Восемь дней в неделю - Томин Юрий Геннадьевич. Страница 13
— Что-то тебя так Кузнецов беспокоит? — спросила Анна Ивановна.
— Честно сказать?
— Ну, а как же еще?
— Кузнецов портит в классе всю дисциплину. А Кукин тянет весь класс назад по успеваемости. Правильно я говорю, Анна Ивановна? Наш класс по успеваемости — лучший в школе. А из-за них мы можем потерять первое место. Их давно выгнать пора!
— А я думаю — не такой уж он лучший, ваш класс, — сказала Анна Ивановна. — Я думаю, что с походом придется повременить. Я собираюсь поговорить об атом с директором.
— Ну и правильно, — согласился Игорь.
— Да? — с некоторым удивлением спросила Анна Ивановна. — Ты считаешь, правильно?
— Конечно, правильно, — уверенно сказал Игорь, — хотя, вообще, у нас лучшая успеваемость…
— Это так, — сказала Анна Ивановна. — И это означает лишь то, что у вас больше пятерок, чем у других. Но я не вижу, чем вы лучше этих других. Зато хорошо заметно, чем вы хуже. Если бы можно было ставить отметки за дружбу, вы получали бы одни двойки. Уже две недели вы издеваетесь над своими товарищами. Вы смеетесь над ними только за то, что они дружат. У тебя есть друг?
Игорь подумал.
— Есть, — сказал он, — только он из другой школы.
— Это неважно, из какой школы. Почему ты с ним дружишь?
Игорь снова подумал.
— Ну… он… веселый. С ним интересно играть. Разговаривать интересно тоже. Просто он мне нравится.
— А Володе просто нравится Аня. И ему тоже интересно с ней разговаривать. Что же тут смешного?
— А это все Кузнецов… — сказал Игорь. — Он думает, что ужасно остроумный. Это он все начал. Помните, Анна Ивановна? Он первый сказал в классе про «а» плюс «в». А потом еще и рисунок нарисовал…
— Откуда тебе это известно?
— А в классе все знают. Он сам разболтал.
Анна Ивановна поморщилась.
— Я предпочла бы это услышать от него, а не от тебя.
— Так вы же знаете!
— Почему ты так думаешь?
— Он сам хвастался, что нам рассказал, а ему за это ничего не было.
Игорь был как всегда точен. Но что-то в этой точности не нравилось Анне Ивановне Игорь, видимо, и сам сообразил, что все это выглядит как донос. Анна Ивановна доносчиков не любила. Об этом в классе все хорошо знали, хотя сама Анна Ивановна никогда на эту тему не говорила.
— Я сказал вам потому, что вы и сами все знаете, — торопливо сказал Игорь. — Если бы вы не знали, я бы ничего не сказал.
Снова Анна Ивановна поморщилась. Сказано было опять точно и честно. Но… Как-то уж слишком честно. Будто находились сейчас перед Анной Ивановной двое: отдельно Игорь и отдельно его честность.
Игорь и сам чувствовал, что вышло как-то не так. И как человек, который хочет оправдаться, он продолжал говорить о том, о чем его вовсе не спрашивали.
— Вы не думайте, Анна Ивановна, что я говорю за спиной Кузнецова. Что его давно выгнать пора, я при всем классе говорил.
Это тоже было правдой. Когда дело касалось Кузнецова, Игорь на слова не скупился. Впрочем, не скупился и Кузнецов, когда речь шла об Игоре. Но сейчас Анну Ивановну интересовало совсем другое.
— В классе сейчас идут разговоры о каком-то письме, — медленно и четко выговорила Анна Ивановна. — Вот об этом я и хотела тебя спросить.
Игорь снопа насторожился.
— А почему меня? Я ничего не знаю!
— Ну, кое-что знаешь. Не можешь не знать.
— Знаю, что говорят про какое-то письмо…
— А вам известно, что Аня никакого письма не писала?
— А вы знаете, кто написал, Анна Ивановна?
— А почему ты думаешь, что его вообще кто-то писал?
— Да все говорят… А вы знаете, кто написал?
Медленно, словно раздумывая, Анна Ивановна проговорила:
— Может быть, Кузнецов, может быть, Лиля. Может быть Вика. Может быть, Кукин, может быть, ты…
Игорь побледнел. Глаза его широко открылись.
— Я?! Анна Ивановна, вы думаете на меня?
Анна Ивановна промолчала.
— Даю честное слово!.. Самое честное!.. Клянусь под салютом!.. Никаких писем я не писал!
Игорь так взволновался, что Анне Ивановне стало просто ты дно за свои подозрения. Эти подозрения родились у нее, когда она заметила, как настойчиво Игорь подводит к тому, что во всем виноват Кузнецов.
— Ты извини, — мягко сказала Анна Ивановна. — Я верю. Но ты мальчик неглупый и должен понимать, что раз письмо писала не Аня, приходится подозревать всех. Я, собственно, хотела спросить — от кого ты узнал о письме?
Игорь, в отличие от Вики и Лили, долго не думал.
— От Кукина.
— Как же он тебе об этом сказал?
— Да как всегда. — Игорь пожал плечами. — Подошел и говорит: «Дай списать». Я говорю «Не дам». А он говорит: «Дай, тогда я тебе что-то интересное скажу». Я говорю: «Скажи». А он опять просит списать. Я пообещал. Вот тогда он мне и сказал про письмо.
— Ну, а списать дал?
— Нет, конечно!
— Выходит — обманул?
— Так это для его же пользы, Анна Ивановна!
— Да, — согласилась Анна Ивановна, — для его же пользы… Можешь идти.
Игорь пошел к двери, но внезапно остановился.
— Про наш разговор никому не рассказывать, Анна Ивановна?
— Почему же… Можешь рассказывать. Теперь уже все равно.
*
— Кукин, когда ты узнал про письмо?
— Я, Анна Ивановна?..
— Ты, Саша, ты…
— Я… А вот когда вы к нам домой приходили. В тот день.
— Кто тебе об этом сказал?
— Мне?
— Тебе, Саша, тебе.
— Мне… Олежка сказал, кто же еще.
— Это точно?
— Точно, Анна Ивановна. Честное слово!
*
В тот день в тридцати четырех кухнях тридцати четырех квартир города происходило примерно одно и то же. Остывали на газовых плитах супы и борщи, укутанные полотенцами. Пережаривались котлеты. Картофель разваривался до кисельного состояния. Подгорали в духовках каши.
Матери с негодованием поглядывали на часы, нервно прислушивались к хлопанью дверей лифтов: на каком этаже остановился. Они ждали детей, которые вот уже два часа как должны были вернуться из школы.
Детей не было.
Матери не знали, что в этот момент их дети боролись за дружбу.
Борьба началась сразу после уроков.
Необходимость этой борьбы выяснилась еще на большой перемене, когда класс узнал от Игоря, что Анна Ивановна собирается говорить с директором о походе. Анна Ивановна всегда выполняла свои обещания, и меры нужно было принимать срочно.
Прежде всего было изучено расписание, из которого стало ясно, что до конца дня Анна Ивановна не сможет поговорить с директором во время уроков. Одновременно за Анной Ивановной и за дверью директорского кабинета было установлено наблюдение на переменах. Разведка донесла, что и на переменах Анна Ивановна и директор не встречались. Теперь у Анны Ивановны оставалась последняя, и самая удобная, возможность для встречи с директором — после уроков. Неизвестно почему, но Анна Ивановна этой возможностью не воспользовалась. Сразу после уроков она ушла домой.
Итак впереди был еще почти целый день.
Шестой «в» в полном составе покинул класс и спустился к физкультурному залу. По дороге он потерял двух человек: Володю и Аню, которые бороться за дружбу категорически отказались. Причем отказались они не вместе, а каждый в отдельности, потому что уже несколько дней сидели на разных партах и друг с другом не разговаривали. Выйдя из школы, они разошлись в разные стороны.
К учителю физкультуры для переговоров был послан Кукин. Дело в том, что физкультурник, как бывший баскетболист, мечтал сделать школу целиком баскетбольной. Саня Кукин, исключенный из сборной района по баскетболу за двойки, все же был с физкультурником в самых дружеских отношениях.
Раз восемь поклявшись исправить двойки и снова занять свое место в сборной, Саня получил ключ от зала и наказ «сматываться» не позже чем через час.
Но, как видим, собрание затянулось на целых два.
Собрание началось с короткой стычки Олега и Игоря. Как обычно, стычку начал Олег. И, как всегда, он ее выиграл.
— Дамы и господа… — начал Олег.