Маэстро Воробышек - Длугач Владимир Львович. Страница 41

— В таких случаях как-то не находишь сразу нужных слов, — сказал тихо Виктор.

— Меня успокаивать не надо, — отрывисто бросил Николай.

— Да я и не думаю успокаивать…

Большой разноцветный мяч подкатился к ногам Николая и закатился под скамейку. За ним подбежал маленький, с надутыми щеками мальчонка. Он пытался достать его, но безуспешно. Николай вытолкнул мяч из-под скамейки ногой, и это движение как будто бы отрезвляюще подействовало на него.

— Смешной я со стороны? — спросил он с деланной усмешкой.

— Слушай, Колька, я на тебя не гляжу со стороны. Я тебя хорошо понимаю. Так понимаю, как будто бы все это случилось со мной.

— Если понимаешь, чего же ты от меня хочешь? — уже не таким ершистым тоном произнес Николай.

— А вот чего… — Виктор посмотрел прямо в глаза другу. — Ты обманул товарищей. Из-за тебя наш лагерь может проиграть. Нельзя так подводить людей. Ты сам говорил, что в спорте надо быть чистым…

— Смотри, воробышек, а уже учит.

— Был воробышек, а сейчас учу, потому что и ты, и Леонид Васильевич, и другие меня учили. Теперь ты сам хуже воробышка.

Николай поморщился, но Виктор не обратил на это внимания.

— Спутался с каким-то негодяем. Со взбалмошной себялюбивой девушкой. Влюбился в нее и все забыл…

— Чего же ты хочешь, не тяни, — глухо проговорил Николай.

— Тебе надо вернуться в лагерь и все рассказать Леониду Васильевичу. И всем товарищам. Все, все.

— Не могу я этого сделать, Витька. Что хочешь сделаю, но только не это. Ленка, Нонна, Олег… Нет, не хватит у меня сил. — Он помолчал. — Я лучше совсем не вернусь в лагерь. А если меня будут заставлять, тогда… — Николай растерянно посмотрел на Виктора. — Тогда я уйду не только из лагеря… Переведусь в другую школу, уеду куда-нибудь.

Виктор прекрасно понимал, что творится сейчас на душе у его друга. Ему вспомнилось, как давным-давно, еще совсем маленьким он был, ему делали операцию — удаляли миндалины. И врач с такой нежностью и внимательностью отнесся к нему, так заговорил его, что он даже не успел крикнуть, как операция была закончена. Конечно, он не врач, а у Николая не физическая боль, но… И он как можно мягче сказал:

— Хорошо, сделаем так. Я буду молчать. Как будто ничего не было. Ты тоже ничего никому не говори. Ведь никто, кроме нас двоих, не знает… Скажешь, что у тебя все в порядке там, в Рязани. Завтра же возвращайся. И все забудем, что было сегодня.

— Надоело мне все, Витька, очень надоело, — пожаловался Николай. — А сейчас я хочу побыть один. Нет, не только сейчас, не только сегодня, а несколько дней. Я не могу так сразу решить. А ты поедешь. И поступай, как хочешь. Хочешь, рассказывай…

Он поднялся со скамейки и быстро пошел по скверу.

— Ты приезжай поскорее, — крикнул ему вслед Виктор. — Поскорее, Колька, ведь соревнования на носу. А я не расскажу.

Но Николай даже не повернулся, как будто его совсем не касались эти слова.

НА СУД ТОВАРИЩЕЙ

Место было, пожалуй, самое глухое и заброшенное место во всех Бережках. Сюда вот уже вторую неделю ежедневно, в определенный час — перед обедом, — приходили Леонид Васильевич и Виктор. Здесь, в полной тайне, скрытый от насмешливых взглядов Олега, Генки и других ребят, Виктор приобщался к спорту.

Ветка дерева служила им перекладиной, пень — козлом, кольца и веревки они приносили с собой… На этих самодельных снарядах работал Виктор, а Леонид Васильевич с терпением, которое поистине можно было назвать ангельским, учил его правильным приемам. После занятий, прежде чем идти в лагерь, они отдыхали, сидя тут же на траве. Виктор рассказывал о своих занятиях музыкой, о профессорах, много говорил о матери. Леонид Васильевич рассказывал Виктору о том, как мечтал стать спортсменом, как нелегко было ему этого добиться. Так было каждый день, так было и сегодня.

После короткой разминки Леонид Васильевич вскочил на бревно, прошел по нему вперед, назад, потом, не касаясь его руками, не спеша присел и, перевесившись к земле, достал левой рукой лежавший возле бревна слабо накачанный волейбольный мяч.

— Попробуй сделать, как я.

Виктор вскочил на дерево. Присел, наклонился к мячу, но мяч каждый раз выскальзывал из пальцев. Тогда он попробовал поднять его за шнуровку.

— Э, нет, так не пойдет… Давай по-честному, — нахмурился Леонид Васильевич.

Виктор еще несколько раз попробовал проделать упражнение, и в конце концов мяч оказался в его руках.

Потом они вместе сделали небольшую пробежку по лесу и вернулись на место своих тренировок.

Леонид Васильевич посмотрел на часы.

— Пора.

Они сняли с дерева кольца, уложили их в чемодан. И пошли к лагерю напрямик, через лесную чащу. Виктор шагал впереди, грудью раздвигая ветки деревьев. Он представлял себя по меньшей мере Ильей Муромцем, и только не хватало его могучей руке тяжелой богатырской палицы. Наконец они выбрались на лесную тропинку и пошли рядом.

— Я давно уже хотел сказать вам, — смущенно начал Виктор, — но не умею как следует благодарить.

— А кого и за что тебе надо благодарить?

— Вы сами знаете.

— Виктор, я не слышал, как ты играешь. Но мне очень хочется, чтобы ты мог продолжать занятия музыкой.

— И ради этого вы теряете столько времени? Так возитесь со мной. Ведь это… Это то, что называют человеческим отношением.

— А какие же у нас должны быть отношения? Сверхчеловеческие? — пошутил Леонид Васильевич.

Они подошли к лагерю. И как всегда, в целях конспирации разошлись.

Выйдя к реке, Виктор сбросил с себя нехитрые свои одежды и, громко шлепая по воде ногами, побежал к более глубокому месту, где можно было нырнуть. Теперь он уже умел плавать и не боялся удаляться далеко от берега.

По реке медленно двигалась лодка, в ней были Лена и доктор. Виктор подплыл к ним.

— А, Виктор! — встретила его Лена. Они сидели вместе с Дмитрием Ивановичем на одной скамейке и держали одно весло. — Вот, учимся грести… Дима способный ученик…

— Вообще, я в спорте не новичок, — сказал доктор и бухнул в воду весло с такой силой, что брызги разлетелись во все стороны. — В институте бегом занимался, а вот грести не приходилось.

— Ленка вас быстро научит! — успокоил его Виктор. — Она у нас мастер по этой части.

Лена бросила на Виктора благодарный взгляд, — ей приятно было, что в присутствии доктора ее похвалили. И постаралась не остаться в долгу:

— А Виктор наш, смотрите, уже плавает! Ведь он раньше до смерти боялся воды.

— Хотелось бы знать, а вы боитесь чего-нибудь? — спросил доктор, который с некоторых пор стал видеть в своем добровольном тренере одни только совершенства.

— Ничего! Хотя нет, боюсь милиции! Ой, Витька, как мне страшно идти туда!

— В общем, давай договоримся так, — предложил Виктор, продолжая держаться за борт лодки. — Сначала я этой Лопатиной всю свою историю расскажу, о путанице с чемоданом, драке с гадалкой, а потом уже ты начнешь плакать.

— Там я плакать не буду, — твердо заявила Лена. — А то в самом деле… Я уже говорила Диме, ведь я комсомолка, а на меня такой поклеп. Еще мама узнает, и ребята в школе засмеют.

Доктор никак не мог забыть, с какой самоотверженностью собиралась Лена защищать его перед комиссией. И разве мог он сейчас оставаться безучастным? И он мужественно заявил:

— В крайнем случае я с вами пойду!

— Ладно, после обеда пойдем, — прервал их Виктор, оттолкнулся от лодки и поплыл к берегу.

Здесь уже было полно ребят, гревшихся на солнце. Виктор пошел вдоль реки — он любил после купанья прогуляться.

— Эй, Витька! — окликнул его Рудик. — Это уже не порядочно!

— Что не порядочно? — остановился Виктор.

— Ты же знаешь, а делаешь вид, что тебе непонятно. Могу напомнить. Мы готовим специальный номер газеты, хотим посвятить ее словам Калинина, что в человеке все должно быть гармонично. А твоя статья — главная в номере. И помни, ты должен рассказать, как в вашем «Спутнике» ребята получают очки и за спортивные достижения и за музыку, ну и за другие искусства. В общем, дай рассуждения на эту тему. И примерчики приведи, ну и о себе можно… Нечего скромничать.