Происшествие на тихой улице - Вежинов Павел. Страница 31

— Ясно, товарищ майор!

— Доктор Ненов, вашу машину поведет един из моих помощников, вы поедете сзади… — обратился он опять к арестованному. — Через полчаса мы доставим вас в Дирекцию милиции, где вы дадите свои показания.

— Что ж, едемте… — вздохнул врач.

Вскоре «Шевроле» тронулся. «Москвич» последовал за ним.

Инспектор повернулся к Васко и нежно погладил его по голове.

— Знаешь ли, дружок, где ты находился до сих пор? — спросил он.

Васко недоуменно уставился на него своими голубыми глазками.

— Ну, в больнице… — сказал он. — У дяди доктора…

Инспектор невольно улыбнулся.

— Хорошо там ухаживали за тобой?

— Да!

— Так… так… И одна тетенька там была, да?

— Да!

— И один хороший мальчик? Был там мальчик?

— Да. Он остался там…

— Только мамы не было, но сейчас ты увидишь и маму…

Нет такого писателя, который бы сумел верно и со всей силой передать великую радость матери, которая вновь обрела свое потерянное дитя! За это даже не стоит браться.

Васко попал в такие крепкие объятия, на него обрушились такие бурные ласки, что инспектор, глядя на эту сцену, не на шутку встревожился.

— Гражданка, вы бы поспокойнее! — сказал он с раздражением. — Ребенок еще не совсем оправился… От таких ласк он, пожалуй, получит новое сотрясение.

Но мать, казалось, не слышала его и продолжала стискать и заливать ребенка слезами.

— Товарищ Пиронков, прошу вашего вмешательства!

Насилу удалось вызволить Васко из ее объятий. Когда мальчика уложили в постель, инспектор рассказал родителям о том, что перенес бедный мальчуган, и объяснил, что ему нужен полный покой в течение целой недели. Мать с перепугу снова ударилась в слезы:

— Ах, мой мальчик!.. Миленький мой!..

— Говорил я тебе, что его найдут? — бормотал вне себя от радости Пиронков. — А ты знай ревешь!..

— Ну, а теперь поедемте ко мне! — обратился инспектор к своим маленьким помощникам. — Узнаем, как мой малыш, а заодно и поговорим…

— А пост? — спохватился вдруг Зарко.

Табаков хлопнул себя по лбу.

— Ай-ай-ай!.. Опять чуть было не забыли! — смутился он. — Ну, конечно, сейчас мы распустим дежурных. А потом выдадим им почетную грамоту!

Когда они вышли, во двор к Пиронковым уже стекались взволнованные радостной вестью соседи. Никогда еще Зарко не проходил на виду у всех с таким серьезным и гордым видом.

Доктор Стефан Ненов был одним из самых известных и уважаемых врачей Софии. Он заведовал клиникой при Высшем медицинском институте и был известен как автор ряда ценных научных трудов и одного учебника для вузов. Коллеги любили его за доброту и обходительность, а студенты — за его терпение и готовность повторять свои объяснения от начала до конца, сколько бы раз они его не спрашивали. Это был исключительно чуткий и внимательный человек, относившийся одинаково хорошо и к больным и к низшему медицинскому персоналу, человек, о котором говорили, что у него нет ни пороков, ни слабостей. Женат он был на тихой, приятной женщине, слывшей превосходной хозяйкой. Оба очень любили своего тринадцатилетнего сына Николая, неизменного отличника, приносившего им много радости. Доктор вел спокойную, хотя и несколько однообразную жизнь, но был доволен своей судьбой и ничего большего не желал. Все свободное от работы время он проводил у себя на даче близ Софии, где отдыхал, читал, работал, занимался садоводством — поливал посаженные им цветы, разводил клубнику и прочее.

Дача и заставила его купить машину. Поезда, которыми он до этого пользовался, были для него не очень удобны — он терял много времени и нередко опаздывал на работу. Поистине, легковая машина была ему очень кстати. Благодаря ей он стал хозяином своего времени, перестал зависеть от расписания поездов и мог выезжать и возвращаться, когда хотел. Экзамен на получение шоферских прав не затруднил его — он, шутя, усвоил теорию и, пройдя практику, добился довольно хорошей техники и стал спокойно, уверенно водить машину.

Так родилась та страсть, которая имела для него столь тяжелые последствия.

Поначалу доктор Ненов пользовался своим «Москвичом» довольно редко — лишь в случае особой необходимости. Но мало-помалу, сам того не замечая, он стал увлекаться, и вскоре легкое увлечение перешло в настоящую страсть, как говорят старые шоферы, в кровь его проник бензин. Все сильней и сильней захватывал его плавный ход его «Москвича»; порой даже во сне доктор видел перед собой бегущие вдаль белые ленты дорог. Сперва весьма осторожный, он стал теперь все больше увеличивать скорость. Чем быстрее неслась машина, тем моложе, жизнерадостнее и свободнее казался себе ее водитель. Он мог часами — без цели, без направления, — мчаться по манящей глади шоссе, проносясь вольной птицей мимо зеленых лугов и полей, мимо синих озер — все дальше и дальше…

Доктор Ненов говорил своим коллегам, что за рулем он освежается, отдыхает, восстанавливает свои силы, что это занятие в высшей степени благотворно отражается на его работе. Он доказывал это научным путем, и его доказательства были вескими и неопровержимыми. В его мозгу начинали действовать новые центры, возникали новые рефлексы. У него начинала развиваться непосредственная наблюдательность, он невольно привыкал к быстрым реакциям и молниеносным решениям. Его сильный ум как бы расцветал с новой, невиданной силой, и доктор Ненов радовался машине, как какому-то крупному научному открытию!

Но, став хорошим водителем, он вместе с тем стал чересчур самоуверенным. От этого и произошла беда.

Однажды, зимой, в гололедицу, доктор ехал домой. Выезжая из узкой улочки на бульвар, он вдруг увидел совсем близко от себя мчавшийся навстречу роскошный «Паккард». От неожиданности доктор Ненов слишком резко затормозил, и его «Москвич», заскользив, как сани, заехал на тротуар. В тот же миг кто-то громко вскрикнул. Побледнев как полотно, доктор Ненов замер от ужаса. Не задавил ли он кого насмерть? О, лучше самому умереть!.. Он выскочил из машины и заглянул под передние колеса. К счастью, человек остался жив — машина лишь сшибла его. Однако он продолжал лежать, издавая тяжелые стоны.

Когда на место происшествия явился милиционер, Ненов сам констатировал перелом бедренной кости. Милиционер составил протокол, забрал у доктора шоферскую книжку, после чего они вместе отвезли пострадавшего в больницу.

Последствия были довольно печальными. Доктора Ненова приговорили условно к трем месяцам заключения и на полгода лишили шоферских прав. Кроме того, он уплатил пострадавшему солидную денежную компенсацию, не говоря уж о расходах на ремонт машины, вышедшей из переделки с довольно помятой физиономией.

Он поспешил поправить ее, хотя и мог пользоваться ею лишь по истечении срока наказания. Весной она прошла ежегодный техосмотр, но вместо владельца ее привел за вознаграждение один шофер. Доктор Ненов присутствовал при всей процедуре лишь в качестве наблюдателя. Он с тоской поглядывал на свою поцарапанную любимицу, невольно сравнивая ее с другими машинами, прибывшими на техосмотр такими чистенькими, гладенькими, блестящими… «Я должен ее перекрасить!» — решил он. Получив из Вены от своего приятеля-врача превосходную краску, он вызвал специалиста, и через несколько дней его «Москвич» принял такой вид, какого не имел и как новый…

В начале июля истек срок наказания, и доктор получил обратно свою шоферскую книжку. Ее возвратил ему лично начальник КАТа подполковник Иванов.

— Товарищ Ненов! — сказал он. — Вы понесли минимальное наказание, ибо мы имели в виду вашу сознательность…

Доктор Ненов смотрел на него, как школьник, не выучивший заданного урока. Давно, давно уже не испытывал он подобного чувства.