Аластор-2262 - Вэнс Джек Холбрук. Страница 21

– Кто вы?

– Глиннес Халден, сквайр Рабендари и владелец острова Эмбл. Вы дали моему брату Глэю деньги за собственность, правами владения которой он злоупотребил. Положение неприятное. Я, разумеется, не стану взыскивать с вас плату за то время, что вы здесь прожили, но боюсь, что вам придется подыскивать другое местожительство.

Брови Касагэйва сошлись на переносице, глаза сделались узкими щелками.

– Вы порете чушь. Я являюсь подлинным лордом Эмблом, прямым потомком того лорда Эмбла, которого незаконно заставили расстаться с собственностью предков. Продажа ее с самого начала была недействительной. Хотя бы вследствие того, что титул Халденов был недостаточно высок для вступления в права владения подобной собственностью. Будьте благодарны за полученные вами двенадцать тысяч озолов. При желании я мог бы ничего не заплатить.

– Вот те на! – вскричал Глиннес. – Остров был продан моему прадеду. Эта сделка зарегистрирована в нотариальной конторе в Уэлгене и не может быть аннулирована!

– Я в этом не уверен, – ответил Льют Касагэйв. – Вы – Глиннес Халден? Для меня это имя ничего не означает. Шира Халден – вот то лицо, у которого я приобрел собственность, а ваш брат Глэй выступал в роли посредника.

– Шира мертв, – сказал Глиннес. – Эта сделка с самого начала не что иное, как мошенничество. А вам я предлагаю взыскать свои деньги с Глэя.

– Ширы нет в живых? Откуда вам это известно?

– Он мертв, по всей вероятности, убит мерлингами. А его тело они уволокли в воду.

– «По всей вероятности?» Такой оборот не предусмотрен законоположением. Заключенная мною сделка совершенно законна, и такою и останется, если вы не докажете обратное или сами не умрете, тогда в этом случае вопрос станет спорным.

– В мои намерения не входит умереть, – сказал Глиннес.

– А разве это только от нас самих зависит?

– Вы мне сейчас угрожаете?

Касагэйв в ответ только издал короткий, сухой смешок.

– Вы сейчас находитесь на острове Эмбл без моего на то разрешения. У вас есть десять секунд на то, чтобы его покинуть.

Голос Глиннеса задрожал от бешенства.

– Как раз наоборот – это я даю вам три дня – повторяю, три, и ни днем больше – для того, чтобы убраться восвояси с принадлежащей мне территории!

– А что после? – язвительно спросил Льют Касагэйв.

– Сейчас это вас не касается. Узнаете, если посмеете остаться здесь далее назначенного мною срока.

Касагэйв издал пронзительный свист. Послышались чьи-то тяжелые шаги. За спиною у Глиннеса появился великан ростом намного выше двух метров и весом в полтора центнера. Кожа у него была цвета тиковой древесины, черные волосы скорее напоминали мех. Касагэйв резким движением кулака с оттопыренным большим пальцем показал на причал.

– Или сейчас же в свою лодку, или в воду.

Глиннес, все еще ощущая боль от побоев, не рискнул подвергнуть себя еще одному избиению и медленно побрел вниз по дорожке. Лорд Эмбл? Какая пародия! Так вот что побудило Касагэйва заняться генеалогическими изысканиями!

Оттолкнувшись от причала и выйдя на середину протока, Глиннес обошел на небольшой скорости остров Эмбл со всех сторон. Никогда еще он не казался ему таким привлекательным. Что если Касагэйв проигнорирует трехдневный предельный срок – а он именно так и собирался поступить? Глиннес печально покачал головой. Угрозами применить силу он только навлечет на себя крупный штраф. Вот если бы удалось доказать факт смерти Ширы, то тогда все стало бы на свои места.

Глава 9

Акади жил в старинном особнячке затейливой архитектуры на самой оконечности мыса, известного под названием Акулий Зуб и омываемого с трех сторон водами Залива Клинкхаммер, в нескольких милях от Рабендари. Акулий Зуб представлял из себя высокую скалу из выветрившихся черных горных пород, бывшую, скорее всего, конусом какого-то древнего вулкана, но со временем обильно поросшую кустарниками и карликовыми помандерами, а с тыльной стороны – еще и зарослями стройных деревьев, в чем-то напоминающих гигантских часовых. Особнячок Акади, каприз какого-то давно забытого лорда, вздымал к небу пять башен, каждая из которых отличалась от других высотой и архитектурным стилем. Одна была покрыта шифером, другая – черепицей, третья – зеленым стеклом, четвертая – свинцовыми листами, пятая – синтетическим покрытием. Верхний этаж каждой из башен представлял из себя особый рабочий кабинет с набором специфической для каждого из них аппаратуры и приспособлений и прекрасным обзором в том или ином направлении. Акади попеременно пользовался этими кабинетами в зависимости от того, какое было у Акади настроение. Акади без тени смущения потворствовал своим причудам, а непостоянство возвел в ранг добродетели.

Ранним утром, когда клочья тумана еще клубились у самой поверхности воды, Глиннес направил свой скутер вверх по течению фарванского русла, а дальше – вверх по реке Заур, пока не свернул круто на запад и, пройдя по узкому, густо поросшему камышами протоку Вернис, вышел в залив Клинкхаммер, гладь которого отражала вдвое вытянутый в длину пяти-башенный особняк Акади.

Сам Акади только-только поднялся с постели, смятые волосы свисали не расчесанными прядями, глаза – едва ли наполовину открыты. Тем не менее он приветливо поздоровался с Глиннесом.

– Только, пожалуйста, не обременяй меня своими делами до завтрака. Я пока что еще довольно смутно воспринимаю окружающий меня мир.

– Я пришел повидаться с матерью, – сказал Глиннес. – И в ваших профессиональных услугах не нуждаюсь.

– В таком случае говори, что хочешь.

Марча, всегда поднимавшаяся очень рано, показалась Глиннесу чем-то недовольной и держалась натянуто. С сыном она поздоровалась без особого проявления чувств, подала Акади на завтрак фрукты и чай со сдобными булочками и налила чаю Глиннесу.

– Начинается день, – произнес Акади, – и я в какой уже раз с удовольствием отмечаю, что мир существует и за пределами этой комнаты. – Отпив чаю, он затем спросил:

– Ну, а каковы твои дела?

– Такие, как и следовало ожидать. Мои неприятности не исчезают по мановению руки.

– Иногда, – заметил Акади, – неприятности бывают такие, которые сам себе создаешь.

– В моем случае именно так оно и есть, – сказал Глиннес. – Я прилагаю все свои силы к тому, чтобы вернуть себе то, что мне принадлежит, и сберечь, что осталось, но своими действиями только еще больше подзадориваю своих недругов.

Марча, хлопоча по кухне, слишком уж вызывающе старалась показать свое безразличие к этому разговору.

– Виноват, в основном, разумеется, Глэй. Заварил всю эту кашу, а сам в кусты. Такое поведение я расцениваю непростительным. И это еще называется Халден и мой родной брат!

Тут уж Марча не выдержала.

– Сомневаюсь, что его так уж интересует, Халден он или нет. А что касается братских чувств, то они должны быть взаимными. Ты-то, позволь тебе напомнить, нисколько не помогаешь ему в его заботах.

– Слишком дорого они мне обходятся, – сказал Глиннес. – Глэй может позволять себе делать подарки ценою в двенадцать тысяч озолов, потому что эти деньги никогда ему не принадлежали. Мне удалось скопить почти три с половиной тысяч озолов, но закадычные дружки Глэя – Дроссеты, отняли их у меня. Я остался нищим.

– У тебя остров Рабендари. Ничего себе нищий!

– Наконец-то ты признаешь, что Ширы нет в живых.

Акади примирительно поднял руки.

– Будет, будет! Давайте лучше отправимся пить чай наверх, в Южную Ложу. Поднимайся по лестнице, но будь осторожен – ступеньки узкие.

Они забрались в самую низкую и наиболее просторную башенку, откуда просматривался весь Клинкхаммерский Залив, Вдоль темных панелей Акади развесил старинные хоругви, в углу стояла целая коллекция красно-керамических ваз причудливой формы. Акади поставил чайник и чашки на бамбуковый стол и жестом руки предложил Глиннесу подтянуть к столу еще одно из старинных бамбуковых кресел со спинкой из расходящихся веером прутьев.