БУПШ действует! - Сальников Юрий Васильевич. Страница 6

— Валяй дальше. — И в ту же секунду, словно ужаленный, взлетел кверху — пружины сделали свое дело! Кто-то из командиров хихикнул. Борис сердито взглянул в его сторону и махнул рукой Рудимчику: — Валяй, говорю! — А сам, с опаской косясь на кресло, сделал вид, будто ему уже надоело сидеть на своем троне и он просто облокотился на его спинку.

Рудимчик приготовился продолжать, набрал в легкие побольше воздуху, как у доски, когда не знаешь урока но тут раздался свист часового у бревен. Адмиральский сигнал был ясен: к гаражу приближался посторонний.

Война объявлена!

Все повскакали с мест. Рудимчик громко зашептал:

— Девчонки идут! С ключом! Открывать!

— Тише! — цыкнул на него Борис и приказал Назару: — Главный Пират Цыпкин, спрячь знамя!

Назар быстро свернул знамя и сунул его под доски. Рудимчик полез к щели — подглядывать, но Главнокомандующий распорядился:

— Не сопеть у входа!

И мы притаились в полумраке заброшенного щелястого гаража. Притаились и прислушались. Снаружи подошли девчонки. Говорили они почему-то тоже вполголоса.

— Ух, замчище-то какой!

— Заржавел весь. Должно быть, Демьяныч редко сюда заглядывал, верно, девочки?

— Ты открывай, открывай!

Я еще не успел сообразить, чей голос какой девчонке принадлежит и сколько там их, этих девчонок, а тень от них уже упала на дверь и что-то желто-белое замаячило в щелях. Застучал о замок ключ. Девчонки замолчали. Запыхтели.

— Ну, что долго возишься? — нетерпеливо спросила вдруг одна из них, и я понял, что это Маша-Рева.

— А если не открывается? — ответила Вика.

— Дай-ка мне! — послышался еще один голос, и я не смог бы спутать его ни с каким другим на свете: говорила Люська!

Желто-белое сменилось у двери голубовато-синим, снова заскрежетал ключ, и замок, наконец, щелкнул.

— Готово! — радостно воскликнула Маша-Рева.

Дверь в наше тайное убежище начала медленно открываться со скрипом в огромных, тоже давно проржавевших петлях.

— Ой, девочки, холодом пахнет, — сказала Маша, заглядывая внутрь гаража, и вдруг, закричав, отскочила в сторону. — А-а-а, там кто-то есть! — Крик ее доносился уже издали.

— Что ты выдумываешь! — сердито прозвучал Люськин голос.

Двери гаража распахнулись во всю ширину, на обе половинки, и свет мощным потоком хлынул на нас, невозмутимо стоящих плотной стеной плечом к плечу перед лицом врага.

Люська, в голубом платье с синим пояском и воротником, тоже растерялась от неожиданности. Сказав тихонько «ой», она молча смотрела на нас. И мы молчали. Непримиримо и настороженно.

Первая опомнилась Вика. Тряхнув кудрями и подбоченившись, отчего ее желтое платье с белыми полосками развернулось веером, она визгливо крикнула:

— Как вы сюда попали?

Мы молчали. Вика-Жига сделала шаг вперед:

— Слышите? Что вам здесь надо?

— А вам что? — нахмурясь, спросил Борис.

— Здесь будет пионерский штаб, — ответила Вика.

Тогда Рудимчик тоже шагнул вперед:

— А мы первые заняли.

Ему ответила пришедшая в себя Маша-Рева:

— Это ничего не значит. У нас ключ.

— Подумаешь, ключ! — возразил Назар Цыпкин.

Но это было ошибкой: о ключе спорить не стоило.

Люська сразу ухватилась.

— То есть как это — подумаешь? — начала она. — Да если вы влезли сюда без разрешения, значит, незаконные?

Я понял, что сейчас она подведет такую законную базу, что крыть будет нечем. Нужно было принимать решительные меры, и я крикнул:

— Нечего их слушать! Пусть сматываются!

Меня поддержали все командиры:

— Сматывайтесь, сматывайтесь!

И дружно шагнули вперед.

— Да вы что? — вытаращила и без того огромные глазищи свои Люська. — Мы хотим пионерский штаб, а вы тоже ведь пионеры.

— Вот именно! — подхватила Вика-Жига. — И я как начальник штаба приказываю всем пионерам… Назар Цыпкин, а тебе как члену редколлегии приказываю особо: немедленно переходи на нашу сторону.

— Не подчиняйся, Назар! — завопил Рудимчик.

Я засвистел в два пальца и закричал:

— Гони-и-и их!

Мы ринулись на девчачью троицу, оттеснили ее и закрыли двери гаража.

— Хулиганы! Захватчики-колонизаторы! Это вам не пройдет! — доносились до нас голоса, а мы, упоенные победой, заулюлюкали и засвистели, забыв о хозяине гаража Демьяныче.

На наше счастье его не было дома. А когда мы спохватились и замолчали, то обнаружили, что девчонок не слышно. Мы открыли дверь и выглянули. В переулке до самого оврага было пусто.

Тут прибежал часовой Гошка Адмирал и доложил, что девчонки проплыли по курсу к жигаловскому двору. Мы снова прикрыли дверь и, рассевшись, как прежде, обсудили создавшееся положение.

Да, победа была одержана. Но что дальше? Девчонки не откажутся от мысли занять гараж. Это ясно. Только как они будут добиваться своей цели? Призовут на помощь усатого трубокура Демьяныча? Или нажалуются Викиной матери — тете Варе? Она, если захочет, выдворит нас отсюда в два счета!

— Объявляю чрезвычайное положение, — сказал Борис. — Устанавливаю круглосуточное дежурство. По первому признаку тревоги собирать всех. Знамя выставить!

Знамя было извлечено из-под досок. Мы застыли перед ним по стойке «смирно», сказали «Сила — Победа» и решили разойтись до вечера, если раньше не объявит тревоги часовой. Первым часовым оставили Назара Цыпкина.

А Рудимчику Борис дал задание разведать, что предпринимают девчонки. Главный Связной, конечно, стал сдаваться, что получил такое задание. Я хотел посоветовать, как лучше разузнать планы врага, так он заявил:

— Ты хоть и в пятом классе, а в разведке ни разу не бывал, так что помалкивай.

— Ах ты Мышонок! — возмутился я и шлепнул его по затылку.

Он отбежал и высунул язык.

— Ну, погоди! — погрозил я кулаком и пошел домой, чтобы сразу записать все это в дневник.

Что разузнал Рудимчик

Вечером Главный Связной опять примчался ко мне и сообщил, что пришла Римма. Вожатая с завода.

— Разнаряженная. В белом платье. С серьгами в ушах. А говорит тоненьким голоском.

— А ты хотел, чтоб она басом говорила? — спросил я.

— Не в этом дело, — ответил Рудимчик.

— А в чем?

— А в том, что они поругались.

— Кто?

— Девчонки.

— С вожатой?

— Не с вожатой, а сами. Вика и Люська.

— А вожатая при чем?

— Она как раз ни при чем, — ответил Рудимчик и таким ответом окончательно вывел меня из себя.

Я побежал к Назару Цыпкину — узнавать подробности.

Но зря я сердился на Рудимчика. Он передал все точно. Девчонки действительно поссорились, а вожатая Римма, хоть и разнаряженная и с серьгами, не сумела их примирить и вообще оказалась совсем ни при чем, потому что не знала, как поступить с гаражом.

Вика требовала немедленно «изгнать хулиганов», то есть нас. А Люська ей возражала. Она говорила, что если изгнать «захватчиков» — то есть нас! — то мы будем мстить и никакой общей пионерской работы на улице не получится. Римма не знала, чью сторону принять, кого слушать, и растерянно бормотала: «Девочки, давайте решим, девочки». А сама ничего не решала.

Обо всем этом мне рассказал Назар Цыпкин, которого я застал в холодном подполе. Сменившись с поста, Главный Пират проявлял фотопленку. Я сидел с ним, пока не замерз, а потом мы вылезли на свет, и он, высоко поднимая руки над головой, просмотрел пленку, с которой стекала на пол вода. Просмотрел и сказал:

— Как у черта в животе.

Сразу послышался голос его бабушки из соседней комнаты:

— Назик, так не говорят.

Я давно понял, почему он хорошо знает, как надо правильно говорить. Если бы и меня дома поправляли после каждого слова, я бы тоже говорил все правильно, как профессор. А Назарова бабушка почти профессор. Все время сидит за своим столом и пишет научный труд. И поправляет Назара.

Это ему даже надоедает. Вот и сейчас он увел меня подальше от бабушки, в кухню, и я тоже взглянул на фотопленку. Она была совсем черная-пречерная, как будто Назар беспрерывно щелкал в подполе или снимал одну полярную ночь, даже без северного сияния. А я знал, что он снимал нас в яркий солнечный день.