Завидная биография - Некрасов Андрей Сергеевич. Страница 35

Вдруг торопливые взмахи широких крыльев привлекли внимание ребят. Огромная коричневая птица, разбуженная нетерпеливыми шагами ранних гостей, тяжело слетела с гнезда, кое-как сложенного из черных сухих веток на самой макушке прямой высокой сосны. До половины ствола сосна была голая, без сучков, и Тося, без труда узнавший жилище ястреба, сокрушался, что нельзя заглянуть в неприступный за?мок лесного разбойника…

— А вот и можно, — неожиданно заявил Лева, — давай-ка на спор! Только, чур, без меня не уходить.

И не успели «мудрецы» оценить это смелое заявление, как он уже сбросил рюкзак, обхватил толстый ствол своими цепкими руками и ловко, как лесной зверек, полез кверху.

Выше, выше. Вот его загорелая, уверенная рука боксера крепко уцепилась за первый сучок. Легко подтянувшись, Лева верхом уселся на толстой ветке и гордо глянул вниз.

Ястреб, расстроенный таким оборотом дела, низко кружился над лесом, с тревогой наблюдая за смелым и ловким врагом. Он отлично понимал, чем это может кончиться.

Но с Левой что-то случилось. Неожиданно, громким голосом крикнув: «Вода!», он соскользнул с дерева и, сунув в лямки руки, исцарапанные жесткой корой, бросился вперед, увлекая за собой товарищей.

Ястребу повезло: о нем забыли. Но зато повезло и Леве. Он первый увидел светлый водоем, и почетное право дать имя этому озеру теперь неотъемлемо принадлежало ему.

Ребята торопились. Не разбирая дороги, они бежали, утопая во мху, спотыкаясь о жесткие корни, скользя на прошлогодней хвое. Неожиданно вышли они на прямую свежую просеку и, едва взглянув на шеренгу высоких столбов, убегавших куда-то в глубь леса, снова вступили в чащу.

А зря… Пожалуй, стоило все-таки проследить дорогу столбов и послушать, о чем гудят толстые золотистые провода. Тогда, может быть, конец похода прошел бы по иному маршруту и «мудрецам» не пришлось бы трижды краснеть до конца этого трудного дня…

Но уж очень хотелось им поскорее добраться до цели. Ведь в конце концов не такая уж редкость у нас линия электропередачи, чтобы из-за нее остановиться на пороге открытия, в двух шагах от таинственного озера, которого нет даже на карте Генерального штаба. Раз в жизни бывает такая удача, да и то не всем.

Не оглядываясь, ребята торопились дальше и минуту спустя остановились на крутом берегу.

Перед ними расстилался спокойный голубой простор чудесного лесного озера. С крутых берегов смотрелись в воду большие и маленькие деревья. Справа к самой воде спускалась глубокая колея и уходила куда-то, прямо на дно. Черный ствол, ободранный и одинокий, торчал из воды, и казалось, вот-вот захлебнется. Слева — целый зеленый лесок забрел по колено в озеро. Кудрявые березки стояли, как стадо на водопое. Вокруг них летали две белые чайки в смешных черных шапочках…

А еще левее, путаясь в вершинах деревьев, вставало над озером огромное светлое солнце…

— Пруд Солнца! — крикнул Лева, к месту вспомнивший рассказ Владика, и, достав свой планшет, твердо написал это звучное название там, где на карте стояло:

Так левофланговый первого звена первого отряда пионер Лева Вяжлинский, по прозвищу Мурзилка, внес свою поправку в карту Генерального штаба.

А комплексная экспедиция по исследованию Пруда Солнца уже начала работы. Владик с компасом в руке набрасывал контуры озера на своем планшете. Гриша внимательно осматривал в бинокль левый берег, терявшийся в лесу. Тося, по колено в воде, изучал гидрофлору и гидрофауну. Миша с Игорем обсуждали перспективы судостроения и судоходства. Маленький Зайка просто любовался необычной картиной, а Мурзилка, беспокойный, восторженный Мурзилка, бросив рюкзак, уже мчался вдоль берега, острыми глазами обшаривая и лес, и воду, и траву.

Он тоже был немножко художник в душе. Все прекрасное глубоко волновало его, и, конечно, он не мог не заметить на берегу куст шиповника, богато убранный пышными цветами. Заметил он и клочок мятой газеты, зацепившийся за шипы и нарушивший строгую гармонию тона листьев и лепестков. Он подошел, снял газету, скатал ее плотным комочком, но тут же под кустом увидел две пустые банки из-под консервов и целую груду скорлупок от яиц, облепленных мелкими рыжими муравьями. Вдруг он нагнулся, поднял что-то и, сунув находку в карман, закричал своим громким голосом:

— Ребята, сюда, с вещами!

Когда мальчики прибежали на его зов, Лева достал свой планшет и с самым невинным видом спросил у Владика:

— Владик, легенду можно сейчас написать?

— П-пиши, — ответил Владик, не ожидая подвоха, — пиши… почему же…

И тогда Лева снял наконечник с остро очиненного карандашика и четким «нормальным шрифтом» написал на поле карты:

Потом он обвел надпись рамкой и стрелкой привел к тому месту, где обнаружил следы бивака.

«Мудрецы» не сразу поняли глубокий смысл этой надписи, и Мурзилке пришлось давать объяснения…

— А что, неправда? — доказывал он. — Вон какую грязь развели. Не туристы, а Гоги и Магоги — вот они кто. И прямые улики есть: прошу убедиться! — И Лева достал из кармана обрывок красного ремешка.

Во всем лагере только у Маргариты были такие красные сандалеты… Улика действительно была прямая и веская.

Так и осталась эта справедливая надпись на Левином планшете. Перешла она и на сводную лагерную карту. И Мурзилка, наконец, полностью рассчитался с Маргаритой за свою обидную кличку. С тех пор все и в лагере, и в школе, а потом и дома стали звать Маргариту не иначе, как Магога…

Неприятно, конечно, носить такое имя. Но что поделаешь — нужно быть осторожнее в словах и не оставлять грязь на биваке.

СПЛОШНЫЕ НЕУДАЧИ

Конечно, можно было обойти Пруд Солнца кругом или просто вернуться обратно. Но ребята решили пересечь его с севера на юг и выйти на новую дорогу.

Давно уже работала первая в этих местах корабельная верфь, а Миша, ловко управляясь с топором, крепко пригонял друг к другу толстые сучья, собранные со всех концов леса. И скоро, гораздо скорее, чем можно было ожидать, корабль, которому дали имя «Пионер», был торжественно спущен на воду.

Ни один морской волк не решился бы определить, что это: бриг или барк, шхуна или обыкновенный плот?

Это была просто груда сухого дерева, не очень ладно, но зато крепко связанная умелыми руками Миши с помощью деревянных замков и клиньев. И, как всякая груда сухого дерева, «Пионер» обладал великолепной пловучестью, а пловучесть, как известно, самое ценное качество корабля.

Остойчивость «Пионера» тоже не внушала опасений. Правда, оказавшись на воде, плот сразу перевернулся на 180°, покачался и принял наклонное положение. Но зато ни при каких обстоятельствах он, видимо, не собирался его изменить, а этого в конце концов только и нужно было ребятам. На «Пионере» водрузили мачту, подняли вымпел, погрузили рюкзаки, одежду и двух пассажиров — ужа и ежа. Закончив погрузку, отважные моряки смело бросились в воду, облепили со всех сторон свой корабль и, работая кролем и брассом, погнали его прямо на юг, на другую сторону Пруда Солнца.

Трудно было, конечно, сбиться с пути в этом светлом море. Однако на всякий случай «мудрецы» положили свой верный компас возле мачты, и еж, единогласно избранный капитаном, раза два поинтересовался курсом.

«Пионер» двигался медленно. Но это моряков не смущало. Вода была теплая и прозрачная. Солнце грело, как по заказу, и ребята с удовольствием барахтались вокруг своего корабля.

Полчаса спустя «Пионер» причалил в тенистой бухточке на южном берегу, и моряки приступили к разгрузке. Весь груз уже снесли на берег, выгрузили ужа, и на всем корабле остался один капитан. И вдруг, неизвестно по какой причине, что-то крякнуло в подводной части и славный корабль стремительно завалился на борт…

А капитан — буль-буль-буль… И капитана не стало…

Но, видно, это был настоящий моряк. Не прошло и минуты — из воды показался черный нос, и еж, как подводная лодка, поплыл на север. Впрочем, очень скоро он сообразил, что ему не доплыть одному, сделал полную циркуляцию и под гром аплодисментов причалил к берегу… Преданность и отвагу ежа тут же решили увековечить, и на планшетах появилась новая надпись: