Подводные мастера - Золотовский Константин Дмитриевич. Страница 15

Держась за поручни, Пыльнов ступил на последнюю ступеньку трапа, взбурлил головным золотником воду и пошел на дно.

Сверху видно было, как в прозрачной воде блеснула медная макушка шлема и вода у трапа покрылась шипящими пузырьками, будто закипала.

Медленно шел Пыльнов на грунт. Поток воздушных пузырьков, как цепочка из брильянтов, поднимался над его головой.

Вода понемногу обжимала его костюм, резиновые складки шевелились, как живые, будто дышали заодно с водолазом. Через иллюминаторы Пыльнов видел играющую среди медуз пятнистую морскую кошку-зубатку и поблескивающую крупную треску.

Наконец Пыльнов опустился на грунт, скользнув подметкой по мшистому боку крутого валуна. Стал между камней и дернул за сигнальную веревку: «Я на грунте!» Сверху дернули в ответ: «Есть на грунте».

Пыльнов огляделся по сторонам. Стояла зыбкая подводная тишина. Пузырьки из шлема булькали громче обычного, и воздух в шлеме шикал у затылка. Вода вокруг была зеленая и прозрачная. В ней плавали какие-то бледные жилки, волокна, будто кто здесь пеньку трепал.

«Должно быть, поблизости водоросли», — подумал Пыльнов, но сколько ни вглядывался он вдаль, всюду было одно и то же — обросшие зеленью камни, то острые, то круглые. Ни «Орла», ни водорослей не было видно.

Откуда-то сбоку показался морской кот. Он плыл и клапанами-покрышками хлопал себя по глазам, будто ему в глаза пыль попала. Через камни поползли крабы-отшельники. Они то выкатывали на Пыльнова глаза, похожие на бинокли, то, почистив их клешнями, втягивали обратно в себя.

Из-за большого камня поднялась камбала, рыжая, вся в белых пятнах-крапинах. Она танцовала, распустив свой камбалий шлейф, и важничала перед морскими ежами. А ежи целыми семействами прилепились к валунам, ощетинившись острыми пепельно-серебристыми иглами: «Попробуй-ка, тронь нас!»

Когда-то, много лет назад, Пыльнов однажды схватил серебристого ежа. Он проколол себе при этом рукавицу и всё-таки вынес наверх морского жителя. Но не успел он вытащить колючку из своей ладони, как пепельно-серебристый еж обмяк и превратился в грязную, серую тряпку. С того раза Пыльнов морских ежей больше не трогал, а смотрел на них только издали, как на красивые цветы за стеклом витрины.

Сейчас он взглянул на ежей только одним глазом, мельком, и пошел по дну, держась рукой за медный трос металлоискателя. Как длинная бельевая веревка, тянулся этот трос наискось к грунту.

Там, где-то в конце его, должен быть «Орел». И Пыльнов направился туда, куда вела медная струна.

По дороге он задел носком ботинка морскую лису. Широкая, бокастая лиса рассерженно ударила по дну хвостом, усаженным колючками, вытянула его, точно палку, и умчалась вверх.

Трос металлоискателя вел Пыльнова всё дальше и дальше. Не снимая с него руки, водолаз перебирался через скользкие камни, наконец, добрел до целой рощи водорослей. Пошел, приминая ногами буровато-зеленые, коричневые и красноватые стебли. Чем дальше, тем выше, гуще и косматее были водоросли. Они поднимались вверх, напоминая то лезвия кинжалов, то рассеченные надвое весельные лопасти, то елочки, то мелкий виноград. А подлесок у них был тоже густой, но ниже, сплошь из красноватых и розовых водорослей. Путаясь ногами в этой чаще, Пыльнов невольно подумал: «Куда столько корма рыбам? Тут коровам, лошадям пастись — и то невпроворот!» И он пожалел, что коровы не могут пастись под водой.

Больше держаться за трос металлоискателя он уже не мог. Трос шел всё ниже и ниже, постепенно спускаясь к грунту среди косматых зарослей.

Пыльнов пошел дальше, наступая на трос ботинком, чтобы не сбиться с пути. А сам всё поглядывал да поглядывал вперед, не видно ли «Орла».

Навстречу ему, на высоте двух метров над водорослями, плыла широкая сиреневая медуза, а внутри нее сидел жирный краб с выпученными глазами.

— Ишь, как пристроился, — сказал Пыльнов и остановился. Как только медуза-рикша поровнялась с его шлемом, он сразу нажал головой на золотник и выпустил целую струю воздуха прямо под колокол медузы.

Пузыри громко ударили по крабу, толкнули медузу кверху, раскачали ее, но краб еще крепче впился в нее своими большими волосатыми клешнями.

— Ну и таскай, коли охота, — сказал Пыльнов и пошел дальше.

И вдруг он перестал чувствовать у себя под ногами медный хвост. Потоптался на месте, шагнул вправо, влево — нет хвоста. Нагнулся, раздвинул водоросли, пошарил руками — нет хвоста. Дальше итти незачем: хвост весь вышел. Но где же «Орел»? Ведь не даром же звонил металлоискатель…

Пыльнов внимательно огляделся по сторонам. Посмотрел в одну сторону — над водорослями мелькают пузатые коричневые рыбки, а между ними важно плавает морской петух с лазоревыми плавниками и разноцветным хвостом…

Пыльнов повернулся в другую сторону, а против самого его иллюминатора в полуметре стоит широкая, как сковорода, пучеглазая, вся в серебряных кнопках солнечная рыба. Стоит и мешает ему смотреть. Пыльнов взбурлил золотником воду, рыба только перышками покрутила — и ни с места. Тогда водолаз шагнул вперед и хлестнул рукой, — рыбы как и не бывало. А вместо нее водолаз увидел неподалеку, метрах в пяти, одиноко торчащую из водорослей железную трубу. По этой трубе сразу можно было узнать небольшой морской буксир Из-за него-то, верно, и звонил металлоискатель.

— Эх, не везет мне, да и только, — грустно сказал Пыльнов.

Эти слова он повторял чуть ли не после каждого спуска. Водолазы уже привыкли к тому, что Пыльнов, спускаясь на грунт в поисках корабля, непременно находил не то, за чем спускался, а что-нибудь другое. Зато водолазам, которые ходили на грунт сейчас же после него, всегда была удача.

По этому поводу товарищи подшучивали над Пыльновым:

— А ну-ка, ступай, Гриша, первым, покажи дорогу, а уж мы за тобой!

Пыльнов двинулся к торчавшей из водорослей трубе и по пути снова задел ногой за хвост металлоискателя, который направлялся туда же. Совсем отчетливо разглядел он ржавчину и вмятины на трубе. Рыжая морская звезда прилепилась к ней сбоку и шевелила своими широкими лучами.

Водолаз раздвинул водоросли. Среди них, точно отдыхая на полянке, лежал на боку небольшой портовый буксир с выломанной палубой и ржавым кочегарным котлом. Буксиришко весь оброс буроватым подводным мхом, будто медвежьей шерстью.

Большая медуза тиара, похожая на помело с красным черенком внутри, вынырнула из рубки рулевого и прошлась своим медузьим веником по железу буксира, как бы извиняясь перед гостем, что к его приходу не прибрано. А впрочем, извиняться ей было нечего: хозяйство у нее было нарядное и любопытное. Вокруг трубы на ржавой вмятине венком сидели не то грибы, не то какие-то шишки. А пониже на машинном кожухе росли тоненькие красные цветы, каких Пыльнов никогда не встречал на земле. Почти все пробоины в буксире были затянуты бархатистым мхом, а из тех щелей и дыр, которые еще были открыты, то и дело вылетали на рыжих плавниках окуньки. Они, наверное, играли между собой в прятки, потому что всей стайкой заплывали в одну большую дыру, а выбегали порознь из других отверстий.

Отовсюду из мха выглядывали скромные подводные гвоздики и пышные анемоны, полосатые, желтые и малиновые. Анемоны — морские розы — росли на толстых грибных ножках. Между ними ходили маленькие креветки. Вдруг Пыльнов увидел один цветок, лепестки которого были туго сжаты в кулак, а из них торчал наружу рыбий хвостик. Хвостик чуть вздрагивал.

— Сцапала? Ну и прожорливая роза! — сказал с укоризной Пыльнов. — Кусок больше себя проглотила!

Дотянувшись до хищной розы рукой, он содрал ее с буксира, а сам перелез через борт, чтобы посмотреть, исправен ли кочегарный котел. Обидно было с пустыми руками наверх возвращаться. Котел — и то находка, если только его ржавчина не съела.

Пыльнов наклонился к топке, которая когда-то бушевала огнем. Теперь ее дверца была облеплена ракушками, как торт миндалем. А возле дверцы кочергой стояла сине-полосатая щука и, видимо, готовилась что-то схватить в топке. Но ей это не удалось. Пыльнов вспугнул ее и, отдраив лаз, заглянул в котел. Там было полным-полно рыбы, словно кипела живая уха. Бычки кололи друг друга рогами, дрались из-за чего-то.