Головоломка - Килворт Гарри. Страница 16

И она говорила вполне серьезно.

Чтобы снять напряжение, я толкнул Хасса в спину. Он скатился на влажный песок, который тут же прилип к его коричневому телу.

— Не хочешь побороться? — спросил я.

— Я хочу сломать тебе шею, Макс, но лучше займусь этим после обеда.

Позже я вспомнил, что забыл поговорить с ним о существе, запертом в сарае для вяления рыбы. Если там, конечно, было какое-то существо.

3 июня, остров Кранту

Болячки Хасса начали сочиться гноем, и сегодня он не смог пойти со мной на яхту. Поэтому я пошел один. Мы с Джорджией были вдвоем на палубе, в то время как Грант и Лоррейн оставались внизу. Джорджия читала стихи какой-то американской поэтессы по фамилии Дикинсон. Я слонялся вокруг, разглядывая латунные и стеклянные инструменты на мостике. Там еще был большой телескоп, зафиксированный в определенном положении. Я посмотрел в него и увидел папу. Поразительно! Я видел его так хорошо, как будто он стоял прямо передо мной, настолько мощен был телескоп. Потом Рам вышел из сарая для вяления рыбы. Я хотел крикнуть им, но решил, что лучше этого не делать. Да и в любом случае было слишком далеко, чтобы они могли меня услышать.

4 июня, остров Кранту

— Нужно построить клетку, — нервно сказал папа. — После того как мы это сделаем, я свяжусь с местными властями по спутниковому телефону. Нам потребуется более вместительная лодка, чем та, на которой мы приплыли.

Он увидел нас, выходящих из тропического леса, и замолчал.

Нам нужна клетка?

— Какая клетка, папа? Зачем?

— Это тебя совершенно не касается, Макс, — отрезал папа.

Рамбута посмотрел на отца так, будто он совершенно не одобрял его замечание, потом повернулся к нам, мальчишкам.

— Возможно, — сказал он, — что здесь, на острове, есть носорог — калимантанский носорог. Они достаточно редки, эти носороги. Мы не можем позволить, чтобы он утонул.

— Вы собираетесь поймать его?

Это звучало заманчиво.

— А мы не можем помочь?

— Может быть, — ответил Рам. — Когда придет время.

Позже Хассан сказал мне:

— Макс, не думаю, что Рамбута сказал нам правду насчет этого носорога.

Я был очень удивлен:

— Откуда ты это взял?

— Не могу сказать точно, но я понял это по его виду.

— Как?

— Не могу точно объяснить как, но он врал.

Врал? Это звучало куда хуже, чем «не сказал правду».

Мне не понравилось, что Хассан заговорил об этом. Я очень уважал Рамбуту. Он был человеком, с которого мне бы хотелось брать пример. Зачем бы ему врать нам, детям?

— Не думаю, что Рамбута врал. Зачем ему делать это?

Хасс покачал головой:

— Что-то странное происходит, Макс. У этих двоих есть секреты.

Я рассмеялся:

— У моего, то есть у нашего, папы всегда было полно секретов. Он параноик. Ему всегда кажется, что у него кто-то хочет что-то украсть. Да он просто ходячее хранилище секретов! Ты помнишь то время в Иордании, когда он разгадал тайну свитков?

— Помню, — кивнул Хасс. — Это было очень странно…

Всего за неделю до моего отъезда из Иордании в Англию мы с Хассом слонялись по лагерю. На пески пустыни спускались сумерки. Папа разговаривал в трейлере с профессором Ахмедом. Мы с Хассом еще раньше пробрались в трейлер, где воздух в течение дня охлаждался с помощью кондиционера, а ночью подогревался. Именно там папа держал все свои бумаги и записи. Там был стол, где свитки были аккуратно разложены в ряд. Папа пытался извлечь хоть какой-то смысл из татуировок цвета индиго на обратных сторонах свитков, а также расшифровать то, что было в них написано. Не думаю, что в своем деле он продвинулся очень далеко.

— Мне нужно помолиться, — неожиданно сказал Хассан. — Что ты собираешься делать?

Он совершенно не стеснялся молитв, зато я стеснялся. Он молился пять раз в день. Должен признать, что я слегка терялся и не знал, чем занять себя, пока он занят этим делом. Я мог, как дурак, торчать рядом и просто глазеть или заняться чем-нибудь еще. Но лучше всего было просто выйти наружу и подождать, пока Хасс не закончит.

— Мне нужно попить, — сказал я. — Увидимся позже.

— Хорошо.

Я вышел из грейдера и отправился к бочке с водой. Я не очень-то хотел пить, но в пустынном климате нужно выпивать побольше жидкости. Ночи в пустыне уже стали холоднее, но дни по-прежнему были жаркими, и мы сильно потели. Я нашел жестяную кружку и наполнил ее с помощью маленького медного краника на бочке. Затем я стал прихлебывать воду и смотреть по сторонам.

Вечер опускался на пустыню. Яркие вечерние цвета раскрасили перевернутую чашу неба. На горизонте виднелось несколько грозовых облаков, но они выглядели достаточно безобидно. Вначале стояла мягкая тишина, потом цикады начали воспевать закат солнца. Когда все они трещали вместе, шум стоял просто невыносимый. Я слышал, как папа повышает голос, чтобы перекричать их трели. Возможно, он делал это совершенно неосознанно. Папа часто не замечал ничего вокруг себя и реагировал на окружающий мир совершенно автоматически.

Некоторые из наших водителей и рабочих тоже приступили к вечерним молитвам. Их бормотание смешалось с треском насекомых.

И тут, как стрела арбалета, с верхушки палатки слетела хищная птица. Сердце забилось чуть быстрее, когда я увидел ее. Это был красивый балобан. Любой шейх заплатил бы золотом за такую птицу. Балобаны очень свирепые охотники. У профессора Ахмеда дома жила такая птица, и он показывал мне ее фотографии. Именно благодаря им я знал, какую птицу только что увидел.

В полутьме я смотрел, как балобан нырнул за кучу камней и появился из-за нее с какой-то маленькой зверюшкой в когтях.

Неожиданно прямо передо мной возник Хассан.

— Ты видел это? — взволнованно вскричал я. — Он нырнул и поймал мышь или еще кого-то!

Хассан ничего не сказал. Он выглядел испуганным.

— Пойдем. Пойдем посмотрим на это вместе! — сказал он.

Глядя на его бледное лицо и трясущиеся руки, я понял, что не хочу ни на что смотреть — по крайней мере пока не узнаю, что это. Мне хватило одного взгляда на Хасса, чтобы испугаться.

— Нет, спасибо, никуда я не пойду.

— Нет, ты должен, Макс. Пожалуйста!

— Вначале скажи мне, что это.

— Ты должен это увидеть.

Хотя я не верю в привидения и всякие такие штуки, я вовсе не хотел бы, чтобы мое неверие пошатнулось.

Я нерешительно замялся, испуганный неизвестностью.

— Это свитки, — сказал он.

Свитки? Куски кожи с письменами на них? А чего там можно было испугаться? Мои кошмары немедленно испарились.

— А, ты о них! — с облегчением сказал я. — А что с ними не так?

Он взял меня за руку и повел обратно в трейлер. В тусклом желтом свете мы приблизились к столу на козлах, где свитки были разложены в ряд. Папа явно работал с ними, когда его куда-то позвали. Хассан подошел к первому свитку и подал мне знак, чтобы я приблизился.

Я подошел и встал рядом с ним. Он взял два свитка и соединил их края. То, что случилось после этого, заставило меня подпрыгнуть на месте, сердце быстро заколотилось в груди.

— Ты видел?! — вскричал я безо всякой надобности.

— Это как раз то, о чем я тебе говорил. То же самое произошло минуту назад.

— Чтобы это случилось, ты должен был коснуться их.

— Да, наверное, так и есть, Макс. Я увидел, что это два куска одной шкуры — видишь, как у них оборваны края? — поэтому я сложил их вместе, просто чтобы проверить, действительно ли они подходят. А потом вот что произошло.

В этот момент папа вошел в трейлер. Он остановился как вкопанный, когда увидел нас, и нахмурился от гнева.

— Что это вы, мальчики, делаете в трейлере? Разве я вам не говорил, что сюда заходить запрещено? Ты хоть когда-нибудь прислушиваешься к тому, что я говорю, Макс? Ты уже должен быть ответственным мальчиком. Вспомни, сколько тебе лет!