Тан Сяо-си в бухте кораблей, отплывающих завтра - Вэнь-цзин Янь. Страница 19

— От него и пользы-то ни капельки нет. Какой-то он противный. Только и знает, что слёзы лить.

Фарфоровый толстяк предложил:

— Убьём его — и дело с концом. Что с ним ещё возиться!

Серая крыса запрыгала:

— Правильно! Смерть ему! Смерть!

— Только не спешить! Сначала споём свою песню, а потом и убьём его. Начали! — скомандовал Жестяной пират и первым заорал во всё горло:

Жестяной пират пел с большим увлечением, даже закрыл глаза и приплясывал на месте. Фарфоровый толстяк и Серая крыса с жаром подтягивали ему.

Деревянный мальчик горько заплакал. У Куклы тоже начали капать слёзы. Но трое разбойников оставались равнодушными к их горю.

пели они всё громче, а Жестяной пират по-настоящему пустился в пляс. Серая крыса старательно хлопала в такт ладошками. Фарфоровый же толстяк совсем разошёлся, схватил коробку из-под печенья и забил в неё, как в барабан: «бум-бум-бум».

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ, В КОТОРОЙ МЫ СНОВА ВСТРЕЧАЕМСЯ С ЧЕЛОВЕЧКОМ-ВРЕМЯ

Жестяной пират в испуге подпрыгнул:

— Несчастье! К колоколу вернулся звон! Я слышал его удары.

Серая крыса тотчас всполошилась:

— Что? Колокола?

Фарфоровый толстяк успокоил их:

— Ну чего переполошились? Это же я бью в коробку из-под печенья.

Жестяной пират рассвирепел:

— Голову оторву, пузатый остолоп! Прекрати барабанить! Сейчас же брось коробку! Нашёл забаву!

Фарфоровый толстяк отшвырнул коробку, схватил бутылку с вином и, задрав голову, начал пить прямо из горлышка. Вскоре пустая бутылка полетела за окно. Фарфоровый толстяк громко закричал:

— Пейте вино! Не надо бояться! Колокол не может звенеть — ведь Человечек-время никогда сюда не вернётся. Мы победили! Эй, Резиновая собачка! Подай мне скорей ещё бутылку!

Серая крыса тоже приказала Картонному петуху:

— Тащи и мне вина! Конечно, чего бояться! Мы победили и сколько вина захотим, столько и выпьем.

Жестяной пират подхватил:

— Правильно! Хочешь гулять — гуляй, не жалей времени. Вот красота! Но... но всё-таки мне немного страшно. Кукла, неси живей бутылку!

Фарфоровый толстяк убеждал:

— Пей больше, и всё тебе .будет нипочем. В этой бухте мы хозяева! Пей, спи сколько хочешь. Хм! По не забудьте, что мы ещё должны убить Деревянного мальчика!

Деревянный мальчик горько рыдал и сердце у него билось очень громко. Кукла заливалась слезами, а Плюшевая утка шмыгала носом и всхлипывала. Очень тяжело было на душе у Сяо-си. Бедный, бедный Деревянный мальчик! Его сейчас убьют. Чем же ему помочь? Чем?

Серая крыса крикнула:

— Давайте выпьем ещё по бутылке и разделаемся с ним!

Жестяной пират одобрительно кивнул:

— Верно, пора кончать с ним. Когда-нибудь мы и до Человечка-время доберёмся.

И вот в эту минуту Сяо-си внезапно вспомнил и про шептал:

— Человечек-время, не сердись, прошу тебя, сейчас же возвратись. Приди сюда скорей! Ты же обещал, ты так нам нужен!..

О, чудо! Сяо-си шептал очень тихо — так, что даже сам еле слышал, но не успел он закончить, как Человечек-время уже появился здесь. И как это он только сумел расслышать? Человечек-время был одет в свой прежний наряд и так же быстро ехал на велосипеде. Кроме Сяо-си, никто не обратил на него внимания, — ведь он передвигался совсем бесшумно. Он улыбнулся Сяо-си, приветливо помахал ему рукой и, быстро промчавшись на своём велосипеде по толстой верёвке вверх, исчез под колоколом.

Человечек-время умел держать слово. Раз он обещал вернуться, когда его попросит Сяо-си, — значит, явится непременно. И действительно, не успел Сяо-си и рта раскрыть, как он уже тут как тут.

Человечек-время спрятался под колоколом, и тот как будто слегка закачался. Сяо-си едва удержался, чтобы не крикнуть:

— Да зазвони же, колокол! Ведь ты умел раньше так чудесно отбивать время.

Человечек-время словно услышал желание Сяо-си, высунулся наполовину из-под колокола и показал ему рукой, чтобы он дёрнул за верёвку. Сяо-си незаметно подобрался к верёвке и слегка наступил на неё. «Бом!» — тихо прогудел колокол. Жестяной пират моментально вскочил и изо всей силы ударил Фарфорового толстяка:

— Опять барабанишь по коробке?! Не я ли тебе запретил?

Фарфоровый толстяк испуганно заткнул уши пальцами:

— Клянусь, что не трогал коробки. Похоже, что это настоящий колокол...

Жестяной пират не позволил ему договорить и свирепо закричал:

— Нет, нет! Это не может быть колокол! Ты трус! Тебе с перепугу мерещится звон. Ты забыл, что колокол давно уже нем, а все будильники, часы и часики испорчены. Ты, видно, от страха последние остатки ума потерял!

Фарфоровый толстяк втянул голову в плечи, но продолжал твердить:

— Не мог я ошибиться! Уверен, это всё-таки был колокол.

Жестяной пират замахал руками:

— Нет, нет! Быть не может! Ты мелешь вздор!

Серая крыса, дрожа от страха, питала:

— Ты прав, прав. Но почему-то мне вдруг почудилось, что зазвенел будильник, и я вспомнила, как приходилось нам нехотя браться за дело.

Фарфоровый толстяк опять схватил бутылку и отпил здоровенный глоток:

— А, чепуха! Пейте вино! Больше пейте и обо всём позабудьте!

Однако Жестяной пират оставался хмурым. Зябко поёживаясь, он вытащил длинную сигару.

— Мне хочется курить. Когда я курю, ничего не боюсь. Правда, что ты не барабанил по коробке? Не надо обманывать! Это в самом деле звонил колокол? Пожалуй, скорей надо закурить, а то что-то очень страшно.

Сяо-си обеими руками ухватился за верёвку и торжествующе закричал:

— Слушайте! Слушайте! Это настоящий колокольный звон! Такой чудесный, такой необыкновенно чудесный и чистый!

И он изо всех сил рванул верёвку. Колокол качнулся и издал могучий густой звук: «Бом! Бом! Бом!» Негодяи пришли в неописуемый ужас. Жестяной пират в страхе завопил:

— Колокол опять стал звонить! Спасайся, кто может! — И первым выскочил в окно.

Фарфоровый толстяк и Серая крыса словно окаменели. Они растерянно продолжали, сидеть со своими бутылками вина, потом вдруг очнулись и пулей вылетели из башни. А Сяо-си, радостный и счастливый, не переставая раскачивал колокол.

«Бом! Бом! бом!» — звуки колокола, словно удары бича, заставляли злодеев мчаться без оглядки. На бегу они затыкали пальцами уши, наступали друг другу на пятки, спотыкались и падали, вскакивали и снова пускались наутёк. Спустя минуту их и след простыл.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ, О ТОМ, КАК ЗАЗВУЧАЛИ ЗВОНКИЕ ТРЕЛИ ИВОЛГИ

Друзья ликовали. Они прыгали и танцевали, хлопали в ладоши и кричали. Картонный петух решил спеть для друзей и принялся громко кукарекать. Голос у него был сильным, но действительно грубым и неприятным. Однако радостное настроение друзей от этого ничуть не омрачилось, ему даже поаплодировали.

Затем в круг вышел Медвежонок и весело пустился в пляс. Старичок вынул свою флейту и сказал ей:

— Спой-ка и ты! Смотри не осрамись!

Старичок поднёс флейту к губам и заиграл. Флейта искусно подражала песне иволги. Сначала полились чистые нежные звуки. Флейта словно рассказывала, что наступило лето и иволги, укрывшись в листве деревьев, восхваляют лёгкие облака, яркие лучи солнца, воспевают веселье, движенье и жизнь. Голосок флейты окреп, и родилась новая песня. Казалось, по небу мчались тучи, деревья тревожно шумели и крупные капли дождя тяжело падали на поверхность пруда. В порывах буйного ветра кружились лепестки цветов. Но буря скоро прошла, и вновь в голубом небе появилось солнце. Оставшиеся на листьях деревьев прозрачные дождевые капли сверкали в лучах солнца. Иволга успокаивала своих друзей-птичек: