Поросенок Бейб - Кинг-Смит Дик. Страница 9

— Пожалуйста, — сказала она еще раз сдавленным от усилия быть смиренной голосом, — будьте так добры, расскажите мне, что случилось этим утром? Бейб?.. — Но она не успела продолжить, так как при одном имени поросенка стадо разразилось всеобщим криком: «Бе-е-е-е-йб!»

Собственно, впервые в жизни слушая, что говорят овцы, Флай различала разные голоса, наперебой восхвалявшие Бейба. Это звучало как гимн в его честь. «Бейб прише-е-е-ел!», «Он нас спа-а-а-а-ас!», «Он прогнал волков про-о-очь!», «Он их наказа-а-а-ал!», «Сла-а-а-ва ему, сла-а-а-а-ва!»

Какое чувство облегчения она испытала, когда услышала и поняла все, что кричали овцы! Так это были собаки-бандиты! И ее мальчик пришел на помощь! Он не злодей, он герой!

Хоггет и Бейб взбирались на холм, слышали весь этот шум-гам, и фермер послал поросенка вперед, опасаясь, не вернулись ли бандиты.

Под этот шум Бейб и прибыл на место действия незамеченным как раз в ту минуту, когда Флай крикнула стаду:

— О, благодарю вас! Я так благодарна вам за то, что вы мне рассказали! Вы так добры!

— Ой, мама! — сказал голос позади нее. — Что с тобой произошло?

Глава десятая

«Выучи его наизусть»

Так какБейб спас стадо не только от скотокрадов, но и от собак-бандитов, Хоггеты были ему многим обязаны.

Так какон был поросенком (хотя фермер Хоггет все чаще ловил себя на том, что думает о нем как о собаке), хозяева давали ему еду в неограниченном количестве, ведь для свиней ее никогда не бывает слишком много.

Так как у Бейба была сила воли и он радовался, что обрел способность быстро бегать, он воздерживался от переедания.

Так каквсегда много оставалось, Флай стала толстой, и цыплята пухленькими, и утки раздались, а крысы и мыши весело шныряли по конюшне с туго набитыми животами.

Миссис Хоггет стала звать Бейба к черному ходу и угощала его лакомым кусочком, чем-нибудь таким, что, по ее мнению, он особенно любит; и тут уж было недалеко до того, чтобы пустить его в дом, что однажды она и сделала.

Как-то фермер Хоггет пришел попить чаю и обнаружил: не только Флай, но и Бейб сладко спят около плиты. Попозже, когда он включил в гостиной телевизор и уселся в своем кресле, вошел Бейб, сел рядышком, и в шесть часов они смотрели новости вместе.

— Ему это нравится, — сказал Хоггет жене, когда она вошла в комнату. Миссис Хоггет многократно кивнула, и, как обычно, у нее нашлось что сказать:

— Славный маленький парнишка, хотя маленьким его теперь не назовешь, он так вырос, теперь он уже достаточно большой, ты знаешь для чего, но мы это никогда не сделаем, только через мой труп, я надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю, взгляни на него, нам давно следовало впустить его в дом, почему бы и нет?

— Он может испачкать ковер, — сказал фермер Хоггет.

— Никогда! — воскликнула миссис Хоггет, на протяжении всей речи качая головой. — Он ни за что не напачкает, он попросится выйти, как хорошая, чистоплотная собака, у него даже больше ума, чем у собаки, да меня не удивило бы, если бы он стал пасти овец, честное слово, хотя ты, наверное, думаешь, что я рехнулась?

Фермер Хоггет усмехнулся про себя. Он не говорил жене, а сама она еще не заметила, что всю работу теперь выполняет поросенок. Хоггет не собирался посвящать ее в свой план, заключительная часть которого состояла в том, чтобы выставить поросенка на Большие состязания собак-овцепасов. Это были открытые для всех желающих состязания самого высокого класса. Никогда еще за всю его трудовую жизнь у Хоггета не было животного, подходящего для этих состязаний. Теперь наконец оно появилось, и Хоггет не собирался отказываться от реализации своего честолюбивого замысла только потому, что это был поросенок.

Вполне возможно, через пару недель они будут состязаться с самыми лучшими собаками-овцепасами страны и, вполне возможно, появятся вот на этом самом телеэкране, который сейчас перед ними.

— Нет, ты не рехнулась, — сказал фермер.

«Но ты будешь порядком удивлена, когда вдруг увидишь нас по телевизору, — подумал он. — И другие тоже удивятся».

План его был прост. Он появится на Больших состязаниях с Флай и в самый последний момент, когда будет уже слишком поздно помешать, заменит ее поросенком. Неважно, что произойдет потом — могут дисквалифицировать, оштрафовать, отправить в тюрьму, все, что угодно, — только бы выставить поросенка, только бы показать им всем!

И они не смогут сказать, что их не предупредили; имя заявлено в регистрационной анкете. Он человек правдивый и потому беспокоился, что вопрос поставят так: «Имя собаки», — что тогда? Но ему повезло. В анкете было: «Имя хозяина» — Хоггет; «Имя участника состязаний» — Пиг.

Все правда.

Пастухи обычно дают своим собакам короткие имена, например Гип или Мосс; их быстрее и легче крикнуть, чем, например, «Бартоломео!» или «Вильгельмина!». И хотя могут сказать: «Пиг? Какое смешное имя», — никому и в голову не придет, что это и на самом деле поросенок.

Последние две недели перед Большими состязаниями были временем интенсивной подготовки. Только миссис Хоггет, как обычно, была занята домашними делами и ни о чем не подозревала. Прежде всего Хоггет изменил тренировочный маршрут, исключив всякие «излишества», вроде дощатого мостика через ручей, и придумал новый маршрут, наиболее приближенный к тому, который, как он полагал, мог быть на состязаниях.

Флай, убедившись, что намерения, о которых она догадывалась, действительно претворяются в жизнь, сказала обо всем овцам; она теперь с ними ладила.

Конечно, каждый вечер перед тем, как устроиться на ночлег (все еще на конюшне, хотя Хоггеты были бы только рады, если бы Бейб спал в доме, такой он был воспитанный), колли и поросенок без конца говорили о предстоящем.

Как всегда чуткий, Бейб думал не только о себе, но и о чувствах приемной матери. Конечно, она бы, как говорится, клык отдала, только бы участвовать в Национальных состязаниях. Ведь это мечта каждой собаки-овцепаса. А ей придется сидеть и смотреть на него.

— Ты уверена, что не против, мама? — спросил он.

Ответ Флай был, как всегда, практичным.

— Послушай, Бейб, — сказала она. — Прежде всего, это не имело бы значения, возражаю я или нет. Хозяин собирается выставить тебя на состязания, это несомненно. К тому же я слишком старая и толстая, да и прежде я годилась только для небольших местных состязаний. И наконец, я буду самой счастливой колли в мире, если ты победишь. А ты можешь победить.

— Ты действительно так думаешь?

— Я в этом уверена, — сказала Флай твердо, но все-таки ее тревожило одно обстоятельство.

Она знала, что поросенок, каким бы быстрым он ни был, бегает намного медленнее, чем собаки.

Готовность, с которой ему повиновались овцы, возмещала этот недостаток. Они мчались через ямы и другие препятствия, никогда не допуская оплошностей; те, на которых были ошейники, выскакивали из круга с быстротой молнии, а когда надо было попасть в загон, овцы врывались туда моментально, как только хозяин открывал калитку. Но так было здесь, дома. А как будет с чужими овцами? Как они будут реагировать на Бейба? Сможет ли он наладить общение, когда времени будет в обрез?

Она решила посоветоваться с овцами и однажды вечером, когда Бейб и хозяин смотрели телевизор, побежала на холм. С того раза, когда колли вынуждена была разговаривать с ними вежливо, овцы, завидев ее, больше не кричали «Волк!» и теперь собрались вокруг, внимая ей. Она была очень вежлива и тщательно подбирала слова.

— Добрый вечер, — сказала Флай. — Я хотела бы знать, не могли бы вы быть так добры помочь мне? У меня есть небольшая проблема. — И она объяснила, в чем дело, говоря медленно и отчетливо (все-таки овцы бестолковые, сказала она про себя, и никто никогда не убедит меня в обратном). — Вы понимаете, о чем я говорю? Овцы там будут чужие. Я уверена, в конце концов они выполнят все, что Бейб велит... я имею в виду, попросит. Но на все объяснения уйдет немало времени. Меньше всего они ожидают встретить там поросенка и, завидев его, могут броситься бежать прежде, чем у него будет возможность заговорить с ними.