У нас с Галкой каникулы - Печерникова Татьяна Алексеевна. Страница 7

— Видали! — сказала она.— Сама от горшка два вершка, пигалица этакая, а еще выговаривает мне. Это кто ж тебя учит взрослым грубить, мать небось?

Я сразу озябла, я почему-то начинаю зябнуть, если вол­нуюсь или испугаюсь. Можно было бы сказать продавщи­це, что никакая Галка не пигалица, что она очень хорошая ученица и еще командир октябрятской звездочки. И про маму. Что ничему плохому она нас не учит. Но я только сказала:

— Вы, пожалуйста, нашу маму не трогайте.

А Галка почему-то вообще ничего не сказала, хотя мама говорит, что ее младшая дочь за словом в карман не полезет.

Но вот подошла наша очередь, и продавщица опять начала на нас ворчать:

— Даже молока не хочется наливать таким грубиянкам.

И тут уж Галка не полезла за словом в карман.

— Не имеете права! — громко ответила она.

У продавщицы сделалось такое лицо, как будто она хотела нас укусить. А Галка, когда мы уходили, встала в дверях и, как Эдик, сказала ей:

— Всего вам хорошего!— Да еще ручкой помахала.

Я шла и думала о старике с палкой. Я вспоминала, как дрожали у него руки, когда он закрывал крышкой банку с молоком. Вспомнила, какими испуганными и удивленны­ми сделались у него глаза, когда продавщица закричала: «Ну что вы стоите, как памятник!»

Дедушка нашей подружки Руфы намного старше деда Володи. Дед Володя еще жил в детском доме, а Руфин де­душка уже был красным командиром. Недавно он расска­зывал нам об очень давнишней войне, эта война называ­лась гражданской. Я тогда слушала его и думала, как же это интересно быть старым человеком: вон ведь сколько всего видел, сколько всего знал Руфин дедушка!

Сейчас же я вспоминала старика с палкой и думала, что старым человеком и трудно быть, очень трудно! А мы еще с Галкой иногда сердимся на маму за то, что она часто бе­гает от нас к совсем чужой бабушке, которая живет в Харькове в одном с нами подъезде. А мама стыдит нас, говорит, что бабушка эта живет совсем одна, что она очень старенькая, больная, и у нее, у нашей мамы, просто серд­це бывает не на месте, когда она не успевает к ней забе­жать да хоть чем-нибудь помочь.

Пришли мы домой, а мама нас спрашивает:

— Что это вы, какие взъерошенные?

Я быстро рассказала, что у нас случилось в магазине, потом спросила маму:

— Правда, Галка молодец?

— Конечно, молодец,— ответила мама.

ЗАРЕЧЕНСКИЕ РЕБЯТА

На лугу уже было полно ребят. Раньше всех нас увидела Зойка. Она стояла на маленьком обрывчике, с которого мы прыгали в воду. Не ныряли, а просто прыгали, потому что здесь мелко, высокому человеку по колено. Зойка была в майке и в трусиках. Она выросла, стала почти как я.

— Ура! — закричала Зойка.— Харьковские притопали! — И прыг в речку.

Ребята дразнят Зойку: «Зойка — рыжий хвост». Но она ничего, не обижается, и все равно не заплетает, а только связывает на затылке свои желтые волосы. Наверное, она уже давно купалась, потому что губы у нее немножко по­синели, а руки были в пупырышках.

— Не вода, а парное молоко,— врала она нам,— давайте лезьте быстрее. Или вам мамочка не велела?

— Ну, не велела, ну и что!—задиристо ответила ей Галка.

— Ну и ничего! — сказала Зойка.— Интересно знать, че­го это вы застряли нынче в своем Харькове, Колятка даже отощал, вот как по вас соскучился.

— Эх, ты,— сказала ей высокая девочка.— Любишь ты всех просмеивать,

— Люблю,— созналась Зойка.— Это у нас новенькая,— она шлепнула высокую девочку по спине.— Из самой Си­бири к своему дядьке в гости прикатила. Ленкой звать, а мы ее Сибиркой кличем.

Сибирка поздоровалась с нами за руку, сама она была худая, как я, а лицо круглое, румяное, как у Галки.

— Я про вас слыхала,— сказала она,— мой дядя рядом с бабушкой Анисьей живет. Дочь-то ее с зятем, мне гово­рили, уж давно в совхоз переехали, а бабушка Анисья с Коляткой да Федей здесь жили, а теперь...

— А теперь и бабушка Анисья почти что все время в совхозе,— перебила Сибирку Зойка.— Она ведь не видит, идет, а сама руками за воздух цепляется. По дому еще маленько хлопочет, да и то небось наизусть, одной посуды сколько переколола. А дочь уж больно ее жалеет, даром, что не родная, ну и велит ей у них в совхозе жить. Она-то с зятем день-деньской на ферме, а уж Федька с Коляткой в черед за бабкой приглядывают. Цацкаются с ней, будто с дитем малым. Интерес большой!

Я опять вспомнила старика, на которого сегодня накри­чала продавщица, и сказала Зойке:

— Ну, зачем ты так, пионеры даже о чужих стариках заботятся.

— Подумаешь! — Зойка мотнула своим желтым хвос­том.— У нас в школе полно тимуровцев, прямо не напа­сешься на них этих стариков, но сейчас же каникулы.

— И чего болтает,— сердито сказал один мальчик.— Выходит, на лето надо из пионеров выписываться. Не слу­шайте ее, у нее, что на язык вскочит, то она и лопочет.

— А Колятка-то с Федькой сегодня здесь, — сказала нам Сибирка.— Они нет-нет да и прибегают сюда. Вот только-только на гору поднялись.

— Сейчас мы их покличем,— и Зойка стала громко звать:—Федь-ка, Ко-лятка, сюда, скорее!—Потом она ска­зала ребятам:— Давайте хором. Ра-аз — два-а, три! — И все закричали:

— Ко-лятка, Федь-ка!

Колятка с Федькой, наверное, подумали, что случилось что-то очень важное, раз их прямо хором зовут, и тут же примчались на луг. Первый Федька, он всегда всех обгоня­ет, а Колятку и подавно, Колятка и говорит и ходит не больно быстро.

— Приехали? — зачем-то спросил нас Федька и тут же начал рассказывать: — А у нас бабка, считайте, что ослеп­ла, мы с Коляткой теперь все больше при ней, не привыкла она еще слепой-то жить. Мама говорит, что нужен за ней глаз да глаз. Мы сюда только лимон поливать ходим, Ко­лятка боится его с места на место переставлять.

Колятка поздоровался с нами за руку.

— Здравствуй, Колятка,— сказала Галка и зачем-то спросила: —Так вы теперь в совхозе живете?

— Считай, что так,— ответил Колятка и стал глядеть на небо.

Колятка еще подрос, наверное, он будет очень высоким. И шея у него стала еще длиннее. Очень он похож на свое­го отца. Волосы, брови, ресницы у него светлые, а глаза голубые-голубые. Федька совсем другой, он весь в мать. У него глаза черные, волосы тоже черные и кудрявые, ли­цо смуглое. Мама у Колятки с Федей цыганка, бабушка Анисья взяла ее к себе в дочки еще совсем маленькую.

— Ну, чего стоите,— сказала Зойка.— Поздоровкались и ладно, теперь идите купаться.

Мама купаться не разрешила, но она же не знала, что вода в речке уже теплая. Посмотрели мы с Галкой друг на друга и стали раздеваться. Галка быстро вошла в воду и сразу же окунулась. А я ужасно боюсь холода. Я не­множко подрожала и окунулась только тогда, когда со всех сторон на меня полетели брызги.

Потом мы все вместе пошли в Зареченск посмотреть на Коляткин лимон. Федька шагал впереди задом наперед и всю дорогу строчил, как сорока:

— Целых шесть лимонов, по яйцу уже будут, только зе­леные еще, а внутри небось уже хорошие. А завязей этих — несчетно! Со всего поселка к нам на этот лимон глазеть ходят.

— Интерес большой — сказала Зойка.— Лимоны-то на каждом шагу продаются.

— Наши будут слаже,— заспорил с ней Федя,— мага­зинные-то зелеными срывают, понятно тебе? А наши будут висеть пока вовсе не созреют. Соображать надо!

Колятка молчал, будто лимон вырастил не он, а Федь­ка. Этот Колятка и зимой и летом все чего-нибудь, да вы­ращивает. В прошлом году даже вырастил в маленьком самодельном парнике огурцы, которые только на юге растут. Смешные такие, шишкастые, на каких-то зверюшек похожие. На эти огурцы тоже со всего поселка приходили смотреть.

Маленький лимонный кустик стоял на подоконнике, и мы посмотрели на него с улицы. Я первый раз видела, как растут лимоны. Обыкновенно растут. И листочки обыкновенные. Колятке с Федей пора было возвращаться в сов хоз. Федька захныкал: