Мальчишки-ежики - Капица Петр Иосифович. Страница 17

К тузу они прикупили короля.

— Как быть? — шепотом спросил у него Веня. — Пятнадцать маловато.

— Бери еще, — посоветовал Ромка. — Авось шестерку даст.

— Нет, брат, там крупная идет, — возразил сапожник и уже с наигранным весельем сказал банкующему:

— Хватит, сумей набрать столько же.

Шла действительно ненужная им карта — восьмерка. Но у банкующего на столе была девятка. Получилось семнадцать очков.

— Казна, — печально сказал тот. — Ваша взяла.

Он не знал, что у инвалида недобор. Ромка, видя, как все его деньги уплывают в общую кучу, не смог удержать слез.

Сапожник тоже расстроился.

— Постой, — сказал он. — Без пиджака останусь, а этот банк сорву.

Карта к нему пришла неважнецкая — дама. И Веня все же снял с себя пиджак, поставил его на кон и твердо сказал:

— Баш на баш! Прикупаю две карты.

К нему пришла десятка и шестерка, набралось девятнадцать очков. Но их не хватило: банкующий набрал двадцать. Уходя в нательной рубашке домой, Веня подтолкнул Ромку и сказал:

— Пошли, дело есть.

По пути он спросил:

— Ты Нюру-самогонщицу знаешь?

Как не знать, Анна не раз посылала за самогоном. Это вонючее питье нужно было проносить спрятанным под рубаху либо в корзине. За самогоноварение сажали в тюрьму.

— Так вот, — продолжал инвалид, — Нюрку нужно выследить. Сама она аппарата не имеет. Самогон ей чухны из хуторов привозят. Они там на отшибе из всякого дерьма его гонят, а здесь лопатой деньги гребут. Но попадаться не хотят, за своим товаром в лес приглашают. Я как-то пробовал поглядеть, но где мне за Нюркой угнаться! Упустил хитрюгу. А ты парнишка шустрый. Только не попадайся. Нам главное не Нюрка, а чужие. Если подглядишь, где они свой товар прячут, будем с деньгой. Понял?

Роль разведчика Ромку устраивала. Он только спросил:

— Может быть, взять ребят с собой?

— А вот это уж ни к чему, — возразил Веня. — Только вдвоем.

Они условились, что удочки и червяков Ромка заготовит с вечера. Веня разбудит его на рассвете, после первых петухов, и они как бы пойдут на рыбалку.

С вечера Ромка долго не мог заснуть, все обдумывал, как он будет ловко следить. Казалось, не успел он уснуть, как послышалось звяканье стекла. Это инвалид едва слышно стучал ногтем в окно.

Быстро одевшись, Ромка выскочил во двор. Еще едва светало. Дорожки и трава были мокрыми от росы.

— Э, брат, босым негоже, — заметил Веня. — Я тут тетке одной поршеньки сделал. Пойдем, оденешь их. Заказчице скажу, что размачивал для мягкости.

Захватив удочки, он привел его обуваться к своей развалюхе.

Со двора они вышли раньше Нюрки. И лишь войдя в лес, стали ее поджидать у тропы.

Не успел сапожник выкурить цигарку, как самогонщица показалась на опушке. Голова ее была по-деревенски повязана платком, а за спиной виднелся кузовок.

— Пойдешь следом, — гася цигарку, шепнул Веня. — Чтоб ни одна ветка не хрустнула. Помни: важней всего чухны. Как выследишь, прибегай на Кривое озеро, я буду у ручья.

Выйдя на тропу, Нюрка пошла быстрей. Ромка двинулся следом, норовя идти по зеленому мху, скрадывавшему шум шагов.

Самогонщица часто останавливалась и прислушивалась: не идет ли кто за ней? Ромке приходилось притаиваться за кустами, за стволами деревьев.

Так он прошел за ней до развилки шоссе. Здесь кончался булыжник и ответвлялись две проселочные дороги. Нюрка свернула влево и зашагала по малонаезженной колее, вившейся среди заболоченных полей, поросших густым кустарником. Кисея тумана еще не сошла с болот. Ромке легко было двигаться неприметно.

Подойдя к дремучему лесу, в котором огромные разлапистые ели создавали полумглу, Нюрка неожиданно исчезла. Мальчишка хотел было сделать перебежку, чтобы не упустить ее из вида, как вдруг услышал звяканье уздечек и фырканье лошади.

Он припал к земле и, прячась за молодыми елочками, почти ползком подобрался к двум высоким валунам. Тут, прижимаясь к замшелому камню, Ромка высунул голову и сквозь ветви куста разглядел деревенскую подводу. На ней сидели два человека: мужчина и женщина в серых домотканых куртках и охотничьих сапогах. Они, видимо, завтракали, потому что Нюрка пожелала им приятного аппетита.

Мужчина сразу же соскочил с подводы и, вытащив из сена большую бутыль, оплетенную лозой, отошел к зарослям ельника.

Вскоре до слуха Ромки донеслось бульканье переливаемой жидкости Женщина, сидевшая на подводе, приподнявшись на колени, вертела головой во все стороны и прислушивалась.

Минут через десять хуторянин помог Нюре приладить на плечи кузов, затем всыпал в него для маскировки немного картофеля и, проводив ее до дороги, стоял там до тех пор, пока она не удалилась на изрядное расстояние.

Быстро вернувшись к подводе, хуторянин вытащил из сена еще более объемистую бутыль, оплетенную лозой, захватил из ельника меньшую и понес их в глубь болота.

Ромка хотел было красться за ним, но одумался. Место впереди оказалось открытое, его могла заметить эстонка. И за валуном опасно было оставаться: возвращаясь, мужчина мог заглянуть туда.

Мальчишка переполз в ельник и уже из зарослей стал наблюдать за мужчиной.

Хуторянин прошел далеко. За чахлыми деревцами Ромка примечал мелькание его серой куртки. Потом и она сгинула среди березок.

Напрягая зрение, мальчишка всматривался, но самогонщик долго не показывался. Только минут через пятнадцать он как будто вырос из-за кочки.

Сломав для приметы одну из березок, мужчина быстрым шагом вернулся к лошади, снял с ее морды торбу с овсом и, взяв за уздечку, вывел на дорогу. Здесь он вскочил на подводу и покатил в сторону города.

Не мешкая, Ромка прошел к сломанной березке. В углублении за бугром обнаружил самогон, прикрытый мхом и валежником.

Начатую бутыль, в которой еще оставалось не менее полуведра мутноватой жидкости, он перепрятал: перенес к поваленной ветром ели и запихал под ветви. А полную бутыль поднять не смог. Для него она была слишком тяжелой. Как же хуторянин таскал такую тяжесть? Видно, сильный. Попадись — убьет.

Ромка помчался к Кривому озеру за Веней-сапожником.

Инвалид заждался его. Поймав на удочку пару плотичек и трех окуньков, он поставил жерлицы и, закурив, в беспокойстве корил себя, что на столь опасное дело послал мальчонку, а не пошел сам.

Увидев Ромку невредимым, сапожник в радости воскликнул:

— Ого, прилетел! Ну, как дела?

Мальчишка так запыхался, что не мог вымолвить слова.

— Попался, да? Гонятся за тобой? — допытывался Веня. — Вон стань за то дерево. Я их дубиной встречу.

— Не! — наконец удалось выговорить Ромке. — Увидел… Знаю, где прячут. Идем скорей, а то чухны вернутся.

Веня, ковыляя за ним, принялся расспрашивать, как Ромке удалось выследить самогонщиков. А тот, гордясь своей удалью, отвечал как бы нехотя, словно для него такие дела были привычным занятием.

— Молодец, — похваливал сапожник, — верно действовал, по-нашенски. Будь война, я бы тебя в разведчики взял.

Вернувшись к болоту, Ромка показал, где спрятана большая бутыль. Инвалид не утерпел, тут же зубами вытащил деревянную затычку, обернутую тряпицей, и прямо из горлышка попробовал крепость самогона.

— Первач, — определил он и хлебнул еще раз.

Опасаясь, что Веня упьется, Ромка сам заткнул бутыль и строго сказал:

— Давай унесем отсюда… и быстрей. Если чухна догонит, — убьет. Он здоровенный.

Ромка помог сапожнику взять бутыль на плечо и перенести на другую сторону болота. Там они сели отдохнуть.

Веня, не совладав с собой, опять хлебнул первача.

Ромкины опасения оправдались: после третьего глотка сапожника развезло. Он уже не мог поднять бутыль на плечо. Вдвоем они потащили ее волоком по бурой слежавшейся хвое. На пригорке инвалид остановился перевести дух.

— В горле сохнет, — сказал он. — Смочить надо.

— Больно часто у тебя сохнет, — сердито заметил Ромка. — Не смей больше лакать, упьешься!

Но разве остановишь Веню, когда столько спиртного в его руках? Накренив бутыль, он стал на колено, а деревянную ногу вытянул. После изрядного глотка руки сапожника дрогнули… бутыль выскользнула из них и покатилась вниз, поливая толстой струей землю.