Девочка из страны кошмаров - Марушкин Павел Олегович. Страница 68
Изо рта при каждом вздохе вырывались облачка пара. Откуда-то взялось гулкое эхо, сопровождающее каждый шаг. Внезапно она поняла, что находится под сводами огромной пещеры… Нет, не пещеры — лесного чертога, поляны в окружении исполинских стволов; купол над головой состоял из переплетенных сучьев… Да нет же; это чердак, холодный и пыльный, забитый всяческой рухлядью… Таким он, наверное, видится глазами мыши…
Повсюду лежали россыпи монет — огромных, размером с суповую тарелку; сквозь толстый слой пыли пробивался чуть заметный металлический блеск. В центре поляны возвышалась груда костей. Нижние затянул седой лишайник; верхние казались совсем свежими — и над этой жуткой кучей, почти касаясь ее, свисал тугой кокон; мешок темной морщинистой плоти, по меньшей мере в три человеческих роста, слабо содрогающийся при каждом вздохе…
Под ступней девочки чуть слышно брякнула задетая неосторожным движением монета; и этого оказалось достаточно. Нетопырь зашевелился, выпрастывая уродливую голову из-под кожистых складок; Кларисса ощутила на себе полный плотоядного интереса взгляд хищника. Перепончатые крылья стража начали было разворачиваться, но в тот же миг девочкой овладело сильнейшее желание исчезнуть, уйти, покинуть это жуткое место — и сумеречные пространства послушно свернулись, потускнели, превращаясь в знакомую толстенькую фигуру за прилавком…
— Не получилось! — выдохнула Кларисса минутой позже на безмолвный вопрос отца. — Знаешь, пап, нам и впрямь лучше съехать отсюда как можно скорее… Эти Дрейзе совсем не такие, какими кажутся; они ужасные, ужасные! По крайней мере уж Антонин — точно…
Капканщик поверил дочери: страх и отвращение, плескавшиеся в ее глазах, были убедительней всяких слов.
Одним из последних приобретений Атаназиуса стала большая деревянная шкатулка в итанском стиле — без резьбы, но великолепно отполированная и покрытая прозрачным лаком, с бронзовыми уголками и ручками. Стоило потянуть их, как шкатулка хитроумным манером раскрывалась, являя взору множество отделений и ящичков. Внутри помещались всевозможные средства для изменения внешности — парики и бакенбарды, целая коллекция накладных усов и бород, родинки, грим (к каждой краске прилагалась своя кисточка), разнообразные чернящие и отбеливающие составы…
— Этот ларь обошелся мне в целое состояние! — качал головой капканщик, в то время как Кларисса восторженно копалась в отделениях, с хихиканьем примеряя перед облезлым зеркалом накладные усы и брови. — Надеюсь, он того стоит: кто бы мог подумать, что за театральную мишуру сейчас дерут такие деньги… Осторожней, милая: все это нам очень скоро понадобится.
В тот же день, ближе к вечеру, Атаназиус сбрил собственную бороду и приклеил фальшивую, рыжую — и такие же рыжие усы. Пенсне с простыми стеклами и поношенный картуз довершили образ.
— Ты сделался похож на станционного смотрителя! — Кларисса, смеясь, захлопала в ладоши.
— Скорее, на приказчика или мастерового, — ухмыльнулся капканщик. — Ну что же, попробую испытать сей маскарад в деле! Пойду, сделаю кой-какие покупки: надеюсь, никто не заметит, что растительность на моей физиономии фальшивая… — Он еще раз придирчиво осмотрел себя в зеркале. — Да нет, вряд ли; к тому же скоро начнет темнеть.
Отец и сын Дрейзе, конечно же, обратили внимание на перемены в облике постояльца; но, верные своей политике, ни словом не выразили удивления. Теперь капканных дел мастер совершал вояж по лавкам и мастерским почти каждый вечер — а вернувшись домой с покупками, обязательно сверялся с длиннющим списком и что-то вычеркивал из него. В комнате постепенно становилось не продохнуть от ящиков, корзин, коробок и чемоданов: они уже не помещались под столом и кроватями, заняв немалую часть жилого пространства. Предметы приобретались довольно странные: бухты толстой и тонкой веревки, обшитые жестью полозья для саней, меховая одежда, парусина, навигационные инструменты, бочонок пороху…
— Что ты собираешься со всем этим делать? — спросила Кларисса, когда количество покупок превысило, в ее понимании, все разумные пределы.
— Большая часть этих вещей понадобится нам в путешествии, мышка! — Капканщик потрепал дочь по волосам.
— В путешествии? Так мы уезжаем?! — обрадованно воскликнула девочка и тут же побледнела. — А… А ты возьмешь меня с собой?!
— Придется! — подмигнул дочери Атаназиус. — Опыт показывает, что тебя нельзя оставить одну: ты тут же влипаешь в какую-нибудь историю…
— Ты тоже, ты тоже! — радостно запрыгала вокруг отца Кларисса. — Скажешь, нет?! Зато теперь мы будем влипать в них вместе!
— Лучше бы обошлось без этого! — серьезно заметил Атаназиус. — Знаешь, кроме шуток: ведь мы с тобой отправляемся в неизвестность…
— Бриллиантида! — восхищенно прошептала девочка.
— Нет; покамест еще нет — в прямо противоположном направлении… Ты слышала когда-нибудь такое название: Коваленхальд?
— Это далекий северный остров, я видела его как-то раз на карте… — Кларисса помолчала, вспоминая. — Он забавный: похож на кольцо.
— Да, верно, треть всей территории Коваленхальда занимает озеро Лигейя… Но ничего забавного в этом нет, можешь мне поверить. О тех краях мало что известно; а нам с тобой придется проникнуть в самое сердце острова — и вернуться обратно живыми. Вот такие дела, малышка!
— Расскажи, что ты знаешь про него… — попросила Кларисса; она забралась на кровать и с головой укуталась одеялом, оставив лишь маленькое отверстие для дыхания.
Атаназиус отложил в сторону бумаги и задумчиво уставился на печную дверцу — там, в щели, плясали оранжевые блики пламени.
— Это странное место, странное и загадочное. Остров известен с незапамятных времен; он упоминается в самых древних легендах — хотя, скажем, материк Гляционида, находящийся ближе к обитаемым землям, был открыт значительно позднее. В мифах Коваленхальд описывается как место, куда во время великой небесной битвы упала отрубленная голова темной богини. Есть гипотеза, что озеро Лигейя — и впрямь след падения кометы, витавшей в межзвездном пространстве. Считается, что этот вселенский катаклизм стронул с мест все острова и материки…
Девочка поежилась: она уже слышала нечто подобное — от Франто Эгре. Воспоминания о маньяке принесли с собой легкий озноб.
— С севера, востока и юга озеро окружено высокой горной цепью Пояс Борея; с запада же тянется пустынная равнина, покрытая песчаными дюнами и редкими скалами. От Пантитании остров отделяет Море Дьявола; как ты можешь судить из названия — отнюдь не самое благоприятное место для мореплавания…
— А что с ним не так? — выглянула из-под одеяла Кларисса.
— Рифы, блуждающие мели, неверный рельеф дна, изменчивые течения, постоянные туманы и внезапные ураганные ветры; причем все это случается значительно чаще, чем в любой другой точке мира… И тем не менее в этих водах существует постоянное мореходство — с конца мая по октябрь, когда акватория свободна от льдов.
— Там ловят рыбу?
— Только у берегов… А на остров ходят суда, прозванные «кораблями мертвецов». Туда свозят каторжан, девочка; вот уже многие сотни лет Коваленхальд служит местом бессрочной ссылки. Во времена старого королевства этапы шли даже из Пробрианики. Дело в том, что убежать с Коваленхальда практически невозможно, он изолирован от цивилизованного мира — и последний, надо сказать, совершенно не интересуется происходящим там.
— А зачем нам отправляться на этот остров?
— Чтобы… Чтобы найти некую точку — шестьдесят два градуса десять минут северной широты и пятнадцать градусов пятьдесят три минуты восточной долготы. Это где-то на северном берегу озера Лигейя…
— Да, но… Что находится в этой точке?
— Не знаю, — тихонько вздохнул капканных дел мастер. — Подозреваю, что — судьба.
В середине апреля республиканские войска предприняли решительный штурм Клирики — и, после нескольких кровопролитных боев, оттеснили солдат Бриллиантиды на юг, к узкому проливу, разделявшему острова Клирика и Селентина. Газеты пестрели победными реляциями. «Летняя кампания станет победоносной для наших доблестных воинов, — писали они. — К осени Бриллиантовый архипелаг будет принадлежать Республике». Капканщик мрачнел с каждым днем, невозможность действия угнетала его беспокойную натуру ужасно. Он отослал уже несколько донесений, но ответа все не было; а начинать экспедицию пока не представлялось возможным — навигация в порту Писквилити открывалась только в двадцатых числах мая. Конечно, они могли бы покинуть Уфотаффо и отправиться в путь раньше, но Атаназиус прекрасно помнил некоторые особенности северного морского пути. Единственная дорога туда пролегала между Червонными и Пиковыми горами; стоило перекрыть ее — и путники оказались бы заперты в Писквилити, как в большой мышеловке. Население городка было невелико, вдобавок чужаков там недолюбливали; так что шансы угодить в ловушку по сравнению со столицей увеличивались многократно.