Хозяйка ночи - Гордиенко Галина Анатольевна. Страница 13
Вчерашний вечер вообще был странным. Гуля места себе не находила, едва пришла из музыкальной школы. Почему-то от любого звука шарахалась, любое движение рядом пугало. Даже планирующий с письменного стола автобусный билет или тень пролетающей за окном птицы заставляли ее вздрагивать.
Гуля вчера вообще старалась держаться от окна подальше. Почему-то чудилось: оттуда на нее смотрят. Очень недобро смотрят, враждебно.
А раньше Гуля любила сидеть на подоконнике и наблюдать за ночным городом. Горящие фонари и потоки машин казались ей реками холодного огня, неспешно омывающими дом-остров. Он плыл в этом живом море, а над Гулиной головой одна за другой зажигались звезды.
Еще со своего подоконника Гуля видела Анкино окно. Шестнадцатиэтажная высотка, где жила Курбанова, башней стояла над парком и старыми домами сталинской постройки. И Анкино окно светилось для Гули светло и радостно.
Сейчас же на это окно Гуля и взглянуть боялась. Чем-то зловещим веяло от него и от Анкиного дома.
Чай Гуля пошла пить, когда за мамой захлопнулась входная дверь. Иначе бы мама заметила – любимую пиалку сменила эмалированная кружка.
Гуля боялась брать стекло или керамику! Слишком часто без видимой причины посуда трескалась, лопалась, разваливалась в ее руках, оставляя ожоги или порезы.
И ела теперь Гуля только ложкой. Вилки и ножи каким-то немыслимым образом обернулись врагами и постоянно травмировали ее.
Мама, обрабатывая перекисью водорода очередной порез, уже не ругала дочь за невнимательность и неосторожность – бесполезно.
Смешно, но мама и к психологу ее водила, да что толку? Не скажешь же даме с высшим образованием, что тебя прокляли? Конечно же, психолог заверила, что с Гулей все в порядке. «Правда, витаминчики девочке не помешают – бледновата немножко…»
По квартире Гуля ходила очень осторожно. Она и под ноги научилась смотреть, и стенки рукой касалась – хоть какая-то дополнительная поддержка. И все же постоянно падала. Причем на ровном месте и без видимых причин. Зато невидимых… хватало.
Гуле порой казалось, она сходит с ума. Иначе откуда эти странные ощущения: ее толкают, подставляют подножку, даже просто… роняют, как куклу. Притом что рядом – никого!
Нет, конечно же, Гуля ни на минуту не забывала о Курбановой, волшебной палочке и проклятии. И все же не хотела, не могла поверить, что это правда.
Ну не существует волшебных палочек!
Даже ледяных.
И Хозяйки ночи не существует!
Гуля специально искала это словосочетание в Сети, но поисковик не дал ни одной ссылки. Ну, если не считать женского романа с таким же названием.
И проклятия – всего лишь миф. Как сглаз или порча. Хотя на этот раз компьютер не подвел, а поисковики выдали тысячи ссылок по теме.
И все же – это обычные предрассудки!
Глупость, в которую лучше не верить.
Ночами, лежа без сна, Гуля часто думала о Курбановой. Она так толком и не поняла, почему они рассорились. Нет, повод Гуля вроде бы знала: из-за выложенной на школьном сайте карикатуры. И дурацкой записи о плюшевом мишке. Но настоящую причину…
Не могла же Анка из-за такого пустяка считать ее чуть ли не врагом?!
Гуля перебирала в памяти долгие годы их дружбы и не находила сходства той Анки с сегодняшней. Они казались разными людьми.
Прежняя Курбанова была легкомысленной, смешливой, общительной. А сегодняшняя Анка…
Гулю в дрожь бросало, когда вспоминала о ней – постоянно мрачная, злоязычная, смотрит на всех презрительно, а на нее, Гулю, почти с ненавистью.
За что, спрашивается?!
Из-за чьей-то глупой шутки?!
Идти в школу не хотелось. Страшно было даже представить дорогу туда. Только мысль, что рядом будет Миша, как-то поддерживала – он столько раз выручал ее.
Гуле казалось: сегодня лучше остаться дома. Именно сегодня. Что-то такое витало в воздухе… Жить стало опаснее, Гуля всей кожей чувствовала это.
Все же она вышла из квартиры, едва зазвонил домофон. И двумя этажами ниже подвернула ногу, наступив на кожуру от банана.
Откуда взялась та кожура на ступеньках, когда в подъезде ежедневно убирали? Как Гуля ее не заметила?
В первые секунды Гуля решила, что нога сломана, до того она сильно болела – не наступить. И домой не вернуться – подняться на свой этаж труднее, вниз спуститься легче. А там поможет Котов…
Миша в школу сегодня так и не попал. Он и вспомнил-то о ней лишь поздно вечером. Когда оказался дома и впервые за день поел как следует.
Нет, конечно, Миша что-то перекусывал и днем. В больнице, кажется, его отвели в столовую и там накормили. Вот только Миша толком не помнил, что ел. И ел ли вообще. Может, так и просидел в прострации за столом над тарелкой с больничным супом.
День выдался жутким, Миша в жизни в такие переделки не попадал. Даже сейчас казалось, что большую часть случившегося он просто выдумал. Начиная с самого утра, когда вышел из дома и понял, что добраться до Гули сегодня будет нелегко.
Вначале Миша по привычке повернул в сторону школы, и все шло нормально. Но как только понял, что идет не туда, ему нужно на другую улицу, мир будто сошел с ума.
Едва Миша развернулся, навстречу подул ветер – сильный, плотный, мешающий идти и даже дышать. И тротуар под ногами, только что надежный, посыпанный ранним утром песчано-соляной смесью, вдруг вывернулся из-под ног скользкой ледяной змеей. Миша упал на спину, больно приложившись затылком об асфальт, и порадовался, что надел сегодня шапку-ушанку, мама уговорила. Иначе наверняка разбил бы голову.
С деревьев у дороги темной рваной тучей сорвались вороны. Они пролетели над Мишей так низко, что был слышен шелест их крыльев и противный влажный запах грязных перьев. Миша еле успел прикрыть лицо руками, спасая глаза.
С трудом поднявшись, он едва не упал снова, под ноги бросилась крупная черная кошка. Мерзкая тварь грозно шипела на него, демонстрируя острейшие мелкие клыки.
На память пришло вчерашнее письмо, и Миша зло воскликнул:
– А вот не верю! Нет никакой Хозяйки ночи, и все вы мне только чудитесь. Воображение у меня, блин, богатое!
Он шарахнулся в сторону от ближайшего тополя, и очень вовремя. Дерево задрожало и сбросило на тротуар крупное ледяное крошево.
Миша сжал кулаки: пусть он сходит с ума, но запугать себя не позволит. Даже несуществующей свите Хозяйки ночи, этим мерзким теням, которым место в аду, а не здесь и сейчас.
«Правда, вороны, кошка и тополь вовсе не тени, – хмуро поправил себя Миша. – И все же, все же…»
Миша расправил плечи и в полный голос сказал:
– Фигушки вам, а не Гулька с Анькой! Теперь назло не отступлюсь. Война, так война!
Дальше события раскручивались так стремительно, так страшно, словно в дурном сне.
Жаль, они не приснились на самом деле!
…Вот он, Мишка, позвонил Гуле и стоит у подъезда. Ждет и немного злится: девчонка собирается слишком долго. Они могут снова опоздать на первый урок, и снова – на математику. Вряд ли Ивану Георгиевичу это понравится.
Вот, наконец, открывается дверь, и он едва успевает поддержать Гулю. Девчонка с трудом ступает на ногу, и от боли ее смуглая мордашка выглядит странно серой. Бекмуратова уверяет, что в школу дойдет – мол, просто слегка подвернула ногу, но это пустяки. Будет ступать на нее осторожно-осторожно…
Вот Миша вызывает такси. Ему понятно, что невезучую девчонку нужно везти в травмпункт. Там сделают снимок, а в случае необходимости ногу перебинтуют или наложат гипс. Главное, Гульке скажут, что именно случилось и можно ли ей ходить.
Машина пришла старая-старая, родом еще из СССР, Миша на таких и не ездил. Большинство таксопарков давно уже использовали «Рено», правда, частники подрабатывали на чем придется.