«Мечта» уходит в океан - Почивалов Леонид Викторович. Страница 46

В любое мгновение желтой молнией может сигануть через дорогу тигр, или заворочаться в придорожных кустах, или для острастки рявкнуть на нас. Мы знаем — не нападет. Человека не боится. Человек его не трогает, и зверь отвечает тем же.

Но наш вездеход, осторожно подкрадываясь по лесу, минует километр за километром, а тигра все нет и нет.

Мистер Махаврат огорчен. У него такой виноватый вид, будто он забыл условиться со зверем о встрече. Огорчен и мистер Бхасин.

— Честное слово, — говорит он. — Два дня назад я на этом месте именно в это время тигра встречал дважды, а неделю назад был здесь с одним ученым из Дели, так семь раз выходил нам навстречу его сиятельство господин тигр. — И, вздохнув, добавляет: — Просто нам сегодня не везет.

Мы знаем, что Рам Сингх великий специалист по тиграм. Так его представил мистер Бхасин. По дороге рассказывает всякие разности о тиграх: как крадутся к добыче, как нападают, как спят. Но даже Рам Сингх пожимает плечами: не может понять, куда подевались усатые-полосатые.

В одной из лощин неожиданно обнаруживаем недалеко от дороги труп коровы.

— Тигр зарезал! — огорченно говорит Рам Сингх. — Сегодня на заре.

— Почему вы думаете, что именно сегодня на заре? — спрашивает Абу.

Рам Сай даже удивляется вопросу:

— Так это же сразу видно!

Словом, тигра мы в тот день так и не встретили, к великому огорчению мистера Махаврата. Натыкались в джунглях на засидки — дощатые площадки, устроенные среди ветвей высоких деревьев, стоящих над тигриными тропами. Мистер Махаврат пытался оправдаться:

— Если бы остались еще на денек да провели бы ночку на этой засидке, то сто процентов даю…

Рам Сингх подтверждал:

— Это уж точно — полосатого увидели бы! Пройдет мимо — не учует. У него нюх слабый.

Теперь у нас в запасе оставались дикие слоны.

— Их-то мы встретим обязательно! — уверяет мистер Махаврат.

Его поддерживает мистер Бхасин:

— Наверняка одно-то стадо где-нибудь бродит поблизости.

Встречается по пути горец, очень красивый: смуглое, почти черное лицо и ярко-красная чалма ка голове, в руках копье с длинным древком — это для защиты от диких животных.

Рам Сингх спрашивает его о чем-то по-хинди. Горец показывает в сторону недалекой реки, не торопясь отвечает.

— Вон там, за рекой, час назад видел слонов! — переводит мистер Бхасин.

Карабкаясь по пригоркам, проваливаясь в ямы, вездеход отважно бросается на новые поиски лесных великанов. Но и за рекой их не оказывается. Да, были совсем недавно. Это точно! Мы выходим из машины, и Рам Сингх показывает на придорожные кусты.

— Видите, поломали ветки? А вон их помет. Еще свежий…

Торопливо бежит в другую сторону.

— Идите сюда! — зовет. — Вот их следы! Большой — это самка, маленький — слоненок…

С почтительным удивлением рассматриваем отпечатки огромных ступней на песке. Ничего себе «маленький» — будто бочка стояла на этом месте. Мы с Абу косимся на Лену. А ведь она, как говорится, была лицом к лицу с африканским слоном, диким, могучим. Африканские слоны крупнее и агрессивнее индийских.

— Ничего! — бодрится мистер Махаврат. — Теперь мы поступим иначе. Теперь к слонам на слоне поедем.

Вездеход возвращается к поселку в лощине. На площадке стоит слон. Высоченного роста и грозного вида — воинственно торчат бивни. Но на спине у слона укреплены сиденья, а на просторной макушке восседает погонщик в чалме.

— Можете не сомневаться, — говорит нам шофер Рам Сай на прощание. — Уж сейчас-то слонов отыщите непременно. Этому четвероногому вездеходу дороги не выбирать.

Рам Сай огорчен, хотя и пытается улыбнуться. Нам приходится расставаться. Мы все, кроме него, забираемся по лесенке на могучую слоновую спину. Когда слон, распрямив ноги, встает в полный рост, нам кажется, что мы очутились на вершине холма.

Погонщик звонко шлепает слона ладонью по голове, и слон по звуку догадывается, что следует отправляться.

Снова в дороге, и нас снова трясет. Правда, несколько по-другому, равномерно — вправо-влево, вправо-влево… Наверное, со стороны мы напоминаем деревянных человечков из кукольного театра, которых дергают за веревочки.

У слона ведь нет спидометра. Поэтому мы не знаем, сколько еще километров проплутали по джунглям.

Мы все-таки повидали диких оленей, которые стремительно сигали через просеки, напуганные нашим приближением. Осторожно, чтобы даже веточка не хрустнула, подбирались мы к берегу реки и сквозь полог кустов взирали на лениво дремавших на песке крокодилов, которые были очень похожи на отполированные водой суковатые бревна. Видели обезьян, с любопытством взиравших на нас с деревьев. Попадались нам грозные плешивые грифы размером с индюка…

Вот только никак не могли увидеть тигра.

— Да, бывают дни, когда людям ужасно не везет! — философствует Рам Сингх.

Наши хозяева индийцы искренне огорчены, что «самого главного» в заповеднике мы не увидели.

Устав от скитаний, садимся в тени деревьев передохнуть. Слона с погонщиком отправляем на базу. Недалеко от нас крошечная горная деревушка, состоящая из нескольких мазанок. Возле деревушки крестьяне, размахивая длинными острыми ножами, похожими на мечи, косят в рост человека траву. Проходит минут десять, и перед нами появляется пожилой седовласый человек с чайником в одной руке и корзинкой в другой. С улыбкой делает «намасте», вежливо приветствуя чужестранцев, потом извлекает из корзинки железные кружки, молча расставляет их на траве перед нами. Гостеприимно приглашает сесть. Каждому наливает из чайника густого пахучего индийского чая. Садится недалеко от нас, поджав под себя ноги, и смотрит на нас темными спокойными глазами.

Появляются еще человек десять, пожилые и молодые, но одни мужчины. Садятся рядышком и тоже взирают на нас с любопытством. Все смуглые, густочерноволосые, с острыми лицами горцев. Необычными, должно быть, кажемся мы, разномастные северяне. Особое внимание и здесь к русоголовой и голубоглазой Лене. Она была центром внимания и в Африке, и в Новой Ирландии, и в Кампучии.

Старший из горцев о чем-то расспрашивает мистера Бхасина по-хинди.

— Интересуется, откуда вы, — переводит мистер Бхасин. — Я сказал, что из Советского Союза, но они не слышали о такой стране. Знают только о соседних деревнях за горными хребтами. — Вздохнув, он добавляет: — В этой глуши еще много неграмотных. Откуда им знать о других странах?

Опять какие-то переговоры по-хинди. И новый вопрос: умеем ли мы петь?

— Просят спеть такое, что поет ваш народ, — поясняет мистер Махаврат, который все еще явно переживает нашу неудачную поездку в джунгли. — Но, может быть, вы устали?

— Нет, — говорит Абу. — Не устали. Мы, конечно, не певцы, но попробуем. — Взглянул на нас: — Что споем?

— Нашу любимую! — предлагаю я.

— Идет! Лена, начинай!

Лена поднялась с травы и звонко начала:

Горцы слушают внимательно, чуть склонив головы. А потом, когда мы кончаем, лихо поводя плечами, блеснув улыбками, как грянут хором нам в ответ свою горскую, да такую удалую да красивую, что заслушаешься. Чувствуя, что нам нравится, добродушно похохатывают: вот какие у нас песни!

Мистер Бхасин предлагает, чтобы мы непременно выехали из гор засветло. Слишком опасная дорога.

И вот мы возвращаемся назад. У мистера Махаврата усталый и огорченный вид, и всю дорогу он грустно помалкивает.

Машина осторожно пробирается по вырубленной в скалах неровной грунтовой дороге. Легко и в пропасть угодить. А пропасти здесь, в предгорьях Гималаев, внушительные. Заглянешь — сердце холодеет. Когда ехали в парк, их не видели в темноте. А сейчас страшновато.

И вдруг на перевале путь нам преграждает препятствие. Со склона горы сполз на дорогу мелкий гравий, лег перед колесами автомашины толстым и зыбким слоем, медленно стекает эта каменная масса с уступа скалы в глубокую пропасть, которая разверзлась с левой стороны от дороги.