Аннушка - Рутковский Владимир Григорьевич. Страница 4

Наташино «Спасибо»

От автобусной остановки дорога, заросшая спорышом, повела нас к уютному тенистому парку. Потом, вынырнув возле старого огромного пруда, в котором время от времени плескалась рыба, повернула влево, к садам и плетням, за которыми прятались чистые беленькие домики. Где-то среди них стоял и дом моей мамы.

Аннушка шла рядом со мной и, чтоб было веселее, наизусть читала стихотворение:

— Как у наших у ворот, раз-два, собрался честной народ, три-четыре; как у наших у ворот, раз-два…

Я старался шагать в такт Аннушкиным словам. Получалось очень даже здорово.

Но никакой народ не собрался у наших ворот. Одни только ласточки кружились над головой. Мы бесшумно открыли старую калитку, которую я когда-то, ещё школьником, приладил к плетню, — и сразу же нырнули в прохладные, густые заросли сирени и жасмина. Тропинка, на которой мы остановились, была посыпана белым речным песком. На нём греблись толстые, разомлевшие от жары куры. Увидев незнакомцев, недовольно закудахтали и начали нехотя уступать дорогу. А самая большая из них, жёлтая и голенастая, так увлеклась поисками каких-то насекомых, что и вовсе не обратила на нас никакого внимания. Пришлось слегка отодвинуть её ногой — она только возмущённо заквохтала.

— Куры у нас совсем непуганые, — объяснил я Аннушке. — Моя мама кормит их из рук. И мы тоже будем.

Голенастая курица, будто и не её толкали, снова вышла на дорожку и, озабоченно поквохтывая, опять занял ась своим чрезвычайно важным куриным делом.

В глубине двора, под огромным орехом, стояла летняя кухонька, сложенная из красных кирпичей. На ней теснились чугунки, горшочки, сковородки, в которых что-то булькало, шипело, трещало. А в воздухе пахло так вкусно, что мы проглотили слюнки и прибавили шагу…

Возле кухни хозяйничала моя мама. Она очень удивилась, увидев меня. Сколько я ни приезжаю, она всё время удивляется. Потому, что у меня нет привычки сообщать ей заранее о своём приезде.

— Вот молодец, что приехал, не забыл меня, старую, — сказала она, целуя меня. И тут же огорчённо всплеснула руками: — Только обед ещё не готов, придётся немного обождать… А это что за девочка.

Аннушка скромно вышла из-за моей. спины, вежливо поклонилась и сказала:

— Здравствуйте… Меня Володя с собой привёз. Мама вопросительно взглянула на меня.

— Это Аннушка, дочь моих друзей, — объяснил я ей. — Они в командировку срочно уехали, а она одна осталась.

— Правильно сделал, — похвалила меня мама. — Заходи, Аннушка, в комнату. Пока я доварю обед, вы с Наташей книжки почитаете…

Моя мама, как все пожилые люди, думает, что у детишек только и дел, что книжки читать… А Наташа — моя четырёхлетняя племянница. Она, оказывается тоже приехала. И тоже из Москвы.

Мы с Аннушкой умылись с дороги, переоделись и хотели было отправиться в Наташину комнату. А она уже на пороге дежурит, ждёт не дождётся нас. Только стесняется подойти первой. Она ведь не знакома с Аннушкой да и со мной давно виделась. Стоит Наташа у порога и звонком от моего старого велосипеда позванивает. Я его сразу признал, по вмятине на крышке. Она появилась, когда однажды вместе с велосипедом свалился в небольшой овраг.

— Здравствуй, Наташенька! — говорю я ей. — Ой, какая у тебя красивая игрушка! Кто тебе её подарил?

— Это звоночек, — отвечает Наташа. — От моего велосипеда.

— От твоего велосипеда? — удивился я. — Почему же от твоего, скажи, пожалуйста?

Наташа немного подумала и ответила мне:

— А потому, что я из Москвы приехала.

Да-а-а…

Возвратился я в комнату, начал выкладывать из чемоданов свои вещи и подарки для мамы. Вытащил коробку конфет и протягиваю Наташе:

— Возьми, Наташенька… Это тебе подарок. От нас с Аннушкой.

Взяла она подарок и молчит.

— Что нужно сказать дяде Володе? — спрашивает бабушка.

— Мало, — отвечает внучка и прижимает подарок покрепче к груди.

Мамин сад

Кот Васька — мой давний знакомый. Когда-то я его совсем маленьким принёс домой. Он тоже не забыл меня, громко мурлыкает, о ноги трётся, хвост держит трубой. И труба эта всё время подёргивается от радости. Мы погладили его по очереди, и все вместе — я, Аннушка, Наташа и кот Васька — отправились осматривать сад.

Аннушка сразу же принялась подсчитывать деревья, и по ее подсчетам вышло, что в саду растут две черешни, пять или семь вишен, три груши, четыре абрикоса, три яблони и две сливы: одна сахарная, с жёлтыми плодами, а другая обыкновенная, с. фиолетовыми. Да ещё было два ореха. Один склонился над крыльцом, второй возвышался чуть подальше, над летней кухней. Мама их посадила, чтобы комары боялись. Потому что они, оказывается, совсем не могут выносить запаха орехового дерева. Об этом было написано в одной умной и толстой книге, которую мама всегда держала при себе. Но, насколько я помню, к нам всё равно прилетали комары, очевидно, они не были знакомы с этой книгой. Приходилось делать ореховый веник и напоминать комарам о том, что нет ничего неприятнее и вреднее ореховых листьев… Вот и весь сад, если не считать смородины, крыжовника да клубники.

А в самом конце маминого огорода, в небольшой круглой низинке, буйно разрасталась малина. Ростом она была чуть не вдвое выше Аннушки. И с каждого стебля гроздьями свисали сочные темно-красные ягоды.

У Аннушки разгорелись глаза.

— Это ваша малина, Володя?

— Ну конечно же, наша, — ответил я.

— И её можно есть сколько угодно, да?

— А куда же её девать? — сказал Я. — Придётся есть.

— Можно сразу же и начинать?

Но я с сомнением посмотрел на её руки.

— Нет уж, сначала нужно вымыть хорошенько руки, да мыла не жалеть. И лицо тоже.

Пока мы знакомились с маминым садом, Аннушка с Наташей ухитрились выковырять пальцами по морковинке, закусить огурцом да помидором и раз пять по очереди поцеловать в нос мурлыкающего кота Ваську.

Но воды Б доме не оказалось. Я взял два самых больших ведра, и мы втроём отправились к колодцу. Только кот Васька на этот раз остался возле кухни и начал мурлыкать уже для мамы — проголодался, наверное, от радости.

Чем вытаскивают ведра

Далеко внизу Аннушка увидела своё отражение. Совсем крошечное. С кулачок.

— Ой, какой глубокий! — воскликнула она, испуганно отпрянув от колодца, и сразу же оттуда с шумом выпорхнули два воробья. — Они там пили воду? — Аннушка проводила их долгим взглядом.

— Они там живут, — объяснил я. — Лучшего места не придумаешь: вода, прохлада и никакие кошки не достанут.

— Хи-и-трые! — восторженно протянула Аннушка.

Наташа, ожидая нас, уселась на траву в сторонке: бабушка строго-настрого запретила ей подходить к колодцу. Даже вместе со мной»

— По глубине этот колодец будет как ваш пятиэтажный дом, — сказал я Аннушке, привязывая верёвку к дужке ведра. — А может, и ещё больше.

— Ничего, — успокоила она меня и с опаской оперлась на деревянный сруб.

Эмалированное ведро, глухо постукивая о стенки колодца, скользнуло вниз. Наконец раздался хлопок, и наши изображения, вздрогнув, исчезли:

— Как долго оно опускалось, — сказала Аннушка, на всякий случай вцепившись в мой рукав. — Я даже устала ждать.

Зачерпнув воду, начал накручивать на ворот верёвку. Но вдруг почувствовал, что она стала совсем лёгкой. Потрогал — свободно болтается. Вот незадача!

— Что ты там рассматриваешь? — спрашивает Аннушка, но низко наклониться опасается. — Что-то интересное? Воробьиное гнездо увидел, да?

— Да нет, — сказал я. — Ведро отвязалось и ушло на дно. Придётся теперь нам с тобой его вытаскивать.

— Вытаскивать?! — Аннушка широко раскрыла глаза. — Но как мы его вытащим из такой глубины?

— Вот над этим давай подумаем вместе, — предложил я. — Может, я тебя привяжу к верёвке и опущу вниз? Ты же лёгкая…

Глаза у Аннушки стали совсем круглыми. Как блюдца. — Я… Я бы с удовольствием опустил ась… Но ведь ты же знаешь, Володя, что мама мне строго-настрого запретила лазать в холодную воду. А маму нужно слушаться!