Маэстро Воробышек - Длугач Владимир Львович. Страница 40

— Это наша обязанность, — сказала сотрудница милиции. — Я сюда и пришла, чтобы поговорить с вашей внучкой.

Виктору теперь все стало ясно. Значит, Тангенс отдала гадалке дедушкин портсигар, и эту табакерку, бокалы… Бедный Николай, в какую же грязь он попал!

В передней раздался звонок.

— Вот, легка на помине, — сказал хозяин, вставая, и просительно посмотрел на женщину. — Умоляю вас, вы с ней как-нибудь… Ну, мне учить вас не надо, я знаю, какая теперь милиция.

Он невесело улыбнулся и пошел открывать дверь.

Сотрудница милиции повернулась к Виктору.

— Так ты из спортивного лагеря? Там у вас есть одна девушка, Швырова Елена. Тоже, видишь ли, к гадалкам ходит. Она у нас на заметке.

— Она вовсе не гадала, — перебил ее с горячностью Виктор. — Вообще, вы многого не знаете. Я с этой гадалкой уже давно имел дело. Я мог бы вам рассказать…

— Знаешь что, тут не место. А ты зайди ко мне, в районную милицию. И все расскажешь. Моя фамилия Лопатина, старший лейтенант Лопатина. И насчет Швыровой…

В комнату вернулся Николай Николаевич, с ним Тангенс, Терентий и Николай. В руках у Николая был новенький чемодан, Терентий держал сумку с различными покупками.

Виктор здесь, в квартире Раздольских — это было для Николая неожиданностью. Да еще какой неприятной неожиданностью !

— Витька, ты… — сказал он, проходя с чемоданом в руке по комнате прямо к товарищу. — А я вот, видишь… чемодан купил… А ты чего? Что здесь делаешь?

Виктор ничего не ответил. Ему было очень больно за своего друга, за его нехорошую виноватую улыбку. Что бы он дал, чтобы этой встречи не было, чтобы перенестись сейчас вместе с Колькой на берег их речонки, где было так хорошо.

— Что же ты молчишь? — уже совсем тихо спросил Николай. — Я вот еду… Только не в Рязань.

— Знаю, — коротко ответил Виктор.

Терентий положил свои покупки на стул.

— Смотри, Тангенс, кто к нам явился! Тот самый парнишка, помнишь, в лесу гидом был нашим.

— Помню, — нехотя ответила Тангенс и, бросив беглый взгляд на незнакомую женщину, сидевшую за столом, с немым вопросом повернулась к дедушке.

— А ты поправился, лицо круглое какое, — продолжал Терентий. — Что принесло тебя сюда? Соскучился без дружка?

— Не ваше дело, — жестко проговорил Виктор.

Лопатина молча наблюдала за происходящим. Потом негромко сказала:

— Мне нужна Раздольская, Татьяна Александровна. Вы — Раздольская?

Было что-то в вопросе, который суховато и по-официальному задала эта незнакомая женщина, такое, что заставило всех пришедших насторожиться. Тангенс снова вопросительно взглянула на дедушку, потом ответила:

— Я Раздольская.

Лопатина вынула из портфеля папку, но так и не раскрыла ее.

— Нами задержана одна гражданка, некая Петрова Мария, лицо без определенных занятий. Вернее, — на губах Лопатиной мелькнула презрительная усмешка, — лицо с весьма определенными занятиями.

Тангенс передернула плечами.

— Мне кажется, — начала она.

— Я понимаю, — не дала ей договорить Лопатина, — разговор предстоит щекотливый, вам неприятно при всех. Можем попросить их удалиться…

— Нет, зачем же удаляться! — произнес твердо, даже с какой-то злостью Николай Николаевич. — Давайте при всех. История весьма поучительная.

— Давайте при всех, — с видимой охотой согласилась Лопатина. — Эта Петрова показала, между прочим, следующее. Дело было еще в марте, весной. Гражданка Петрова встретила у театра имени Пушкина девушку, которая была чем-то опечалена. Это были вы, Татьяна Раздольская. Вы разговорились с Петровой и пожаловались на неудачную любовь. Петрова пообещала вам помочь — приворожить вашего знакомого. Вы назвали его имя и фамилию. Зовут его Коротков Терентий Иванович…

Виктор взглянул на Тангенс — в лице ее не было ни кровинки. Потом посмотрел на Николая — никогда еще не видел он своего друга таким жалким.

— Петрова потребовала от вас, гражданка Раздольская, чтобы вы дали ей ценные вещи. И вы передали их ей в разные сроки. — Лопатина показала на табакерку и бокалы, лежавшие на столе. — Вот они.

— Разрешите мне, — сказал Виктор. — Еще и портсигар, я его нашел в чемоданчике. Помнишь, Колька, ты отнес его сюда? Ты хотел все выяснить, а тебя здесь окрутили. Ну, просто наврали тебе. А потом ты и меня обманул. Я к вам, товарищ старший лейтенант, приду и все, все расскажу.

Николай ничего не ответил. Сейчас его вовсе не интересовал этот дурацкий портсигар, слишком дешевая вещь в сравнении с тем дорогим, что украла у него Тангенс.

— А это не ваши вещи, — продолжала Лопатина, глядя на девушку, — а Николая Николаевича Раздольского. Мне не хочется сейчас при всех читать вам нотации. Мы еще поговорим с вами об этом. А пока вот что. Вам придется выступать на суде в качестве свидетельницы.

— На суде? — механически повторила Тангенс. — Ни за что! Ни на какой суд я не пойду! Достаточно и того спектакля, который вы мне устроили здесь!

— Товарищ старший лейтенант! Она на суд пойдет и все расскажет, все, как было… И запомнит это на всю жизнь, — сказал сердито Николай Николаевич. — Стыдись, Татьяна, такое малодушие! Идти надо, и ты пойдешь…

Он хотел еще что-то добавить, но только махнул рукой и вышел из комнаты.

— Я, собственно, ничего не понимаю, — произнес Терентий с таким видом, как будто он действительно ничего не понимал. — Что за суд? При чем здесь свидетельские показания?

Лопатина повернулась к нему.

— А вы кто такой будете, гражданин?

— Я?.. Разве это так важно?

— Да это же тот самый Терентий, — с какой-то особенной злой радостью пояснил Виктор. — Терентий, на которого она гадала…

— А-а, — презрительным тоном протянула Лопатина. Потом передала Тангенс повестку и потребовала, чтобы та расписалась.

После ее ухода Тангенс подошла к креслу и бессильно опустилась в него.

— Чудаки, — сказал Терентий, пожимая плечами. — Частное дело человека, а они лезут… — Ему очень хотелось свести все, что случилось, к забавному приключению. — Самое невинное занятие, и вдруг — нельзя.

Николай молчал. Потом шагнул вперед и остановился возле кресла, в котором сидела Тангенс.

— Значит, правда? Значит, это Терентий? Из-за него все это…

— Знаете что… — Тангенс произнесла эти слова спокойным, даже безразличным тоном. Но вдруг закричала: — И чего вы пристали ко мне, сцены устраиваете? Да, да, я люблю Терентия и гадала на него. А вы путаетесь между нами. Да кто на вас обращает внимание, мальчишка вы…

— Тангенс, хватит! — перебил ее резко Терентий.

— Возомнили, будто вы мне нужны, будто это я хотела, чтобы вы ехали с нами во Львов.

— Тангенс, хватит, говорю, — крикнул Терентий.

— Что хватит? Ведь ты же сам говорил мне, что тебе нужен Николай. Для тебя я все делала, для тебя притворялась, что этот мальчишка интересует меня, для тебя ходила с ним по паркам, ездила за город, улыбалась ему, флиртовала. Из-за тебя мне теперь и в суд идти.

— Николай, не слушай эту истеричку, — пренебрежительно сказал Терентий. — Я тебе предлагал выгодное дело, оно было интересно тебе, так же как и мне. Поедем во Львов, там… — Он криво усмехнулся. — В конце концов можешь ухаживать за Тангенс, мне не жалко. Пусть она из-за тебя ходит к гадалкам. Пойдешь, Тангенс, а?

— Мерзавец! Мерзавец! — крикнула вся в слезах девушка и опустила голову на ручку кресла.

Николай склонился над ней, но тотчас же выпрямился. Повернулся к Виктору — глаза его глядели на друга беспомощно и просительно.

Виктор взял его за руку.

— Пойдем отсюда, Колька. Нечего тебе здесь делать. — Он легонько подтолкнул Николая к двери, и тот послушно пошел к выходу.

На улице было по-прежнему пустынно, легкая испарина шла от раскаленного и мягкого асфальта. Виктор и Николай свернули в переулок. Дошли до небольшого скверика, в котором бегали малыши и беседовали, сидя на скамейках, мамаши и няньки.

— Сядем? — предложил Виктор.

Они отыскали свободное место и сели.