Сказочное наказание - Ногейл Богумил. Страница 36

Пока Станда торопливо углублял заступом защитные рвы вдоль стоявших поблизости деревьев, мы мокрыми вениками сбивали пламя в траве. От полыхавшей груды на нас дышало страшным жаром, приходилось поминутно отбегать в сторону, чтобы чуть-чуть остыть.

Ивана ведрами таскала из ручья воду и выливала ее прямо на груду горящих сосновых веток, рассыпавших бенгальские огни. Казалось, залитый потоками воды огонь уменьшается, но пламя снова и снова пробивалось откуда-то изнутри, взвиваясь все выше, а теплый воздух бросал в темное небо столбы огненных искр.

— Лойза! — крикнул мне Станда, не прекращая работы. — Лойза, беги в замок и запри там двери! Живее, черт возьми!

Отбросив веник, я прямо через цветник устремился к главному зданию. «Негодяй, какой негодяй! — мелькнуло у меня. — Если так воспользоваться пожаром…» Мне не хотелось и думать о последствиях такой неосмотрительности. Запыхавшись, я подскочил к главному входу и помчался по коридору. Ключ торчал в дверях изнутри так, как мы оставили его, выбегая тушить пожар. Я попробовал дышать спокойнее и прислушался, нет ли какого движения в доме. Всюду было тихо, и это меня обрадовало. Но, дотронувшись до ручки, чтобы закрыть дверь, почувствовал сильный порыв ветра. «Откуда сквозняк? — удивился я. — Ведь в последнее время мы запираем на ночь все окна…»

Бросив взгляд на вход в наши комнаты, я увидел, что у Иваны все распахнуто настежь. Добежав до конца коридора, я остановился в дверях, как святой Ян Непомуцкий перед градиштьской часовней.

Створки окна были раскрыты, горшки с цветами валялись на полу. Похоже, кто-то торопился покинуть замок. Повернувшись, я влетел в кухню, потом рысью помчался в гостиную. И, взглянув на пустые столы, снова застыл как вкопанный.

Коллекция картин, взятая Стандой из неизвестного тайника, исчезла!

20. «Вы тоже слезайте, уважаемый», — приглашает Станда

Нужно было идти спать, но последние события разогнали сон начисто.

— Как глупо нас купили! — повторял Мишка, колотя себя кулаком по лбу. — Такая простая ловушка, а мы попались в нее, как слепыши!

Было ясно как день, что ночью за нами кто-то наблюдал и ждал случая пробраться в замок. Кроме бандита, отравившего Бояра, никто этого сделать не мог. С этим все согласились единодушно.

— Пожар он все равно устроил бы, — сказал я. — Ему нужно было выманить нас из замка, чтобы попасть внутрь раньше того усатого карлика, знакомца старого Рихтра. Ни в каком другом случае он не рискнул бы развести огонь, который очень легко мог перекинуться в лес. Тогда уж он наверняка угодил бы под арест.

Ивана взглянула на меня из-под платка, которым обвязала разбитый лоб, и вздохнула.

— Между прочим, ваше нападение здорово облегчило ему задачу. Он не только рассчитал, где лучше всего развести костер, чтобы мы его заметили, но и через окно гостиной видел картины. Ему просто повезло!

— Чего вы опять все на нас сваливаете? — снова раскипятился Мишка. — Если бы вы со Стандой, вместо того чтоб заводить тайны, еще вчера предупредили нас о находке, до этого бы не дошло. Мы-то ведь вам во всем доверяем, только вспомните — когда мы готовили вылазку в лачугу, мы же этого не утаили. А вы тут же все выложили Станде, — добавил он с укоризной.

— Теперь поздно сводить счеты, уже ничего не поправишь, — отозвался я. — Картины исчезли, жулик тоже. Это факт, и спорами делу не поможешь. Если Станде не удастся задержать бандита, больше мы их не увидим. А куда он поехал?

— В районное отделение уголовного розыска, — ответила Ивана. — Теперь с игрой в шпионов покончено, нужно учесть, что у похитителя машина и он попытается удрать. А если это иностранец, как утверждают Тонда с Мишей, то он наверняка уже на пути к границе, а тогда — прости-прощай картины.

— Конечно, он иностранец, — подтвердил Мишка. — Мы слушали несколько часов подряд, как он говорил, его тарабарщина с чешским языком и рядом не лежала. Правда, даже если он добрался до границы, то таможенники проведут досмотр и картины найдутся. Разве не так? Такие полотна в карманы не запрячешь.

— Не будь наивным, — улыбнулась Ивана. — Украденную картину из рамы всегда вынимают, а полотно кладут под сиденье, а может, еще куда. В машине тайников сколько угодно. Не забудьте, что сейчас этих самых иностранцев на границе — пруд пруди, досмотры производятся порой формально, особенно если таможенники заблаговременно не получат авизо.

— Чего не получат? — переспросил Тонда.

— Ну что-то вроде сигнала, предупреждения, — пояснила Ивана. — Это итальянское слово.

— А мы не можем дать таможенникам авизо, а? — спросила Алена.

— Возможно, они его уже получили, — согласно кивнула Ивана. — Поэтому Станда в милицию и поехал, у них там налажена связь с пограничными пунктами. Опознавательный знак машины у нас есть, его Станда узнал сразу же, как только вы возвратились из деревни.

— Значит, можно спать спокойно, — решил я. — Девяносто девять из ста, что его поймают.

Ивана, поморщившись, распрямила больную ногу и поднялась.

— Пока у нас нет полной уверенности, что похититель именно тот, кого мы имели в виду. А что, если кто-нибудь другой?

— Не пугайте, черт возьми, — отмахнулся Мишка. — Во всяком случае, это не усатик, усатик придет к нам завтра вместе с маляром.

— Ну, это станет ясно, только если завтра он тут объявится, — уточнила Ивана, задержавшись в дверях. — Впрочем, какое же завтра, когда сегодня! Вы знаете, что уже половина третьего? Аленка, пойдем, нужно хоть немного поспать. И вы, мальчики, тоже, и чтоб тихо!

Кругом воцарилась тишина. Мне в голову полезли разные мысли, но прежде чем я успел сделать хоть какие-нибудь разумные умозаключения, усталость свалила меня.

Было половина седьмого, когда Станда разбудил нас словами присловия: «Кто рано встает, тому бог подает». Нам никто ничего не подал, мы едва доползли до ручья, чтоб умыться.

Но после умывания сонной одури как не бывало. К утру выпала роса, и стоило только нам босыми ногами ступить на мокрую холодную траву — усталость как рукой сняло. Иване даже пришлось гнать нас от воды, и, если бы не Тондино ненасытное брюхо, мы плескались бы в воде все утро. Но Толстый волк «раскололся» первым, отдав предпочтение булочкам с сыром и литровой бутылке молока, так что нам пришлось последовать его примеру. И едва мы проглотили последний кусок, как у входа загудел маленький грузовичок, который мы видели во дворе старого Рихтра.

В замок вторглись маляры. Вел их длинный худой мужчина лет пятидесяти, в шляпе, словно вылепленной из извести и каолина; из-за руля выскочил человек помоложе, в плоском крапчатом берете, а потом из кабины вылез наш старый знакомец, который нам еще ни разу не попался, «карлик с усиками». Выглядел он в точности так, как обрисовал его подручный малярного мастера Франта. Выбравшись из кузова, Франта взглядом дал нам понять, чтоб мы вели себя так, будто вовсе с ним не знакомы.

Естественно, все наше внимание мы обратили на невеликого ростом худощавого человечка с усиками, лет приблизительно тридцати, который тут же устремился за главным распорядителем работ. Станда сделал нам неприметный знак рукой — пора занять посты, — и следующий день нашего пребывания (собственно, заключения) начался.

Как оказалось, мне даже не надо было двигаться с места, поскольку я должен был наблюдать за тем, что происходит у главной части замка, причем маляры со своими материалами остановились неподалеку от окна кухни. Алена поставила ведро с картошкой под окном, я немного помог ей ее почистить, но больше мы занимались болтовней, так что первый час после приезда маляров мы провели как обычно.

В девятом часу из замка вышел Франта; остановившись неподалеку, он принялся размешивать известку в большой посудине. Потом подставил два ведра и поглядел на меня.

— Эй, приятель, не поможешь мне процедить? — обратился он ко мне, надевая на ведра сито.

— Ну конечно! — согласился я и направился к нему.