У кольца нет конца - Цюрупа Эсфирь Яковлевна. Страница 4

— Добро! — говорил машинист, блестя белыми зубами, и Никита улыбался, гордый и счастливый.

Так они славно работали, и дождь не мочил их в кабине, а когда из-за тучи косо взглянуло на них солнышко, Никита вспомнил о маме. Собственно, сперва он вспомнил о калошах: дождь прошёл, калоши можно снять, мама ругать не будет. И, хотя машина грохотала и дрожала и удержаться на скользком сиденье было трудно, Никита бесстрашно поднял сперва одну, потом другую ногу, снял калоши, уложил в мешок, а мешок закинул за спину.

— Что, брат, дела ждут?

Никита кивнул головой.

— Ну, валяй спрыгивай. Приходи к вечеру проверять сад.

— Приду! — Никита спрыгнул и упёрся ладонями в холодную мягкую землю. Калоши пребольно стукнули его подмётками по спине.

Машинист высунулся из кабины:

— Ты что ж, Никита Кругликов, приземляешься сразу на все четыре точки?

Никита не оглянулся. Отряхивая землю с ладоней, он обдумывал своё открытие: вот опять светит солнце, и машинист сразу узнал, что его, Никиту, зовут Никитой.

Глава 3. В подземелье и в поднебесье

Уж и выдался денёк — то солнце, то дождик! Следующий дождь был такой сильный, что загнал Никиту в подъезд. Никита не отступил бы перед дождём, но в подъезде стоял генерал. Если боевому генералу можно спасаться от дождя, то не стыдно и Никите. Кроме того, может быть, удастся разглядеть, какие на генерале ордена. Вдруг, например, ему понадобится носовой платок, и он на минуту распахнёт шинель!

Но шинель генерал не распахнул, орденов Никита не увидел; и вообще, как только Никита вошёл в подъезд, генералу подали длинную лакированную машину, и он уехал. В подъезде остались ещё двое людей — немолодая женщина в косынке и худой мужчина в очках, в брезентовом, как у пожарника, костюме.

Женщина сказала:

— Боюсь, у меня дома чайник весь выкипит.

Никита стал в дверях. Он не слушал разговора взрослых. Он смотрел на улицу. По тротуару прыгали дождевые пузыри, из рваного жёлоба над дверью свисало живое серебряное крыло воды и, на лету свертываясь в струю, шумно падало на асфальт. Вдруг он услышал, как мужчина сказал: «Так, Анна Ивановна, мы и обслуживаем наше Садовое колечко: ты из поднебесья, я — из подземелья».

Никита живо обернулся:

— А у него есть конец, у кольца?

— Ты что ж в разговор взрослых людей встреваешь? — спросила женщина. — И вообще, что это ты здесь один делаешь? Где ты живёшь?

— Я близко, возле булочной, — сказал Никита.

Отсюда, из дверей, если высунуть голову под дождь, видна была витрина, в которой стояла целая гора пышных булок и круглых хлебцев. Никита не прибавил только, что это совсем другая булочная, но ведь его никто про это не спрашивал!

— Шустрый, — сказал мужчина.

Никита отвернулся и стал было опять смотреть на падающую воду, но мужчина тронул его за плечо:

— Так-то, тёзка Никита!

Никита до того удивился, что даже рот открыл.

— Чему ж ты удивляешься? Меня тоже Никитой зовут, по отчеству — Кузьмичом.

Оказывается, под крышей чудеса продолжались и в мокрую погоду.

— Вроде потише дождь? — сказала женщина. — Может, пойдём?

— Маленький прошёл, большой начался, — ответил Никита Кузьмич.

— В вашей речке теперь воды прибудет, — сказала женщина.

Никита не вытерпел:

— А какая ваша речка?

Большой Никита сделал таинственное лицо и быстро проговорил маленькому прямо в ухо:

— Моя речка Незнайка, летом Непросыхайка, в зиму Незамерзайка. — И повернулся к своей собеседнице: — Всё-таки придётся мне обратно спуститься.

— Вы ж смену отработали, — сказала Анна Ивановна. — Что вы там, сокровища какие забыли?

— Вот именно, сокровища. Свёрточек небольшой, — ответил Никита Кузьмич. — А на обратном пути я прямо к вам в поднебесье — чай пить. Договорились?

И Никита Кузьмич вышел из подъезда.

Он шагал, наступая на лужи, и брызги летели во все стороны из-под его сапог. «Эх, обувка на мне рабочая, не гостевая», — с сожалением взглянул он на свои сапоги. И очень удивился. Потому что рядом с его сапогами торопливо шагали по лужам маленькие, тоже забрызганные грязью, калоши. Конечно, они шагали не сами по себе: в них были обуты ноги меньшого Никиты.

Никита Кузьмич остановился.

— Ты куда это отправился? — спросил он.

— Я с вами, — объяснил Никита.

— Куда со мной?

— В подземелье.

— Э, нет! — сказал Никита Кузьмич. — Туда детям не разрешается. Ещё в речку свалишься, кто тебя знает!

— Я знаю. Я не свалюсь! — ответил Никита. — Я вон на том экскаваторе ездил — напарником у машиниста — и то не свалился!

— Вон что… напарником? — Никите показалось, что Никита Кузьмич собирается улыбнуться, и он тоже начал улыбаться, но старший Никита спросил: — А мать нас с тобой не заругает?

— Не заругает! — воскликнул Никита. — Мамы дома нет, она дежурит в больнице, и Марины тоже нет. Они придут, и я как раз тоже приду!

И Никита поднял на Никиту Кузьмича свои круглые светлые глаза. Глаза как бы говорили, что он самый хороший, самый послушный мальчик, что ему необходимо показать речку Незнайку и что если он эту речку не увидит, то уж и неизвестно, как ему дальше на свете жить.

— Ну ладно, так и быть, пойдём, — согласился Никита Кузьмич. — Тут недалеко… — И они пошли к речке Незнайке.

Никита старался шагать с большим тёзкой в лад, однако ноги у младшего были короткие, шаги получались мелковатые. И взрослый Никита придерживал свой широкий шаг.

— Только гляди не заробей, — сказал он.

— Не, я храбрый! — уверил Никита. — Я даже один раз за нашего кота Василия мыша поймал!

— Как же ты его поймал? — удивился старший Никита.

— Очень просто. Василий спал себе и спал. А мышь ходил себе по полу…

— Не ходил, а ходила…

— Ну, всё равно, а мыша ходила…

— Да не мыша, а мышь, — опять поправил Никита старший.

— Я так сразу первый и сказал, что мышь ходил…

— Ах ты батюшки! — потерял терпение Никита Кузьмич. — Ну чем дело-то кончилось?

— Васька спал и спал, а я как прыгнул, как схватил его за хвост…

— Ваську?

— Да нет, мыша! И поймал!

— Ну, положим, это ты хвастаешь, — сказал старший Никита. — А хвастунов у нас не больно уважают.

Никита умолк. Он и правда прихвастнул сгоряча. Был такой случай в жизни: Васька спал, Никита сидел на табуретке, а глупый мышонок вылез из-под пола и стал разгуливать прямо рядом с Васькиным хвостом. И, если бы Никита прыгнул, он, возможно, и поймал бы мышонка. Но дело в том, что Никита не прыгнул. Наоборот, он даже подобрал повыше ноги. Конечно, это было год назад, Никита был гораздо моложе, но всё-таки лучше ему не хвастать таким подвигом.

— Пришли! — объявил Никита Кузьмич, и они остановились.

Не было никакой реки. У их ног лежала круглая чугунная крышка. Никита Кузьмич наклонился, крякнул, поднял крышку, и перед ними открылся чёрный глубокий колодец.

— Не заробеешь? — опять спросил старший.

— Нет, — ответил Никита и облизнул пересохшие от страха губы.

Никита Кузьмич шагнул в колодец и стал виден лишь по пояс.

— Давай-ка спускай ногу.

Он потянул Никиту к себе вниз и установил его ногу на железной перекладине невидимой лестницы:

— Стоишь?

— Стою.