Робот и бабочка - Жилинскайте Витауте Юргисовна. Страница 25

А на следующую ночь, когда на небо вновь выплыла круглая сияющая луна, воронья стая слетелась к берегу и расселась на деревьях неподалеку от ящика из-под помидоров. Тихонечко переговариваясь, они с нетерпением стали ожидать начало веселого зрелища.

Песик, совершенно не предполагая, что за ним жадно следит сотня насмешливых глаз, выбрался из своего ящика и уселся напротив луны.

— Бра-а-те-ец! — позвал он.

— А-а-те… — отозвался далекий дрожащий голос.

— Друг мой, единственный мой друг… — прошептал щенок. — Серебристый мой…

Его глаз наполнился слезами, а когда в глазах слезы, не очень-то разглядишь то, что есть на самом деле. И щенку опять почудилось, что он видит, как виляет на луне хвостом собака. Вот она присела, как бы собираясь спрыгнуть с луны на землю.

— Нет-нет, не прыгай! — остерег друга щенок. — Еще ногу сломаешь, а быть на земле хромым, поверь, очень не сладко.

Вороны шикали друг на дружку, чтобы не расхохотаться.

— Хочешь, я расскажу о себе, — продолжал бездомный щенок, обращаясь к своему далекому другу. — Когда-то и у меня были дом, хозяин и имя. Меня купили на базаре за большие деньги, кормили ливерной колбасой и даже шоколадными конфетами. И называли Бобиком. Так и кликали: Бобик!

— О-о… и — и… — повторили с луны.

— Ага, ты всегда называй меня по имени, меня давно никто не называет по имени, — робко попросил щенок. — Хорошо жилось мне у хозяина, тепло, сытно. Но как-то раз зашел к нам сосед. Посмотрел на меня недобрыми глазами и сказал: «Фу, какая безродная собака! Хвост крючком, живот отвис, а шкура и гроша ломаного не стоит». «Что вы, — ответил ему хозяин, — меня уверяли, что это чистокровный терьер, что у него родителей две медали с собачьих выставок». «Обманули вас, — насмешливо сказал сосед. — Таких терьеров, как ваш Бобик, полные улицы. Это самая обыкновенная дворняжка, приличному человеку и показаться-то с такой на улице стыдно!» Когда сосед ушел, хозяин взял поводок и вывел меня на прогулку. Никогда еще не ходили мы так далеко. Завел за реку, натер мне нос табаком, чтобы я по следам не нашел обратной дороги, вскочил в автобус и укатил. Остался я без дома и без имени и хотя долго-долго разыскивал хозяина, так и не нашел. Вот и поселился тут, на берегу, подальше от злых людей…

Песик замолчал. Вороны тоже молчали: рассказ щенка показался им до того скучным, до того нудным, что они все как одна уснули.

Щенок замолчал, потер лапой раненый глаз и спросил своего лунного друга:

— А на луне есть злые мальчишки с рогатками?

Лунная собака не ответила — может, не расслышала вопроса.

— Мальчишек с рогатками нет? — погромче крикнул щенок.

— Не-е-ет… — прозвучало эхо.

— Вот хорошо-то! — обрадовался безымянный песик. — Возьми меня к себе на луну! А? Вместе нам будет лучше, и поиграть можно…

В это время на луну наплыло облачко, и серебристая собака исчезла. Бездомный песик прилег и вскоре задремал. И то ли ему приснилось, то ли на самом деле увидел он, как вынырнула луна из облака и подплыла поближе, к самому ящику от помидоров. Вот лунная собака протягивает ему лапу, а потом ласково зализывает больной глаз, и взгляд ее полон серебристого свечения, сострадания и доброты.

— Какие злые, какие бессердечные мальчишки живут на земле, — шепчет она песику. — Какие мерзкие стрелки из рогаток бродят по твоей планете. Ладно, братец, перебирайся ко мне, вижу, как тебе худо приходится. У меня есть серебряная конура, там хватит места и на двоих.

— А как, — спрашивает сквозь сон песик, — как же мне до тебя добраться?

— Очень просто. Я прямо на луне спущусь в речку и буду тебя там ждать. Только не зевай, прыгай прямо на луну, и мы всегда будем вместе.

— А я не разобьюсь? — опасливо спрашивает песик. — Не ударю больной глаз?

— Что ты, лунная пыль мягкая, как гусиный пух, — успокаивает его друг. — Прыгай поскорее, и все будет хорошо… Я уже жду… жду…

В полусне бездомный песик выползает из своего ящика и смотрит с обрыва вниз, на бегущую воду: и правда, там дрожит большой, расплывшийся лунный диск, а на нем не то виляет хвостом, не то машет ему лапой серебристая собака…

Песик, не задумываясь, разбегается, отталкивается всеми четырьмя и летит с обрыва вниз, прямо в реку…

Сильный всплеск разбудил спящих ворон. Они подняли головы и принялись озираться по сторонам.

— Где же собачонка-то? — удивились они. — Исчезла, как в воду канула!

— Может, — прыснула первая ворона, — может, она на луну прыгнула? Вороны расхохотались и полетели ночевать в парк.

А под обрывом как ни в чем не бывало текла река — быстрая, таинственная, залитая лунным серебром…

РОБОТ И БАБОЧКА

Хотя стоял робот в самом углу просторного выставочного зала, вокруг него толпилось больше всего народу. Было здесь немало и других чудес техники, однако ни одно не пользовалось таким успехом. Посетители, и большие и маленькие, помногу раз возвращались к роботу и долго не могли оторвать взгляд от неуклюже двигающихся железных рук, от большой четырехугольной головы и от спокойно поблескивающего оранжевого глаза.

Робот умел не только поднимать руки и вертеть головой — умел он и отвечать на вопросы. Разумеется, не на все, а лишь на те, которые были пронумерованы и написаны на висящей рядом табличке. Посетители выставки по очереди задавали эти вопросы роботу.

Первый вопрос звучал так:

— Как тебя зовут?

— Меня зовут Дондон, — хриплым голосом отвечал робот.

— Где твоя родина? — задавали ему вопрос номер два.

— Моя родина — лаборатория, — звучал ответ.

— А чем ты теперь занимаешься? — раздавался третий вопрос.

— Приходится отвечать на весьма нехитрые вопросы, — говорил робот и тихонько посмеивался: — Ха-ха-ха!

Люди тоже смеялись над таким веселым ответом, а насмеявшись вволю, спрашивали дальше:

— Что ты больше всего любишь и чего больше всего не любишь?

— Больше всего я люблю машинное масло, а больше всего не нравится мне сливочное мороженое с абрикосовым вареньем.

Люди снова хохотали и, посмотрев на табличку, задавали пятый вопрос:

— Каково будущее роботов?

— В будущем у роботов огромные перспективы!

— А что ты сам намерен совершить?

— Я должен выполнить все то, что во мне запрограммировано! Наконец звучал последний вопрос:

— Что хотел бы ты пожелать нам, посетителям выставки?

— Желаю крепкого здоровья и успехов в личной жизни! — выпаливал робот и так весело притопывал железной ногой, что пол выставочного зала вздрагивал. После этого сбегалась толпа новых любопытных и опять слышались те же, написанные на табличке и пронумерованные вопросы. Робот без устали отвечал, где надо — смеялся, где надо — топал ногой или взмахивал руками, а то и подмигивал оранжевым глазом.

— Молодец! Безупречно выполняет программу. У него действительно огромные перспективы и он многого достигнет, — хвалили его взрослые, а дети от восторга даже усаживались на пол, возле робота и сидели бы тут день и ночь, если бы родители им позволили.

— Пойдем, пойдем, хватит глазеть, — теребили их мамы. — Ну пойдем же, купим мороженого с абрикосовым вареньем.

— Не хотим мороженого, хотим машинного масла! — заявляли дети, подражая роботу, а он заговорщицки подмигивал им оранжевым глазом и махал на прощание рукой.

По ночам выставочный зал становился пустым и неуютным. Дондон, не шелохнувшись, торчал в своем уголке до утра, вспоминая впечатления дня и похвалы посетителей. Его железное сердце переполняла гордость: еще бы — такой успех! Сверху вниз поглядывал он на остальные экспонаты: что ни говори, а всем этим машинам и автоматам подобные похвалы и во сне не снились, все они вместе взятые и в подметки не годятся ему, Дондону!

Наступал новый день, с шумом распахивались двери, и зал наполняли новые посетители. Они задавали те же самые пронумерованные вопросы и снова восхищались ответами робота. Опять наступала ночь, и приходило новое утро… Так бы и шло все своим обычным чередом, если бы однажды в окно не впорхнула ночная бабочка.