Лилипут — сын Великана (с иллюстрациями) - Иванов Альберт Анатольевич. Страница 36

Откуда-то из-под потолка упали сорванные фуражки и… очки доносчика. Интересно, где он их на себе прятал?!

— А теперь — пора, — кивнул спаниель. — Пока они очухаются и снова пойдут на приступ…

«…вы уже будете далеко», — очевидно, хотел сказать он. Но беглецы действительно были уже далеко. Мигом выскочив из вольера и поднырнув под брезентовый полог, они вихрем помчались прочь по пустынному в этот час парку. Впрочем, как мы знаем, парк был настолько велик, что и днём не казался многолюдным. А в такую рань даже подметальщицы спят.

Увы, знакомые ворота всё ещё были заперты на висячий замок. Буквально, безвыходное положение. Между частыми пиками ограды не протиснуться, Гав вчера верно сказал. Перелезть — очень уж высоко. Под воротами тоже слишком узкая щель.

— Говорят, если пройдёт голова, — пытался просунуть её Гав под ворота, — то пролезет и всё другое.

— Боюсь, голова-то, может, и пройдёт, — посочувствовал Пальчик, — а вот всё другое — останется.

— И хвост? — забеспокоился пёс.

— Само собой.

— А если подкопаться?.. Невозможно, — сам себе ответил Гав. — Асфальт.

Он оглянулся на бревенчатую сторожку, видневшуюся за кустами неподалёку.

— Пошли разведаем?

Домик также оказался запертым. Они заглянули в закрытое окошко. Сторож-усач мирно почивал на топчане.

— Гляди! — тихо воскликнул Пальчик. На табуретке лежали два ключа: большой и маленький. Вероятно, от ворот и от самой сторожки.

— Что будем делать? — напористо сказал пёс. — Во-первых, разобьём окно. Во-вторых, схватим ключи…

— А в-третьих, сторож схватит нас и разобьёт нам вывески. Гениальный план!

— Какие ещё… вывески? — Тут уж Гав оторопел.

— У буфетчицы Оли спроси. — Первый раз перещеголял его Пальчик: — Фотокарточки, рожи, морды, лица, физиономии, профили!

— Думаешь? — озаботился пёс. — А если не успеет?..

— Схватить или заорать на весь парк?

— Про «заорать» я не подумал, — смутился Гав. Взгляд его упал на отдушину в завалинке.

— Сюда-то мы пролезем, — забормотал он, протискиваясь сквозь неё под пол дома. — Надо переждать, — глухо донеслось изнутри. — Давай ко мне.

— Давай на вокзале стоит.

— Какой… — начал было пёс и умолк. Вспомнил.

Пальчик пролез к нему. Над ними светились тонкие щели между досками пола. Доносилось сладкое похрапывание сторожа. Он ещё и посвистывал носом во сне.

— Тоже мне соловей, — пробурчал Гав, устраиваясь поудобнее. — Кстати, ты заметил, что собаки, да и все звери, не храпят? Большое преимущество!

— В чём?

— Заснёшь где-нибудь в лесу, и враг тебя не услышит.

— Зато учует.

— Тоже верно, — задумался Гав.

— А вообще-то куда мы с тобой собрались? — вдруг спросил Пальчик.

— Как — куда? Домой. Я сыт по горло, — заявил пёс, — хотя и опять есть охота.

— Мне не даёт покоя… Интересно, куда это провалились столы с пустой посудой под платаном? И откуда берётся тут вся еда? И почему она отдаёт рыбой?..

— Может, они всю её из рыбы делают, — брякнул Гав.

— Не исключено, — по-взрослому заметил Пальчик. — Но тогда, кто её ловит? Кого мы здесь только не встречали! А вот рыбаков на море-озере и не видели.

— Мы слишком мало здесь пробыли.

— Вот именно — мало! — выпрямился было Пальчик, но больно стукнулся о потолок. То есть об пол.

— А-а, понял. Ты не хочешь домой.

— Это я-то не хочу!

— Ты не любишь родителей.

— Это я-то не люблю!

— Они волнуются там за тебя…

— Да, может, там всего полчаса прошло!

— Вот-вот, они и волнуются, полчаса уже прошло, а тебя всё нет.

— Ну, знаешь!.. Признайся, тебе самому хочется домой, — потребовал Пальчик. — На свой собачий этаж, да?

— Мой этаж не хуже других! — вышел из себя Гав.

— А ну вылезайте, — внезапно раздался сверху голос старикана сторожа. — Разорались тут с утра пораньше. Кому говорю!

— А если не вылезем? — сказал Пальчик.

— Сигнализацию включу, — пригрозил тот.

— Да ладно пугать-то, — проворчал Гав. — Пока ты выйдешь, нас ищи-свищи.

— Я с тобой морских коров не пас, — рассердился наверху сторож. — Каждая собака будет мне тыкать!.. Ты лучше оглянись, пустобрёх. Вы в ловушке. Я отдушину бочкой прикрыл, пока вы тут лаялись.

И правда светлый квадрат лаза исчез. Только сейчас беглецы заметили, что в подполье стало гораздо темней.

— Дайте слово, что не удерёте, — выпущу.

— Разве тут верят слову? — процедил пёс.

— Твоему — нет, — сказал сторож. — Собака лает, ветер носит.

— А вы сами… даёте слово? — спросил Пальчик. — Вам-то можно верить?

— Я бывший моряк, — оскорбился старикан. — Мое слово крепче грот-мачты, клянусь бизань-мачтой!

— А фок-мачтой клянётесь?

— Что?! Что я слышу, малыш! Морская душа, надо же. Я клянусь всей парусной оснасткой и…

— …форштевнем впридачу, — потребовал Пальчик.

— Что?! — снова взревел бывший моряк и заторопился к выходу. — Немедленно выпускаю.

Через полминуты они уже сидели у него в сторожке. Он предусмотрительно задёрнул шторки на оконце.

— Мы… — начал было Пальчик.

— Ваши тайны меня не интересуют, — отмахнулся он, — пусть они останутся при вас. Лишь бы люди были хорошие, добрые, — он покосился на пса, — а не рычали, как собаки.

— Я… — начал было и Гав.

— Прощаю, — прогудел бывший моряк. — Ради твоего друга. Где плавал? — спросил он Пальчика.

— Я только лишь собирал модели фрегатов, каравелл и джонок…

— И джонок! — вновь взревел бывший моряк, снял с гвоздя соломенную шляпу и в восторге подбросил под потолок. Шляпу он не поймал. Поймал её Гав и подал ему.

— Не морской, но приморский пёс — точно! — погрозил ему пальцем старикан.

— Угадали, — заулыбался Гав.

— Моряк моряка…

— … видит… — подхватил Пальчик.

— … слышит, — расхохотался старикан, указывая на пол, — издалека. Моряк моряка и видит, и слышит издалека. Если ты утверждаешь, что только собирал модели парусных кораблей, а не плавал на необитаемые острова за сокрови… Но молчок! Твоё право, малыш, хранить язык за зубами. Тайна есть тайна. И если её знают пусть даже двое, то это уже…

— … не тайна, — заключил Гав.

— А он смышлён, — вконец подобрел к нему бывший моряк. — Мне, конечно, не по нутру, когда каждая собака огрызается, перебивает, но…

— Больше не буду, — перебил его пёс. Сторож снова расхохотался.

— Я не плавал ни за какими сокровищами, — наконец удалось вставить Пальчику. — И никакой тайны у меня нет. — Он вдруг покраснел.

— Я сказал: молчок. Тайны у него, видите ли, нет. Неизвестно откуда явился, разгуливает с говорящей собакой, знает парусное дело, скрывается от закона — может, ты пират? — неожиданно спросил он. — Юнга-пират, да? А твой пустобрёх — вместо говорящего попугая? Вот мы тебя и раскусили! Ха-ха!

Пальчик не стал ничего доказывать. Напрасное дело. Да и, честно говоря, не хотелось выдавать свою тайну. Какую — известно Гаву и нам с вами.

— Эх, стар я стал, — вдруг погрустнел старикан. — Не плавать мне больше. Бросил якорь тут, на острове. Некуда больше податься. Старость не радость.

— Да вы ещё крепкий, как дуб каменный, — сказал Гав. — Или падуб обыкновенный.

Бывший моряк строго посмотрел на пса:

— Не подлизывайся. Кто шляпу не поймал? Я! Вот и помолчи. Ловкий какой. Да-а, я уже давно мышей не ловлю.

— Мышей? — округлил глаза пёс. — Вы же не кот! — И добавил: — Может, по совместительству?..

— Вот я тебя сейчас совмещу с полом, — рассердился старикан. — Обормот! Это выражение такое: «мышей не ловит».

— Как говаривала буфетчица Оля… — важно начал Гав, но Пальчик вовремя дёрнул его за хвост.

— Не знаю, что говорят твои знакомые, а мой старый друг, хранитель пляжа, тоже теперь хочет лишь одного: дослужиться до высшего разряда, — мечтательно произнёс сторож. — Вот будет жизнь!

— Разве это жизнь? — возразил Пальчик. — Лопнуть же можно.

— От вкусной еды — никогда, — убеждённо сказал сторож. — А вот от одной картошки или земляных орехов — можно.