Кот, который знал 14 историй - Браун Лилиан Джексон. Страница 19

Если бы не Сусу, мы никогда не познакомились бы с этим человеком, поскольку мало интересовались нашими соседями. Дом был очень большой, и в нём обитало много странных людей, которых, по нашему мнению, лучше не вспоминать. С другой стороны, наша квартира имела свои преимущества: просторные комнаты, умеренная плата и потрясающий вид на реку. Вдоль реки шла редкая аллея, где мы впервые и заметили мистера Вэна.

Однажды в воскресенье Гертруда и я выгуливали Сусу в нашей аллее, скорее напоминавшей лужайку у старой пристани. Баржи и буксиры ещё пришвартовывались там, и Сусу, боясь этих монстров, предпочитала держаться подальше от воды. Был один из последних ноябрьских дней. Скоро река замёрзнет, подуют леденящие ветры, и парк совсем опустеет.

Сусу любила траву и на этот раз принялась её прилежно жевать, во вдруг что-то отвлекло её, и она бросилась к реке. Натянув поводок, она рвалась туда, где в инвалидном кресле сидел человек средних лет.

Кресло было целиком сделано из литого железа, как каркас старомодной швейной машинки.

Из-за высокой спинки и искусно сделанного каркаса оно выглядело словно передвижной трон. Человек восседал в царственном инвалидном кресле с видом монарха. Это резко контрастировало с его поношенной одеждой.

К нашему удивлению, именно неизвестный и привлёк Сусу. Она весело замурлыкала, мужчина нагнулся и погладил её.

– Она меня узнала, – сказал он с высокомерным видом, его акцент слегка напоминал тевтонский. – Я с-с-сам был котом в прежней жизни.

Я перевела взгляд на Гертруду, но она, услышав заявление мужчины, и глазом не моргнула.

Он был далеко не привлекательным человеком, со слишком выдающимся вперёд подбородком, ушами, расположенными чересчур высоко на голове, и глазами-щёлочками, а когда он улыбался, то становился ещё менее симпатичным. Несмотря на это, Сусу нашла его неотразимым. Она вовсю терлась о его ноги, а он трепал её уши. Вместе они составляли самую неподходящую пару – Сусу, со своим роскошным белым мехом, выглядевшим как дорогое манто, и человек в инвалидной коляске, в своём довольно поношенном пальто под изъеденным молью пледом.

Во время короткого разговора с мистером Вэном мы узнали, что он и его компаньон, управлявший коляской, только что въехали в большую квартиру на нашем этаже. Я спросила, зачем им столько комнат. Что касается компаньона, было сложно определить, немой он или просто необщительный, – невысокий плотный человек с круглой головой, крепко сидящей на плечах, и с каким-то неприятным блеском в глазах. Он стоял за коляской в угрюмом молчании. По дороге домой Гертруда спросила:

– Как тебе наш новый сосед?

– Я предпочитаю котов до их перевоплощения в людей, – ответила я.

– Но он довольно интересный, – сказала сестра, как обычно, мягко.

Несколько дней спустя мы пили кофе после обеда, а Сусу, закончив трапезу, умывалась при свете лампы. Наблюдая за её грациозными движениями, мы увидели, что её лапа внезапно замерла в воздухе. Не опуская её, она внимательно вслушалась. Потом из её горла исторгся новый, незнакомый звук, похожий на мелодичное журчание. Минуту спустя Сусу уже бежала к входной двери. Остановившись, она вновь прислушалась, мы по-прежнему ничего не замечали.

Спустя две минуты в дверь позвонили. Я пошла открывать. К нам пожаловал мистер Вэн, прямо в своем царственном кресле.

Сусу прыгнула к нему на колени – совершенно беспрецедентный случай в её жизни. Он потрепал её за уши и почесал под подбородком, после чего улыбнулся тонкогубой улыбкой и сказал:

– Goeden avond. [1] Я рас-с-спаковывал вещи и нашёл кое-что, что хотел бы вам подарить.

Он важно протянул мне маленькую картину в раме, и я была вынуждена пригласить его войти. Он вкатил своё пышное кресло в квартиру не без усилия. Резиновые шины оставляли глубокие следы на ковре.

– Как вы управляетесь с таким тяжёлым креслом? – спросила я. – Оно, наверное, весит целую тонну.

– Это произведение искус-с-с-ства, – сказал мистер Вэн, поглаживая плюшевую обивку и железные кружевные детали.

Гертруда налила ему чашку кофе, а он вдруг заявил:

– Научите моего человека варить кофе. Он делает самый худший zootje, [2] какой я когда-либо пробовал. В Голландии мы пьем sterk [3] с цикорием. Но этот человек просто smeerlap. [4] Я и двух минут с ним не остался бы, если б мог всё делать сам.

Сусу терлась головой о пуговицы голландца, а он улыбался от удовольствия, показывая небольшие квадратные зубы.

– Вы так магнетически привлекательны для котов, – сказала я несколько натянуто.

Сусу блаженно мурчала, потому что мистер Вэн почёсывал ей шейку.

– Это ес-с-стественно, – сказал он. – Я умею читать их мысли, а они читают мои. Вы знаете, что коты читают чужие мысли? Вы идёте, например, к холодильнику за пивом – кошка не двигается с места. Что же происходит дальше? Прежде чем вы дотронетесь до ручки, она придет на кухню и потребует с вас обед. Ваши мысленные волны достигли своей цели, несмотря на то что она спала.

Гертруда согласилась, что это, вероятно, правда.

– Конечно правда, – сказал мистер Вэн. – Вс-с-се, что я говорю, – правда. Коты знают больше, чем вы думаете. Они могут не только читать ваши мысли, но и посылать вам свои. Они могут и пред-чувс-ствовать то, что должно произойти.

– Вы, должно быть, правы, – сказала сестра. – Сусу почувствовала, что вы придёте сегодня вечером, задолго до того, как зазвонил звонок.

– Конечно я прав. Я всегда прав, – сказал мистер Вэн. – Вот послушайте, у моей бабушки во Флиссингене был кот по имени Цвартье. Через четыре года после своей смерти бабушка вернулась, чтобы приласкать кота. В результате каждый вечер Цвартье стоял перед креслом, где когда-то сидела моя Grootmoeder, и мурлыкал, хотя там никого не было. Каждый вечер в половине девятого.

После этого визита мистера Вэна я стала называть его Бабушкино привидение, поскольку он тоже завёл привычку появляться в восемь тридцать несколько раз в неделю, (Из-за кофе Гертруды, я думаю.) Он говорил:

– Я почувс-с-с-ствовал тоску по моей малышке. – И Сусу начинала суетиться вокруг этого человека. Мне импонировало то, что он никогда не задерживался долго, хотя Гертруда обычно уговаривала его посидеть ещё.

Маленькая картина, которую он нам подарил, не совсем пришлась мне по вкусу. На ней были силуэты трёх фигур – мужчины в пальто и цилиндре, женщины в кринолине и кота, несущего свой хвост как копьё. Чтобы угодить сестре, я всё же повесила картину, но только над кухонной раковиной.

Однажды вечером Гертруда, она работала библиотекарем, пришла домой в сильном волнении.

– На этой картине есть подпись? – спросила она. – Я посмотрела в библиотеке, Опостен Эдуард был известным художником, его работам более ста лет. Это очень ценный подарок.

– Сомневаюсь в этом, – ответила я. – Мы вырезали такие фигуры, когда учились в третьем классе.

По настоянию сестры я отнесла картину в антикварный магазин. Там мне сказали, что работа очень хороша и, вероятно, стоит несколько сот долларов.

Когда Гертруда это услышала, она сказала:

– Если её так оценили, значит, она стоит тысячи. Думаю, мы должны вернуть её мистеру Вэну. Бедняга не знает, что дарит.

Я согласилась, что он может продать её и купить себе приличную коляску. В полдевятого Сусу начала мурлыкать и выгибать спину.

– А вот и Бабушкино привидение, – объявила я, и вскоре послышался звонок.

– Мистер Вэн, – начала я, после того как Гертруда налила кофе, – помните картину, которую вы нам подарили? Я выяснила, что она очень ценная, и вы должны забрать её.

– Конечно ценная. Разве я подарил бы вам какую-нибудь современную мазню?

– Так вы любите антиквариат?

– Моя дорогая Мевроу, в моей квартире есть антикварные вещи, которые стоят миллион долларов. Завтра вечером вы, леди, должны прийти и посмотреть мои сокровища. Я избавлюсь от этого smeeriap, и мы насладимся чашечкой хорошего кофе.