Хозяйка ночи - Гордиенко Галина Анатольевна. Страница 14
На крышу притормозившего «Москвича» с шумом упал крупный ворон. Мише показалось, птица косилась на них чуть ли не осмысленно, круглые черные глазки зловеще поблескивали.
Ворон скрипуче каркнул. Миша в сердцах швырнул в него горсть снега и зло свистнул вслед грузно поднявшейся птице.
Он усадил Гулю в машину рядом с шофером. Дал адрес ближайшей больницы (все-таки классный у него сотовый) и с тяжелым сердцем полез на заднее сиденье, разбитая машина ему не нравилась.
Миша велел Бекмуратовой пристегнуться, но ремень оказался сломан, защелка не сработала. Пожилой водитель пожал плечами. И бодро посоветовал просто накинуть ремень на себя: мол, ездит он аккуратно, но вдруг по дороге гаишники встретятся?
Вот они уже на проспекте Победы, пошел мокрый снег. Миша через мутное стекло пытался следить за дорогой. Он никогда не был в третьей городской больнице, но твердо знал – травмпункт там есть, кто-то из мальчишек рассказывал.
Вот перед самым перекрестком такси на большой скорости обгоняет огромный черный джип. На скользкой дороге его заносит, и Мише чудится – над головой хрипло каркает ворон, будто смеется.
Миша закрывает глаза. Он не хочет видеть аварии, но «видит» ее все равно.
…Вот тяжелый джип носом задевает такси, страшный скрежет сливается с победным карканьем невидимой птицы. Помятое такси выбрасывает с дороги на тротуар, потом на газон, и оно с грохотом переворачивается несколько раз.
Мишу больно швыряет по салону. Машину он чувствует всем телом: переднее кресло, потолок, задние кресла, потолок, пол, правая дверца, кажется, пол, теперь – левая, снег, значит, он уже на улице…
Рядом ожесточенно матерится пожилой водитель, испуганно вскрикивает и тут же замолкает Гуля…
Вот Миша бросается к лежащей на газоне девочке, ее выбросило через разбитое переднее стекло. Гуля без сознания, лицо ее в крови, и на снегу кровь, она такого же цвета, как Гулина куртка.
У Миши кружится голова. Почему-то кажется, он это уже видел.
Миша словно сквозь вату слышит, как ругается шофер такси, как невнятно пытается оправдаться водитель черного джипа. Рядом встревоженно гудят люди. Кто-то вызывает милицию и «Скорую помощь», она приезжает удивительно быстро.
Мишу осматривает врач, шофер такси отбивается от кого-то в белом халате. Кричит, что на нем ни царапины, и грозится кого-то «засудить»…
Вот они едут на «Скорой помощи», над Гулей суетится врач. Мише шепотом поясняют – он в рубашке родился, отделался синяками и легким испугом, всего лишь. Да и девчонка вроде бы удачно упала, кости целы. Головой, правда, сильно ударилась, но может, все ограничится сотрясением мозга.
– А кровь? – хрипит Миша, не узнавая своего голоса. – Столько крови на снегу…
– Несколько ссадин – не страшно, – небрежно успокаивает его женщина в белом халате. – Просто порезы на голове и лице сильно кровоточат.
– Порезы?!
– Даже шрамов не останется. Разве что на лбу, у самых волос, там кожа прилично рассечена, швы придется накладывать…
Миша вспоминает про Гулину ногу и пытается объяснить врачам, что девчонку везли на такси в травмпункт, так что Гуле и снимок ноги нужно сделать. Вот, правда, правой или левой, Миша не помнил.
– Лучше бы вы в школу похромали, – в сердцах сказал ему врач «Скорой помощи». – Целее бы были!
Вот Миша сидит где-то в больничном коридоре, его только что покормили в столовой. Перед этим его осматривали, на всякий случай сделали рентген, проверяя, целы ли ребра.
Мише повезло, он в полном порядке. Правда, ему вкололи какие-то уколы и заставили проглотить таблетки – мол, «посттравматический шок».
Потом его пытались на «Скорой помощи» отправить домой, но Миша категорически отказался. Сказал – подождет, ему нужно знать, что с Гулей. Врачи настаивать не стали, но велели позвонить родителям.
Миша выбрал папу. И заставил врачей подтвердить по телефону, что он здоров. Подождет, пока осмотрят Гулю, и сразу же домой.
Папа не мама, обошлось без истерики. Только и сказал, что через полчаса сам за ним заедет – никакой «Скорой помощи».
Вот, молоденькая медсестра говорит Мише, что он может зайти в палату, девочка зовет.
Успокаивает: у Гули обычное сотрясение мозга, ничего серьезного. Но придется на недельку задержаться в больнице, так положено. И швы девочке уже наложили, очень аккуратные швы, у самых волос.
Вот Гулина рука в его, Мишкиной. Тонкие смуглые пальцы кажутся слабыми и хрупкими, Бекмуратову жалко до слез, до боли в груди.
Девчонку подташнивает, но она улыбается. И шепчет:
– Видишь, я права. Хозяйка ночи существует, а Анка все-таки прокляла меня. Представляешь, по ошибке!
Не выкладывала она, Гуля, никаких писем на сайте и не рисовала карикатур. Почему сумасшедшая Анка все свалила на нее, кто знает…
Вот Миша пытается расспросить девчонку. И Гуля вяло рассказывает о глупой шутке, почему-то взбесившей Курбанову. Об обледеневшей волшебной палочке и Анкиной встрече в парке с дамой в черных одеждах.
Гуля говорила все тише и тише, на лбу выступила испарина, она сильно побледнела…
Мишу выставили из палаты и передали подъехавшему отцу, что называется, с рук на руки.
Сумасшедший день!
Глава 8
Мишино расследование
Только к десяти вечера мама оставила Мишу в покое. А то все расспрашивала об аварии, о Гуле, вдруг оказавшейся с ним вместе – интересно почему? Да что сказали врачи, а папе что они сказали, а Миша уверен, что они правы – все ограничилось этими ужасными синяками?
И мама в очередной раз рассматривала Мишины многострадальные ребра. И щекотно рисовала на них кривобокую решетку ватной палочкой, влажной от йода. И пыталась перетянуть Мишины ребра широкими бинтами – так, на всякий случай. А вдруг врачи не разглядели на рентгеновских снимках какой-нибудь опасной трещины?
Оказавшись, наконец, в своей комнате, Миша плотно прикрыл за собой дверь. Включил компьютер и вышел на школьный сайт. Ему хотелось посмотреть запись о плюшевом медведе. Если верить Гульке, именно из-за нее все началось. Да, и из-за карикатуры.
А раз не Гулька ее сделала, тогда кто? Наверняка кто-то из класса. И, понятно, не мальчишка. Ни одному из парней не придут в голову такие глупости.
Запись Миша прочел трижды, пытаясь понять, что в ней цепляет его. Какая-то неуловимая шероховатость, что-то знакомое…
Или кажется?
«…Нам уже по четырнадцать, некоторым даже пятнадцать. И паспорта у многих есть, значит, мы взрослые. Вот только не все! Знаю одну личность из нашего класса, которая едва выбралась из пеленок, потому что до сих пор играет в куклы, будто маленькая девочка. Или мальчик – в машинки, это без разницы, мы ведь ничем друг от друга не отличаемся, только физиологически, зато взрослеем одинаково вовремя. Кроме некоторых! И я даже скажу, кого имею в виду – это Анька Курбанова. Представляете, наша Анечка не только до сих пор играет в куклы, но и баиньки ложится в обнимку с плюшевым мишкой! Да еще и одеяльцем его укутывает перед сном, чтобы мишке плюшевый бочок не продуло. Ну, не смешно? Маленькая девочка Анечка среди 9 «А»!!! А вот и ее портретик – узнаете?(»
Миша невольно хмыкнул, рассматривая рисунок, больше похожий на карикатуру, – понятно, что Анька обиделась.
…Тощая нелепая девчонка с торчащими во все стороны волосами прижимала к себе медведя в детском подгузнике.
И в этой девчонке, несмотря на схематичность рисунка, что-то от Курбановой было. Трудно сразу сказать, что именно, но… было, да. Особенно если знать, что рисовали именно Аньку.
Зря Курбанова обиделась из-за этой шутки. В ней девчоночьего ехидства больше, чем ума. И все же, кто автор?