Милые Крошки - Левеллин Сэм. Страница 30
Маргаритку разбирала досада на неопрятного брата.
— Сколько можно? — рявкнула она — Ты мелкий. И глупый. Найди себе кого-нибудь под стать. Хоть мышь какую-нибудь…
Шнифер разинул беззубый рот. Он словно лишился дара речи. А потом с невероятным презрением воскликнул:
— Ха!
Маргаритка никогда не видела, чтобы в таком маленьком существе помещалось столько обиды. Она поняла, что в помрачении рассудка, опять сделавшись няней, сказала нечто чудовищное. И начала извиняться, извиняться и извиняться.
Поздно!
То небольшое пространство, которое занимал Шнифер, было уже свободно, и Маргаритка извинялась перед пустым местом. Сверху донесся тихий голосок;
— Мелкий? Мелкий? МЕЛКИЙ? — и тоненький, но жуткий смех.
— Вы разбомбили наш фургон, — сказала Гильдия-Строительница за чаем на открытом воздухе, как было принято перед Состязанием.
— Увы, — вежливо ответила Капитан, подливая ей в чашку. — Молока?
— Пять кусков сахара, — сказала Гильдия.
— Э, — сказал Белый Ван Дал. — Драться-то будете? — В его вызывающем тоне слышалось что-то нервное.
— Наш Единоборец ждёт в камере, благослови его Бог, — ответила Капитан.
С неба стремительно опустился крюк. Он зацепил Митча за штаны.
— Ой, — сказал Митч-Кирпич.
— Боится высоты? — спросила Капитан.
— Обожает, — сказал Ван Дал.
Митч-Кирпич кивнул. Он был в два метра ростом и в метр шириной. В карманах его необъятного комбинезона лежали десятка два кирпичей, и он даже не замечал их веса. Он имел привычку, проголодавшись, грызть кирпич. Вот и сейчас на передник его комбинезона сыпалась струйка рыжей пыли.
— Вира, — сказала Капитан.
И Митч-Кирпич вознесся в разлинованную тросами пустоту.
Точнее, не совсем пустоту. Пустота — пустая. А пространство не пустое, если в нём что-нибудь есть. Даже что-то очень крохотное. Даже такое крохотное, как Шнифер Брякнулл.
Над головой Митча послышался скользящий звук, как будто что-то лёгкое съезжало по толстому тросу. Что-то маленькое, но удивительно грозное опустилось на плечо великана. Тоненький голосок прошипел ему в ухо: «Злодей!» Чьи-то ручонки схватились за края бумажного мешка и с треском разорвали его надвое. Перед глазами Митча предстала маленькая татуированная физиономия Шнифера, искаженная злобной усмешкой.
— Выжываю тебя! — крикнул Шнифер Брякнулл. — Ты умрешь пожорной шмертью!
— Не такой пожорной, как ты, — сказал Митч.
Потом в его микроскопическом мозгу что-то заворочалось:
— Эй! — крикнул он, направив голос в промежуток между болтающихся ног к крохотной отсюда палубе. — Я тут одного увидел!
— Противник! — крикнул Белый Ван Дал в соответствии с древним ритуалом.
Капитан посмотрела наверх и обречённо покачала головой. От ритуала нельзя отступить. Жребий, как говорится, брошен…
— Его увидели первым из наших, и поэтому пусть он будет нашим бойцом, — сказала она. И Маргаритка, стоявшая рядом, увидела, как длинные красные ногти Капитана впились в изящные белые ладони.
Всё пошло косяк-наперекосяк.
Кассиан между тем действовал с полной уверенностью. Он всегда так действовал, если дело касалось механики. Он сбежал по трапу в машинное отделение и сказал:
— Доложите о ходе работ.
— Ребята на воротах говорят, всё тип-топ, шеф, — сказал один из кочегаров. — Говорят, в любую минуту. Прилив продержится ещё час.
— Хорошо, — сказал Кассиан. Он придирчиво осмотрел шеренги механизмов. Топки горели. Предохранительные клапаны шипели. В котлах номер один, два и три давление было рабочее. Теперь оставалось включить Главный Рубильник, приводивший в действие сервомоторы впускных клапанов номер один, два и три…
Но это — до глупости сложные материи, оставим их Кассиану. Суть же в том, что «Клептоман» был готов выйти в море.
Оставалось только убедить Старшого, чтобы он включил Рубильник.
Кассиан в последний раз подрегулировал нагнетательный клапан и дал отеческий совет кочегару, чья работа пока что была ещё далека от совершенства. Затем, вынув из кармана палочку, он нажал кнопку звонка на кабине управления. Дверь приоткрылась на сантиметр. Сегодня на ней было пять цепочек.
— Чего? — сказал Старшой.
Кассиан отметил, что глаза у него вращаются, а тон, несомненно, враждебный, — не говоря уже о цепочках. Но, как механик, Кассиан глубоко уважал логику. И решение принял, исходя из того, что Старшой в глубине души уважает её так же. Машина действует строго логически. А логика есть логика, и в ней нет места всяким телячьим нежностям.
Это показывает, как хорошо Кассиан разбирался в людях.
— Начальник, — сказал он, — дело такое. Наверху идёт Состязание за вашего Медведя…
— Мой Михаэль! — вскричал Старшой, и глаза его завращались, как лопасти ветряной мельницы.
— …но в вашей власти предотвратить кровопролитие и получить вашего Михаэля назад.
Брови на лунообразном лбу Старшого поползли вверх.
— Ах, да? — сказал он.
— Очень просто, — сказал Кассиан. — Если вы посмотрите на свои приборы, то увидите, что мы подняли пар и полностью готовы к выходу в море.
— Да? — сказал Старший.
— Да. Кроме того, я распорядился, и ворота дока готовы открыться в любую минуту, а прилив — самое подходящее время для безопасного и даже величественного отплытия. Подытоживаю: ваш Медведь здесь, судно готово, ворота открыты, прилив благоприятствует. Так что я прошу вас включить Рубильник, чтобы мы могли смело отправиться туда…
— СТОП! — крикнул Старшой. Его глаза перестали вращаться. Неприятно дрожа, они остановились на Кассиане. — Не могу. Я лицо королевской крови. Состязание есть Состязание. Честь трепует, чтопы я не фключал Рупильник, пока не получу моефо медфедя честными и спрафедлифыми средстфами от попедителя.
— Значит, предпочитаете жить в грязи и чинить паршивые дизели для Белого Ван Дала и Фирмы?
Старшой выпятил длинный подбородок. Вялая белая рука смахнула слезу с щетинистой щеки.
— Молчи, искуситель! — крикнул он. Дверь захлопнулась.
Ну вот, похоже, и всё, — подумал расстроенный Кассиан.
Но это было ещё далеко не всё.
Ринг устроили между двумя передними трубами четырехтрубного «Клептомана». Он представлял собою брезентовый квадрат, окруженный канатом в бархатном чулке. Канат был натянут в метре над палубой. Митч-Кирпич легко перешагнул его. Шнифер Брякнулл прошёл под ним, даже не нагнувшись. Толпа взревела.
Над рингом прикрепили большие часы, обе стрелки которых стояли на двенадцати. В противоположных углах ринга поставили по деревянному стулу. Митч сел на свой. Секунданты Шнифера — Большой Багаж и няня Пит, только что вытащенный из трубы и до сих пор подслеповато моргавший, — помогли ему вскарабкаться на свой. На ринге появился рефери — Суперинтендант Портового отделения полиции Стулле Ларсен.
— Доброе утро, леди и джентльмены! — закричал он. — И утро действительно доброе, ясное!
— Короче, легавый! — закричала толпа.
(А это была весьма большая толпа. Она окружала ринг, чем дальше от него, тем выше — как кратер вулкана, составленный из людей. Тут были грабители в масках, грабители, одетые нянями, грабители в красно-белых полосатых фуфайках и, конечно же, грабители, одетые строителями, или строители, одетые грабителями, — разницу трудно было заметить, если она вообще была.)
— Ладно! — гаркнул Суперинтендант Стулле. — В красном углу ринга Митч-Кирпич. В другом красном углу ринга… Эй, есть тут у кого-нибудь лупа, ха-ха-ха! Ой! — Суперинтендант вскрикнул и запрыгал по рингу — это Шнифер Брякнулл выскочил из своего угла и больно укусил его за ногу.
По толпе прокатился одобрительный ропот — буйство на подобного рода Состязаниях всегда приветствовалось. Митч-Кирпич сцепил свои пальцы-колбаски и хрустнул суставами так громко, что чайки с тревожными криками вспорхнули со своих гнёзд на разных выступах и оконечностях судна.