Образование Маленького Дерева - Картер Форрест. Страница 27

Во время одного из своих странствий, в глубине, между высокими горами, дедушка и обнаружил небольшую долину, сплошь поросшую сорняками и кустарником, увитым плющом. Дедушка заметил, что когда-то долину расчищали от деревьев и возделывали, но уже много лет как забросили.

На краю долины, у самых гор, стоял старый дом с покосившейся верандой и полуразвалившейся печной трубой. Поначалу дедушка не обратил на дом никакого внимания, но потом стал замечать в нем признаки жизни и понял, что дом обитаем. Он незаметно подобрался поближе, чтобы из-за кустов рассмотреть, кто в нем живет. Смотреть было почти не на что.

У них не было даже курицы, хотя кур держало большинство белых людей. Не было ни коровы, чтобы доить, ни мула, чтобы пахать. Не было ничего, кроме нескольких поломанных земледельческих инструментов, лежавших у старого сарая. Обитатели выглядели немногим лучше жилища.

Женщина показалась дедушке больной и изможденной. Двое ее детей были на вид еще хуже: маленькие девочки с лицами, как у старушек, и тонкими, как тростинки, ногами. Они были грязные, со слипшимися волосами.

В сарае жил старый негр. Он был лысый, если не считать белой бахромы вокруг головы. Дедушке показалось, что он вот-вот отдаст богу душу, потому что он шатался и едва переставлял ноги, согнувшись до самой земли.

Дедушка собрался было уйти, как вдруг увидел еще одного человека. Он был одет в остатки изорванной в клочья серой формы. Он был высокий, и у него была только одна нога. Он вышел из дома, ковыляя на обрубке ствола гикори, который был привязан к культе ремнем. Дедушка наблюдал, как одноногий и женщина идут к сараю. Они натянули на себя кожаную упряжь, и дедушка никак не мог взять в толк, что они собираются делать, пока не увидел, что они идут к заросшему полю перед домом.

Старый негр пошел за ними, спотыкаясь и волоча плуг. Они вышли в поле, впряглись в плуг и потащили его, согнувшись в три погибели, а старый негр пытался направлять плуг за ручки. Дедушка подумал, что они сошли с ума, потому что пытаются вместо мула тащить плуг. Но они его тащили. Не очень быстро — всего несколько шагов за один прием, — но они его тащили. Останавливались, потом начинали снова. Они почти не продвигались. Если старый негр нажимал на плуг, он слишком глубоко врезался в землю, и они не могли его сдвинуть с места. Тогда им приходилось пятиться, пока старый негр высвобождал плут, — падая и опять поднимаясь, — и пытался снова воткнуть его в землю. Плуг у них входил в землю слишком неглубоко, чтобы вспахать землю как следует. Дедушка подумал, что они никогда не вспашут это поле.

Вечером, когда он ушел, они все еще тащили по полю плуг. Он вернулся на следующее утро, чтобы посмотреть, что будет дальше. Они были уже в поле, когда дедушка занял свой наблюдательный пост. Они продвинулись так мало, что вспаханного участка не было даже видно за сорняками. Пока дедушка наблюдал, острие плуга зацепилось за корень, и старый негр упал на землю. Он долго стоял на четвереньках, прежде чем снова поднялся на ноги. Вот тогда-то дедушка и увидел союзных солдат.

Он отодвинулся в густые заросли папоротника, наблюдая за ними. Он не боялся союзного патруля.

Хотя дедушке было всего девять лет, он мог, как настоящий индеец, пройти прямо сквозь патруль так, чтобы его не увидели, и он это знал.

Патруль состоял человек из двенадцати, все верховые. Командовал высокий человек с желтыми полосами на рукавах. Они остановились поодаль, в сосновой роще, и некоторое время тоже наблюдали за пахарями. Потом они скрылись из виду.

Дедушка пошел к ручью, чтобы наловить рыбы, и вернулся со своим уловом поздно вечером. Они все еще пахали, но двигались так медленно и устало, что практически ползли. Потом ястребиные глаза дедушки увидели среди деревьев желтое пятно. Это был командир союзных солдат, стоявший в глубине сосновой рощи. Он был один, и он снова наблюдал. Дедушка скользнул на тропу, ведшую к дому.

Ночью он стал размышлять. Ему показалось, что союзный солдат затевает какую-то подлость, и он решил предупредить людей в старом доме, что за ними наблюдают.

На следующее утро он пришел, чтобы это сделать. Он спрятался, где обычно. Дедушка стеснялся людей. Он остался в своем укрытии, пытаясь придумать, как их предупредить. Они были в поле и снова тянули старый плуг. Он уже почти решился выскочить на поле, выкрикнуть свое предупреждение и убежать. Но было поздно: он увидел союзного солдата с желтыми полосами.

Пока что он был довольно далеко в соснах, и с ним была еще одна лошадь без всадника. Когда он приблизился, дедушка увидел, что это не лошадь, а мул. Это был самый плохой мул, какого дедушка видел в своей жизни. Ребра и тазовые кости выпирали из-под кожи, поникшие уши хлопали по костлявой голове, но это был мул. Союзный солдат гнал старого мула перед собой. Приблизившись к краю леса, солдат хлестнул старого мула хлыстом, и тот бросился бежать по полю. Солдат на лошади остался в лесу.

Женщина увидела мула первой. Она сбросила упряжь и уставилась на мула, бегущего по полю. Потом закричала:

— Боже милосердный! Мул! Бог послал нам мула!

Она бросилась догонять мула, прямо через кусты. Старый негр тоже побежал следом, падая на бегу и поднимаясь, пытаясь их догнать.

Мул бежал как раз туда, где прятался дедушка. Когда он был близко, дедушка вскочил и замахал руками, и мул повернул обратно в поле. Когда он добежал до леса на другой стороне, туда уже подъехал на лошади солдат, и мул, испугавшись, опять побежал в поле. Ни дедушку, ни солдата не заметили, потому что женщина и старый негр во все глаза смотрели на мула.

Одноногий тоже пытался бежать на своем обрубке гикори, который втыкался в землю, и через каждые несколько шагов падал. Две маленькие девочки с криками бегали по колючим зарослям, пытаясь помешать мулу убежать в лес.

Тут старый мул совсем растерялся. Он опять развернулся и пробежал прямо через всю их толпу. Женщина ухватила его за хвост. Она упала, но хвост не выпустила, и мул потащил ее через кусты, которые раздирали на ней платье. Старый негр бросился на мула и обхватил его за шею. Его швыряло, как тряпичную куклу, но он держался так, будто умрет, если отпустит. Старый мул сдался и остановился.

Подоспели одноногий и девочки. Одноногий обвязал мула за шею ремнем. Все они ходили вокруг старого мула кругами, гладили его и ласкали, будто это был лучший мул на свете. Дедушка подумал, что все это было старому мулу довольно приятно.

Потом все они окружили старого мула, опустились на колени, склонив головы к земле, и довольно долго оставались в таком положении.

Дедушка наблюдал, как они запрягают мула в плуг. Все по очереди принялись пахать, идя за мулом — даже маленькие девочки. Дедушка наблюдал из-за кустов, поглядывая на солдата, который, в свою очередь, наблюдал из леса.

И вот дедушка стал приходить в эту долину довольно регулярно и наблюдать, что в ней происходит. Он хотел узнать, как пойдет дальше пахота. За три дня они вспахали поле на четверть.

Утром на четвертый день дедушка увидел, что союзный солдат бросил на краю поля белый мешок. Одноногий тоже заметил солдата. Он поднял руку, чтобы ему помахать, нерешительно, будто сомневаясь, следует ли это делать. Союзный солдат махнул рукой в ответ и скрылся в глубине леса. В мешке была кукуруза для посева.

На следующее утро, когда дедушка добрался до долины, союзный солдат уже сошел с лошади и стоял перед домом. Он разговаривал с одноногим и старым негром. Дедушка подобрался поближе, чтобы услышать, о чем они говорят.

Через некоторое время союзный солдат уже пахал на старом муле. Он прокладывал борозды ровно и ловко разворачивал плуг, и дедушка понял, что он знает свое дело. Временами он останавливал мула. Он нагибался, чтобы зачерпнуть пригоршню свежевспаханной земли, и нюхал ее. Иногда он даже пробовал ее на вкус. Потом он крошил землю в руке и снова начинал пахать.

Как оказалось, это был сержант, а раньше он был в Иллинойсе фермером. Ему удавалось ускользнуть со службы только вечером, и обычно он приходил на закате. Но он приходил и пахал почти каждый день.