Великий перевал - Заяицкий Сергей Сергеевич. Страница 19

— Ты что шпионишь, — прошептал голос.

— Пустите, — прохрипел Вася, задыхаясь, — я не шпион.

Человек разжал руку и, в темноте нагнувшись над Васей, стал пристально его разглядывать.

Между тем остальные люди, приехавшие в лодке, тоже очутились на набережной и окружили Васю. Один из них чиркнул спичку и тотчас же потушил ее.

— Чепуха, — сказал он, — ты всегда, первым делом за горло. Перепугал мальчишку, видишь он еле на ногах стоит. Ишь, струсил.

— Это от голода, — сказал Вася, — я вовсе не струсил.

— Вот оно что, — протянул человек, зажигавший спичку, — ну, нам кормить тебя нечем, походного ресторана при нас нет.

Отойдя в сторону, люди стали о чем-то шептаться друг с другом.

Васе донеслось слово «табак» и «к завтрашней ночи пять ящиков».

Затем они все пошли по набережной, удаляясь от города. Один из них вдруг отстал и окликнул Васю.

— Эй, парень!

Вася подошел к нему. При свете взошедшей луны, Вася мог рассмотреть, этого человека. Это был малый лет семнадцати, с лихо заломленной на затылок измятой шляпой, в старой морской тужурке и в непомерно больших и тяжелых башмаках.

— Ты, правда, не ел ничего?

Вася рассказал ему всю свою историю. Парень, повидимому, очень заинтересовался.

— Ну, и дурак же ты, — сказал он, — за каким-то греком пошел, у нас тут жулик на жулике! Как еще жив-то остался!

— А за что же им меня убивать?

— А почем знать, — со смехом произнес тот, — может быть твоя кожа на барабаны годится. Ну вот что, пойдем, я тебя накормлю. Мы, ребята хорошие — только болтовни лишней не любим. Коли будешь болтать так смотри, у меня для тебя гостинец припасен.

И в лучах луны перед Васей сверкнуло лезвие большого ножа.

— Понимаешь? — выразительно спросил он.

Они пошли вслед за остальными.

— Тебя как зовут-то? — спросил парень.

— Василием.

— А меня зовут Феникс. Одесские фараоны меня хорошо знают.

— А что такое фараоны? — спросил Вася.

Тот в ответ насмешливо свистнул.

— Есть такие дураки со светлыми пуговицами, да только им Феникса не видать, как своей поясницы.

В эту минуту Васе показалось, что между двумя амбарами блеснули при луне две светлых точки, словно очки, и какая-то тень утонула во мраке, но он не обратил на это внимания и пошел вслед за Фениксом.

Через десять минут Вася сидел в грязной каморке и с наслаждением уписывал холодное мясо и скумбрию, которую Феникс изжарил на каком-то необыкновенно вонючем масле.

— Сегодня рано отделались, — говорил Феникс, — а вчера до трех часов ночи валандались. Англичане эти — сущие дьяволы, глазищи у них, словно телескопы, ни одной лодки не пропустят! Ну, да мы их с носом оставляем.

— А что у вас за работа, — спросил Вася, принимаясь за пятую скумбрию.

— Мы — контрабандисты, — отвечал Феникс, закуривая папироску, — слыхал про таких? Табак возим! Турецким табаком занимаемся. Да опасно стало работать, прежде бывало поделишься с надсмотрщиком и баста, а эти англичане с собой сигар понавезли и ничем их не убедишь. Ну, ложись спать, парень, ты носом клюешь.

Он швырнул в угол сенник и какой-то мешок вроде подушки.

— Вот этим накроешься, — добавил он и подал Васе пахнущее морем брезентовое пальто.

Сам Феникс растянулся на лавке и моментально захрапел. Вася, поев, почувствовал ужасную усталость и немедленно улегся.

Перед ним, как в кинематографе, промелькнул Иван Григорьевич, шагающий по номеру гостинницы, уходящий пароход, маленький грек, мрачный грабитель и ярко освещенный гастрономический магазин. Внезапно все подернулось туманом и он крепко заснул.

Было около часа ночи. Жизнь в Одессе замерла, согласно приказу, еще два часа тому назад. В полицейском участке в дежурной комнате мрачно дремал дежурный полицейский офицер, а за перегородкой храпело несколько городовых.

За этот вечер не произошло ничего особенного; арестовали одного спекулянта, привели пьяного, призывавшего к свержению английских властей.

Вдруг в дежурную комнату вошел небольшого роста штатский человек в гороховом пальто и в котелке, который, казалось, был слишком велик для его головы. Войдя, он протер платком круглые очки с дымчатыми стеклами и тронул за плечо офицера. Тот очнулся от дремоты, потянулся и с некоторым неудовольствием сказал:

— В чем дело?

— Хе, — произнес вошедший, — вы уж так сразу хотите знать в чем дело? А может быть ни в чем.

— Ну, так на кой же чорт вы меня разбудили, Мазуркевич!

— Не беспокойтесь, — сказал Мазуркевич, улыбнувшись, — дело есть и даже очень важное. Тс... какое дело! — он цокнул языком.

— Вы знаете, что назначено две тысячи наградных тому, кто сумеет захватить шайку контрабандистов-табачников. Знаете, которые с турками спелись?

— Ну, и что же, — лениво и равнодушно спросил офицер.

— А то, что мы с вами сегодня поделим эти денежки.

— Врете, Мазуркевич!

— Вру, так ну вас к дьяволу! Пойду к англичанам.

— Да вы скажите толком, вы на след что ли напали?

— Одним словом, давайте мне сейчас десяток людей, только чтоб были люди живые, а не мертвые куклы и, конечно, с револьверами, а не с хлопушками! Вот тогда будете видеть. Но все это надо делать живо. Спать теперь нельзя!

Васе снилось будто он гуляет по громадным комнатам московского дома и будто в какую комнату он ни войдет, всюду пусто, никого нет. Вася хочет выйти на улицу, но никак не может найти выхода. Вдруг снаружи раздаются выстрелы. «Ага», — думает Вася, — «началась революция».

Вася сразу проснулся и очутился в каморке Феникса. Еще не совсем опомнившись от сна, он увидел только как Феникс одним ударом вышиб окно и выпрыгнул в темноту ночи. Какой-то человек, перегнувшись через подоконник, пальнул из револьвера. Вася вскочил на ноги, но мгновенно был схвачен сзади чьими-то руками и хриплый от волнения голос пробормотал.

— Попался голубчик!

Человек, стрелявший через окно, подошел к нему и приставил револьвер к груди.

— Отдавай оружие, — гаркнул он.

— У меня нет никакого оружия.

Быстрые руки обшарили Васю.

— Связать мальчишку по рукам и по ногам, а я посмотрю, как там наши работают.

И человек с револьвером в руках выбежал из комнаты.

VII. ОДЕССКИЕ ШЕРЛОКИ ХОЛМСЫ

Арест банды контрабандистов был настолько важен, что о нем сочли нужным дать знать английским властям.

Правда, Мазуркевич и его отряд еще не возвратились, однако в поимке контрабандистов не могло быть никаких сомнений.

Английский лейтенант явился в участок и, сев в подобострастно подвинутое ему кресло, молча закурил сигару. Явился и пристав, вызванный по телефону. Весь этот шум поднял дежурный офицер, который очень боялся упустить обещанную награду и потому спешил заручиться свидетелями.

Около трех часов ночи на лестнице послышался шум, и появился Мазуркевич. Вид он имел несколько смущенный.

— Привели? — воскликнул дежурный, еле переведя дух от волнения.

Мазуркевич пожал плечами.

— Я умею ловить людей, а не чертей, а это, уверяю вас, настоящие какие-то черти. Впрочем одного удалось захватить и он, конечно, наведет нас на след.

В комнату ввели связанного по рукам Васю.

Дежурный офицер заскрежетал зубами.

— И это все?

— Ну, что же вы хотите, я же вам сказал, что я не могу ловить чертей.

— А вот мы сейчас допросим мальчишку.

Васю подвели к столу.

— Вот что, малый, сказал ему пристав, — если ты скажешь нам всю правду, мы тебя отпустим на все четыре стороны, да еще дадим тебе два-три целковых на разживу, а если соврешь, посадим тебя в чулан, где тебе, во-первых, крысы нос отгрызут, а во-вторых, пить тебе не будем давать, а кормить будем одной селедкой. Понял? Ну вот теперь отвечай!

Прерывающимся от волнения и страха голосом Вася рассказал всю свою историю.

Выслушав ее, пристав громко расхохотался.