Приемыш черной Туанетты - Джемисон Сесилия Витс. Страница 12

— Но разве вы не можете взять с собой «детей», отец Жозеф? — допытывался Филипп. — Вам будет грустно без них.

— Дитя мое, я могу взять их, и я буду очень тосковать без них; но вряд ли подобает служителю церкви отправляться в священную миссию с клеткой белых мышей. — Отец Жозеф грустно улыбнулся.

— Мышки были бы веселыми спутниками; они развлекали бы вас, — сочувственно заметила Туанетта.

— В том-то и беда; эти невинные твари стали моими любимцами. Я слишком полюбил их и теперь вижу, что пренебрег своим долгом. Мой добрый друг, я проводил целые часы, обучая этих зверьков разному вздору, между тем как должен был учить своих братьев чему-нибудь полезному. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить без пользы хоть часть ее, но… но они так милы, так очаровательны и, кажется, в самом деле любят меня. — И отец Жозеф заморгал глазами, закашлял и начал яростно тереть нос грубым носовым платком.

— Я буду любить их; я буду заботиться о них, и когда вы вернетесь, вы их возьмете обратно, — говорил Филипп, желая утешить отца Жозефа.

— Я знаю, что ты будешь ласков с ними; они очень привязчивы и меня, я думаю, не забудут. Может статься, по возвращении я возьму их опять. Как бы то ни было, я оставляю их с тобой, оставляю до тех пор, пока не потребую обратно. До свидания, мой дорогой мальчик. — И он протянул Филиппу темную худую руку. — Будь послушен и прилежен и… и… не оставляй моих «детей».— И, не взглянув даже на узелок, отец Жозеф повернулся и быстро сошел на дорожку, в сопровождении Туанетты.

Филипп был так занят клеткой с мышами, что не обратил внимания на серьезную беседу, которую вели отец Жозеф и Туанетта, остановившиеся у калитки. Собираясь отворить калитку, отец Жозеф проговорил:

— Бумаги я оставляю на хранение вместе с моими — у моего приятеля. Если они вам понадобятся до моего возвращения, он отдаст их. — И он назвал имя и адрес приятеля.

— Надеюсь, что они мне не понадобятся и что вы по возвращении застанете все в том же виде, — отвечала Туанетта.

— Будем так думать, моя добрая Туанетта. Мы в руках Божиих. Итак, до свидания, а не прощайте!

Оглянувшись, Филипп увидел темную фигуру отца Жозефа уже за воротами и вспомнил:

«Я не спросил отца Жозефа, о чем хотел, и вот он ушел. Придется ждать его возвращения».

Глава 12

Сюрприз

Сюзетта, ты знаешь, что нынче день именин пап?? — спросила однажды утром Деа у старушки, приходившей готовить обед и помогать в черной работе маленькой хозяйке.

— Нет, барышня, я не знала этого. Слава Богу, ваш папа? повеселел теперь.

— Да, он стал совсем другой. Нынче утром улыбнулся, когда я здоровалась с ним, — сказала Деа, и ее серьезное личико расплылось в улыбку. — И это в первый раз за много, много времени. Да, ему теперь лучше, он доволен, и я хочу устроить ему хороший именинный обед. Сходи, пожалуйста, на рынок. Я хочу, чтобы сегодня у нас были суп и пирог, и что-нибудь сладкое, и зелень. Я куплю немного фруктов; ведь ты знаешь, Сюзетта, мы теперь почти богачи, а нынче день рождения папа?!

— Ладно, ладно, барышня; все сделаю по-вашему! — весело отвечала старушка.

— Только, Сюзетта, не говори ничего папа?. Я хочу устроить ему сюрприз. Ты сготовишь обед, а я накрою на стол. Филипп обещал мне цветов, а Селина испечет именинный пирог; я их принесу с собой, когда вернусь от господина художника. Смотри, не беспокой папа?, он очень занят; у него работа на заказ; он лепит медальон покойного сына художника. Он лепит его с фотографии: такое милое личико! Когда папа? окончит медальон, я отнесу его художнику, и он за него щедро заплатит. Смотри же, не шуми, Сюзетта! Бедный папа?! Как давно он не праздновал именин! Я хочу, чтобы сегодня он чувствовал себя счастливым. Ну, теперь я побегу на Королевскую улицу; давай корзину для цветов и пирога.

За несколько недель в маленьком домике на улице Виллере произошли большие перемены. Для бедного скульптора по воску маленький успех имел большие последствия. Наконец-то получил признание его редкий талант; больной и исстрадавшийся, скульптор, однако, оценил это, несмотря на помутненный рассудок. Казалось, успех вдохнул в него новую жизнь и новые надежды. Он увидел в своих руках средство прокормить себя и маленькое, нежное создание, так терпеливо переносившее с ним все невзгоды.

Одна за другой исчезали из его мрачной комнаты групповые композиции и отдельные статуэтки, находя в мастерской мистера Эйнсворта поклонников и покупателей. Рано сделавшись взрослой, девочка, мужественно выносившая жизненные тяготы на своих хрупких плечах, умела экономно тратить крупные суммы, вырученные за статуэтки. Не удивительно, что Деа, нуждавшаяся несколько недель тому назад в гроше на хлеб, теперь, взглядывая на кредитки, лежавшие в столе отца, воображала, что они очень богаты, и могла позволить себе устроить именинный обед.

Придя в мастерскую на Королевской улице, Деа застала там Филиппа. Он сидел возле миссис Эйнсворт, перед ним стояло блюдо с сочной клубникой, а мистер Эйнсворт с увлечением набрасывал с него эскиз.

С посещений мастерской художника для Филиппа началась новая жизнь, очарование которой росло с каждым днем. Миссис Эйнсворт заинтересовалась мальчиком, непритворно полюбив его; мистер же Эйнсворт всячески поддерживал их дружбу, видя, что жена отвлекается от своего горя и здоровье ее улучшается. Каждый день он придумывал новый предлог, чтобы подольше задержать мальчика в мастерской. Сделав несколько эскизов с маленьких натурщиков, художник стал заниматься с Филиппом рисованием.

Мальчик показал ему свои первоначальные наброски, и художник нашел в них проблески таланта. А так как Туанетте очень хотелось, чтобы Филипп учился рисованию, мистер Эйнсворт с наслаждением занимался с этим умным, понятливым учеником.

Часто художник с женою обсуждали будущее мальчика. В душе каждого из них таилось смутное желание, но никто не решался высказать его первым. Одно только стало для них ясно: мальчик был им необходим для полноты жизни; день казался светлее, когда он приходил, и будто солнце закатывалось с его уходом. Они полюбили и Дею; но она не была так близка их сердцу, как Филипп: он был удивительно похож на их покойного сына — те же глаза, волосы, голос, смех, взгляд, когда он смотрел на них. Не мудрено, что у Эйнсвортов рождалось желание оставить мальчика у себя. Наступала жара, и они все чаще подумывали об отъезде, но со дня на день откладывали его, захваченные новой привязанностью.

Едва сияющее личико Деи показалось в дверях, Филипп вскочил и бросился ей навстречу.

— Вот цветы для твоего папа?, — сказал он, протягивая девочке благоухающий букет. — Мамочка посылает их вам с наилучшими пожеланиями.

Деа поблагодарила и осторожно уложила прелестные розы в корзину.

— А вот тебе клубника, милочка, — обратилась к Дее миссис Эйнсворт. — Клубника была так соблазнительна, что Филипп не стал ждать, когда ты придешь.

— Если позволите, я возьму ее домой и поделюсь с папа?. Нынче день его именин.

— Ну, разумеется, дитя мое, ты можешь взять ее домой, если хочешь! — И миссис Эйнсворт, наполнив корзиночку клубникой, поставила ее рядом с цветами.

— А приготовила ли ты подарок для твоего папа?, Деа? — спросил мистер Эйнсворт.

Ее забота об отце трогала и забавляла его.

— Нет, — с грустью отвечала девочка, — У меня вот только цветы да пирог Селины. Мне бы хотелось подарить ему книгу, но… но… она стоит двадцать пять франков, а я не могу столько потратить.

Мистер Эйнсворт взглянул с улыбкой на жену.

— Ну, милочка, не горюй. У твоего отца будет книга; он получит ее ко дню именин. Это будет подарок от тебя. Ты была такой терпеливой натурщицей, что я считаю себя в долгу перед тобой. Я даю тебе книгу в счет недоплаченного. — И художник протянул ей книгу, завернутую в бумагу и перевязанную ленточкой.