новгород — это значит новый город. Но на самом деле Новгород — город очень старый. Ему уже больше тысячи лет.

— Памятник, возле которого мы сейчас стоим, был построен в память о тех временах, когда в Новгород пришёл князь Рюрик. Познакомьте, пожалуйста, кто-нибудь новичков со скульптурами, — попросила Ирина Александровна.

— Вот он, Рюрик, варяжский князь, по преданию правивший в Новгороде, — показала старшеклассница с толстой косой на одну из больших скульптур под шаром. — С той стороны князь Владимир. А там Дмитрий Донской. Знаете, кто это такой?

— Знаем, — ответил за всех Андрюша. — Дмитрий Донской со своей дружиной разбил на Куликовом поле монголо-татар.

Высокий мальчик в очках подошёл к подножию памятника и показал на маленькие скульптуры.

— Это горельеф. Он опоясывает весь памятник. Здесь изображены и государственные деятели, и герои, и писатели… Вот Александр Невский, вот Пушкин…

— А это кто такой? — спросил Андрюша, показывая на фигурку старичка с худым суровым лицом.

— Не знаю, — признался мальчик в очках. — Ирина Александровна рассказывала, но я забыл. Разве всех запомнишь? На памятнике знаешь сколько скульптур? Сто двадцать девять! А про этого старичка помню только, что у него очень смешное имя — Кукша…

— Как? Кукша? — перебила Лена.

Конечно, невежливо перебивать человека, когда он что-нибудь рассказывает, но уж очень удивил её этот Кукша. Имя «Кукша» Лена когда-то услышала от Дмитрия Николаевича. Тогда почему-то ей представилась носатая девица, капризная и зловредная. А оказывается, Кукша — имя мужское… И старичок с таким смешным именем был новгородским монахом, ходил по глухим, затерявшимся в лесах селениям и проповедовал христианство. Многие тогда ещё верили в старых славянских богов и не хотели принимать новую веру. Очень часто их заставляли креститься насильно. Тогда жители уходили ещё дальше в леса, рубили себе там избы, ставили языческих идолов. Конечно, не очень рады были они добиравшимся до них незваным гостям. Вот и этого Кукшу, который пришёл к ним да ещё ругал их богов, они убили. Это рассказала Ирина Александровна. А Лена думала: «Ну и что же, что Кукшей звали какого-то старичка. Бывают же такие имена, которыми можно назвать и мальчика, и девочку, например, Саша или Женя…»

Ирина Александровна ещё немного рассказала о памятнике, а потом заговорила о другом: