Рассказы о животных - Рохт Рихард. Страница 4

Узнав, что барсук ищет себе новое жилище, еж сказал:

- Непонятные вы звери, барсуки. Удобства вам подавай. В земле, в норах живете. Чтоб и тепло, и мягко было. Но не всегда это хорошо.

- Почему? - спросил барсук.

- А вот почему. Коль придет беда, пожалеешь, что живешь в удобной норе.

- О какой беде ты говоришь?

- Беды бывают разные. Для барсука даже лиса - беда. Наверно, по себе знаешь?

- Слыхал я от сородичей, что лисы забираются в норы барсуков, выгоняют их и сами там поселяются. Но я этого не боюсь. Раз уж я с хорьком справился, то и лису одолею. Жил вот я на болотном островке, а лисы даже в глаза не видал.

- Туда она не пойдет, там для нее мокро, - промолвил еж. - Так что лучше не уходи с болота. На болоте тебе спокойнее будет.

- Но я там чуть не утонул?

- И все-таки не выбирай сухого места, - посоветовал еж. - Послушайся моего стариковского совета, сынок. Иначе тебе плохо придется!

- Нет, на болото я больше не пойду!

Барсук стал искать в лесу хорошее сухое место, несмотря на предостережение ежа. И нашел наконец такое. То был довольно высокий песчаный бугор на опушке леса. Окрест шумели сосны, шелестели осины, на склоне бугра цвели колокольчики, внизу, где начинался луг, журчал прозрачный ручей, и по всей опушке росла земляника.

- Вот где раздолье! - радовался своему выбору Ураск. - После обеда приятно полюбоваться с бугра красивым видом. Пить захочешь - ручей рядом! Ягод захочется - только лапу протяни! Ух! Ну и жизнь начнется! А отведав всего, и поспать можно в норе! Нора здесь будет теплая. Песок мягкий, словно мох!

И Ураск с превеликим усердием принялся рыть себе нору. Вообще-то он был ленив и любил вдосталь поспать, но сейчас не ленился. Отрывался от работы, лишь чтобы добыть себе пищу, ел, пил, немного отдыхал и снова брался за дело. Так продолжалось много дней и ночей.

Приходили звери, прилетали птицы взглянуть, как он трудится. Хвалили Ураска за уменье и старательность, но слишком уж восхищался его норой мало кто.

Заяц считал, что жить под землей ужасно, когда наверху светит солнышко, веет ветерок, плывут облака, шумят деревья. Птицы поют, цветы цветут, и повсюду зеленая травка и желтеющие хлеба.

- Так-то оно так, - ответил барсук, - но каково будет, если пойдет дождь?

- Дождь тоже дело неплохое, - возразил заяц. - И в дождь хорошо! Иногда не беда и промокнуть! Приятно после этого сушиться и ждать хорошей погоды.

- А зимние холода? - не соглашался барсук. - Мне в норе тепло, знай похрапывай в свое удовольствие. А ты сидишь, как чурка, в сугробе и мерзнешь.

- Ничего, - ответил заяц, - я заберусь под куст, вырою себе ямку - славно и уютно в ней. Смотри да любуйся, как восходит солнышко, как алеет на деревьях, как кружит вьюга, как по вечерам солнце снова садится за лес и на небе распускаются большие огненные цветы!

Барсук проворчал:

- Пустое болтаешь, на что мне это. Стоит ли глазеть на солнце, цветы да вьюгу, если лиса может найти тебя под любым кустом. Или какая-нибудь собака, а то и человек позарится на твою шкуру.

- Тогда, - возразил заяц, - я задам стрекача. Помчусь по заснеженным полям, только снег столбом. Никому меня не догнать. Ноги у меня быстрые.

Один крот был в восторге от норы Ураска.

- Вот где будет славное житье! - похвалил он. - Всегда темно, всегда тихо, всегда сыро. Ничего не слышно, ничего не видно. Глаза и уши там вообще ни к чему. Но зачем ты, Ураск, делаешь такую большую нору?

- Ну, чтоб было просторно и воздуха хватало, - ответил Ураск.

- Ни к чему это! - махнул лапой крот. - Чем теснее нора, тем лучше. А воздуха должно быть не больше, чем требуется для дыхания. И если ходы окажутся слишком широкими, не поймать тебе, Ураск, дождевых червей.

- А зачем они мне, - ухмыльнулся Ураск. - Зачем мне дождевые черви, если в лесу есть большие черви, настоящие змеи. Да еще морошка - ух, какая это вкуснятина! Потом разляжешься в норе - и только тогда поймешь, как прекрасна жизнь!

- Ну конечно, ты в своей норе бездельничаешь, а я тружусь, - обиделся крот, - работаю без передышки, добываю пищу - червей и личинок, - вот чем я занят. А ты только спишь там. Поэтому и не понять нам друг друга.

Мыши и землеройки тоже с одобрением отнеслись к норе Ураска. Они с завистью поглядывали на нее и не прочь были бы стать его квартирантами. Только Ураск, глядя на них, ворчал:

- Пошли, пошли отсюда, дорогуши! Кто без спросу залезет, того я тут же съем. Такое блюдо мне по вкусу.

И мыши и землеройки знали, что это правда, потому как Ураск ел их с не меньшим удовольствием, чем червей, ящериц, улиток и ягоды.

Но вот с луга прилетела маленькая жужжащая птичка, спинка у нее была коричневая, брюшко желтое. Она кружила около норы Ураска, иногда забиралась вовнутрь, ползала по стенам, выискивая маленькие углубления, и все время жужжала и шумела.

Поглядывал Ураск на эту птичку и ухмылялся. О, это была славная птичка, она нравилась Ураску. Вот если б она и правда у него поселилась!

- Ну, здравствуй, шмель! - сказал наконец Ураск, когда птичка, выглядевшая совсем старой, вылезла из одного отверстия, чтобы залезть в другое. - Что ты ищешь в моей норе?

- Зум-зум-зум! - ответил шмель. - Ах, это ты, Ураск! Здравствуй, здравствуй! Видишь, я занят. Ищу место для нового гнезда. Зум-зум-зум! Вечно я спешу, вечно тороплюсь. Потому что работы и дел у меня невпроворот. Зум-зум-зум! Жена ждет меня у речки на ольховом листочке. Она мечтает о новой квартире, чтобы растить там деток. А сама и понятия не имеет, где и как ее найти. Все мне приходится делать. Зум-зум-зум! Дух перевести некогда.

И шмель исчез в каком-то отверстии. Когда он оттуда вылез, У раек спросил:

- Ты что же, решил устроить гнездо в моей норе?

- Ах, это твоя нора? Зум-зум! - ответил шмель. - Мне все равно, чья она. Главное, чтобы мне подходила. Вижу, стены сухие, здесь можно жить. Только песок сыпучий, не сделать своды для гнезда. Зум-зум!

- Если хочешь, я принесу несколько камней, чтобы ты мог устроить хорошее гнездо, - предложил Ураск.

- Ах, камни... да, да, конечно, если бы между ними были просторные ходы... Зум-зум! А почему, Ураск, тебе так хочется, чтобы я поселился в твоей норе? - спросил шмель. - Или ты надеешься на мед из моего гнезда, зум-зум? Но на это не рассчитывай, у меня много детей, нам самим мед нужен.

Ураск махнул лапой.

- Твоей каплей меда не насытишься. Знаю, хозяйство у тебя небольшое. Того меда, что потребляет твоя семья, мне не хватит даже на то, чтобы его распробовать. Другое дело - пчелиное гнездо. Однажды я нашел колоду, в которой они поселились. Когда я ее разворотил - то-то был праздник! Жалили они меня, правда, нещадно, да у меня был порядочный слой жира под кожей, и они мне ничего не смогли сделать. Конечно, несколько дней я провалялся - в желудке - мед, а в коже - иглы. Однако я до сих пор облизываюсь! Нет, шмель, не из-за меда хочу я взять тебя в постояльцы, а из-за твоего жужжания. Понимаешь?

- Зум-зум, - пробормотал шмель. - Не совсем понимаю... Какое отношение имеет к квартире жужжание?

- Стало быть, имеет, - засмеялся Ураск. - Ты так приятно жужжишь и сладкий сон нагоняешь. Я буду лежать там, внизу, а ты будешь жужжать здесь, в коридорах, - просто замечательно! Вот это будет сон, настоящий сон.

- Ах, вот оно что! - прогудел шмель. - Это можно. Я согласен. Зум-зум. Сам я никогда не замечаю, жужжу я или нет. Мне кажется, что я вечно молчу, что я ужасный молчун.

Ураск довольно рассмеялся:

- Скажешь тоже! Жужжание все время следует за тобой, как песня. Лишь когда ты на месте сидишь, Тебя меньше слышно. Но и тогда ты не совсем замолкаешь. Тогда ты пищишь, верещишь и скрипишь. Хотя это случается редко. Большей частью ты жужжишь. И если еще солнце будет иногда светить через какой-нибудь ход в нору и ты где-нибудь будешь жужжать, то лучшего сна мне и не надо. Спи да слушай! Спи да слушай! Ну как, поселишься у меня? Платы я с тебя не возьму, а устрою тебе здесь, под сводом, хорошую квартиру из камней. Согласен?