У кольца нет конца - Цюрупа Эсфирь Яковлевна. Страница 2

Садовым кольцом называется широченная улица. Длинная-предлинная, она опоясывает всю Москву. Когда-то на этой улице росли сады, но Никиты тогда и на свете не было. Садов давно нет, а название осталось. На этой улице живёт Никита. Очень близко. Нужно только миновать жёлтый забор, два фонарных столба, две урны для окурков, ворота — и тут уж начнётся стена его дома: три окошка, каменная ступенька и дверь с блестящей медной ручкой. Это Никитина дверь, вот она уже видна…

Но возле тротуара стоит большой грузовик-самосвал. Никита останавливается возле огромного колеса, чтобы как следует разглядеть, какое оно есть.

Наверно, грузовик приехал издалека. На его толстой шине налипла грязь и глина с неведомых дорог. Никита осторожно проводит пальцем по запылённому крылу и спрашивает совсем тихо, чтоб никто, кроме грузовика, не слышал:

— Грузовик, грузовик, где ты был?

Конечно, он не ждёт, что грузовик ему ответит. Просто у Никиты такая привычка — разговаривать с разными вещами.

Но грузовик вдруг отвечает весёлым хриплым голосом:

— Где я был? На Фонтанке водку пил.

Никита делает один, всего один маленький шаг назад. Не подумайте, что он испугался. Но отсюда тоже можно всё разглядеть, даже ещё лучше. Видны сразу два колеса, обутые в толстые шины.

— Грузовик, грузовик, зачем тебе такие большие колёса?

— Чтобы быстрее ездить, — тотчас отвечает грузовик.

Никита оглядывается. Мимо идут люди. Никто не удивляется, что грузовик разговаривает. Значит, так и надо. Никите становится весело. Осмелев, он подходит сначала с одного бока, потом с другого, заглядывает грузовику в лупоглазые стеклянные фары:

— Грузовик, грузовик, зачем тебе такие большие глаза?

— Чтобы тебя лучше видеть! — рявкает грузовик и хохочет.

Никита поднимает голову и видит: вовсе это не грузовик хохочет и разговаривает, а шофёр в кабине. Он глядит сверху через стекло и смеётся, раскрыв рот: «О-хо-хо!»

Никита не любит, когда над ним смеются. Он вспоминает, что ему надо идти домой, и уходит. Но тут шофёр высовывается из кабины и кричит Никите прямо в спину:

— Добрый путь, Никита Кругликов, о-хо-хо…

Никита даже споткнулся от удивления. Откуда шофёр знает, как его зовут? Может быть, тётя Нюра права? Может, Никита теперь и вправду знатный человек — люди как увидят его, так сразу и вспоминают: это он получил сегодня «отлично» по морковкам! Или правда, что на этом кольце происходят всякие чудеса?

Так рассуждая, Никита доходит до своего подъезда. Сейчас он толкнёт дверь с длинной блестящей ручкой, поднимется на третий этаж. Сестра Марина уже, наверно, пришла из школы. Она откроет дверь и скажет скучным голосом: «Пришёл? Марш мыть руки!» А мамы нет, и ещё долго не будет, до самого вечера.

И вдруг Никита чувствует, что ему вовсе не хочется домой.

До маминого прихода он успел бы сделать много дел. Можно, например, пойти к Серёжке Лопатину и сообщить ему, что он, Никита, пришёл из детского сада один. Или можно вытряхнуть из своей копилки все монеты, купить две ириски «Ледокол» и выменять фантики на бумажку от «Мишки на Севере».

Нет, всё это можно сделать в любой день. А сегодня у него есть дело поважней. Сегодня он смог бы точно выяснить, правда ли, что у кольца нет конца…

Вы слышали когда-нибудь, как царапается котёнок под дверью? Вот так же — робко и настойчиво — зацарапалась в голове у Никиты мысль: без разрешения никуда идти нельзя!

Ну что ж, тогда он сейчас вернётся в булочную и попросит разрешения у тёти Нюры. Может, она даже сама согласится пойти с ним.

Никита идёт в булочную. Там у четырёх прилавков стоят четыре коротенькие очереди. Ни в одной тёти Нюры нет — уже ушла.

Никита выходит на улицу и останавливается в раздумье. Из булочной выбегает рыжий мальчишка с авоськой в руках.

— Что раззевался, Никита Кругликов? — кричит он весело и скрывается за углом.

А Никита остаётся с разинутым ртом. Как, и мальчишка его знает? Совсем незнакомый мальчишка!

Вообще-то в чудеса Никита не верит уже давно, с самой ёлки, когда выяснилось, что дед-мороз — просто переодетая, с наклеенной бородой, заведующая детским садом. Но тут — другое дело: шофёр — раз! Мальчишка — два!

Сегодня он должен разгадать разом две тайны: есть ли на свете чудеса и бывает ли у кольца конец? Надо решиться. И Никита решается. С этой минуты он — путешественник. Перед ним далёкий путь.

Но, оказывается, пути по этому тротуару нет. Здесь скоро построят новый дом, а сейчас рабочие сбивают из досок высокий забор и деревянный тротуар. Он ещё не готов, и люди обходят его по мостовой, а некоторые переходят на другую сторону Садового кольца по пешеходной дорожке.

«Зачем мне ходить по мостовой, где машины, — думает Никита. — Я лучше тоже пойду пешеходной дорожкой. Только раньше сниму калоши. Никакие путешественники не ходят в калошах, конечно, если нет дождя».

Никита снимает калоши и прячет их в мешок.

И вот он шагает вместе с другими пешеходами поперёк Садового кольца. И милиционер показывает ему полосатой, как зебра, палкой, что дальше переходить улицу нельзя, надо остановиться и ждать.

Никита стоит на узком острове. Остров не настоящий, он нарисован на асфальте белой краской, но ни одна машина на него не наезжает.

Машины несутся впереди Никиты, машины несутся позади Никиты — в обе стороны по Садовому кольцу, а в голове всё время вертятся слова тёти Нюры: «У кольца нет конца», и какой-то очень тоненький и насмешливый голос где то внутри подпевает: «Посредине гвоздик».

Зажигается зелёный глаз светофора. Его лучик беззвучно говорит всем прохожим. «Путь открыт!», а машинам преграждает дорогу невидимой стеной. Машины мигом останавливаются, и Никита, стараясь не торопиться, шагает перед их вытянутыми мордами. Они горячо дышат: того и гляди рванутся вперёд.

А милиционер говорит вслед Никите:

— Ступай, ступай, Никита Кругликов, шагом марш до самого тротуара!

У Никиты даже дыхание перехватывает: значит, и милиционер его знает? Он ступает на тротуар. А милиционер поднимает руку и — помните, как фокусник в цирке выпускает из рукава стаю голубей? — так и милиционер выпускает из-под руки быструю свору машин. Они рвутся вперёд с фырканьем и рокотом, а когда проезжают и в воздухе остаётся от них только сиреневый дымок, Никита идёт дальше. Идёт и важничает: «Это я иду, один иду, сам иду, без никого иду». Самый низенький из всех прохожих, с мешком для калош на спине, он первый раз в жизни один, без мамы, без сестры Марины отражается в стёклах витрин.

Тут снова начинает сыпать противный мелкий дождь.

Никита снимает мешок со спины, вынимает свои блестящие калоши, ставит их на тротуар и влезает в них обеими ногами. И, когда он делает первый шаг вперёд по Садовому кольцу, у которого, может быть, есть конец, а может быть, и нет, — позади него на мокром асфальте остаются два светлых сухих островка. Но они быстро становятся рябыми от капель и наконец пропадают совсем, такие же мокрые, как весь тротуар. Пропадают, будто и не были только что на этом месте две новенькие калоши, будто не вставил в них ноги мальчик Никита, будто не отправился он отсюда в далёкое путешествие.

Глава 2. След простыл

— Мама, он не пришёл! Я бегала в детский сад, но там только сторожиха. Она сказала: «Его и след простыл!»

— Что же делать? — ответила мама, и Марина услыхала, как голос в телефонной трубке дрогнул. — Что же делать? Сбегай поскорей к Лопатиным — может быть, он зашёл к Серёже? И сейчас же, как узнаешь, позвони мне, сейчас же, Марина…