Он - Капитан Сорвиголова - Даутартас Владас Юозович. Страница 6

— Что ж, давай, дружок, познакомимся! — Он протянул руку. А овчарка его ощерилась на меня, точно на преступника. Вот-вот накинется. Но хозяин разговаривал дружелюбно, и пес тоже присмирел. Когда сосед со своей псиной удалился, я вбежал в квартиру, кинулся на кровать.

— Вор, вор, ворюга! — так я бормотал и катался по кровати. — Пусть! А что я скажу теперь Капитану, его друзьям? Я, выходит, не просто вор… Трус — вот кто я такой, самый настоящий трус.

Кое-как пришел в себя. Стал подметать комнату. Ну конечно же… Разве им не все равно, как я раздобыл конфеты? На них же не написано… Главное — принес. Сдержал слово, вот. Скорей бы только мама пришла. Я весело орудовал щеткой. План мне показался просто замечательным.

Как только мама вернулась с работы, пообедала, я подошел к ней и попросил:

— Мам, дай мне, пожалуйста, денег.

— На что?

— А в кино охота…

Мама вынула из сумки полтинник.

— Вот, возьми. А что идет?

— Приключенческий фильм. Две серии. Ты мне еще дай. Я и конфет хочу.

— Конфет? Совсем ты у меня еще маленький… — И она погладила меня по голове. — Ладно, приду из клуба — принесу.

Я потоптался на месте, для убедительности облизнулся. Может, лучше сразу сказать маме? Объяснить, зачем мне деньги, на КАКИЕ это конфеты. Ведь мне нужно много. А пятьдесят копеек — что на них купишь: кулечек мятных конфет…

— Мама, мне больше надо! — У меня уже дрожал голос.

— Больше не могу! — Мама вдруг рассердилась. — Рубли с неба не валятся. Их заработать надо.

Я тяжело вздохнул… А мама уже не обращала на меня внимания. Открыла шкаф и вынула выходное платье.

— Конфет захотелось… — Она покачала головой. — Что ж, принесу тебе даже, может, шоколад. Жди.

Я остался один. Слонялся по комнате и не знал, как мне быть. Очень захотелось плакать. Сесть и заплакать. Нет! Не могу я выставить себя на посмешище. А ведь они издеваться станут, по всем дворам слух пустят, что новенький — трус. В этом Капитане что-то есть такое, ну, не знаю… в общем, мне бы хотелось с ними дружить. Тогда настанет конец моему одиночеству. Я буду в замке, и можно будет целыми днями играть с ребятами.

А день уже близился к концу. Надо было что-то предпринять. Там, в развалинах, уже, наверное, ждут меня. Я запер дверь, спустился по лестнице, вышел во двор. Ноги сами понесли меня в гастроном.

Я проснулся от сильного толчка в бок. Открыл глаза и не сразу сообразил, где я и кто это меня будит.

— Пора выступать, — услышал я приглушенный голос Римаса. — Хрюкаешь как поросенок. Я вот всю ночь глаз не сомкнул.

— Как — выступать? — не мог я понять.

— В поход. Понял? Идем на операцию «КСЯК».

— Да ну тебя с твоими «ксяками», спать охота… — И я устроился поудобнее на мешке с травой.

— Именем нашей клятвы, Индеец, повелеваю тебе, — не отставал Римас. — Я пойду первым, за мной — Дракон, потом — ты. Главное, гробовое молчание. У Студента чуткое ухо.

И он выполз из палатки. Андрюс потащился за ним, что-то проворчал себе под нос. Ничего не поделаешь, придется, значит, и мне идти. Капитан напомнил о клятве, а ведь мы присягнули ему, и это уже навсегда. В палатке было темно. Я пополз и ткнулся лбом в Андрюса.

— Не бодайся, — зашипел Дракон. И еще тише прибавил: — Что-то будет, а? Капитан не станет почем зря будить нас. Правда, Тадас?

Мы выскользнули наружу. Небо все еще было темное, переливались звезды. От лунного света трава и кусты выглядели серебристыми. И озеро светлее. Я прикинул, что уже за полночь. Все вокруг спало. Римас обошел палатку дяди Антанаса, и мы очутились около изгороди. Капитан осторожно развел ветки, мы пролезли через «стену». Для пущей уверенности еще немного продвинулись ползком, а потом встали и пошли. Брюки промокли от росы, пальцы перепачканы землей. Ах, как слипались глаза!

— Да ты скажи толком, что будет-то? — Я здорово разозлился на Римаса.

— Терпение, Индеец, терпение, — спокойно отвечал он. — Разве ты не видишь, как умело и как удачно я вывел вас из крепости, прямо под носом у врага, разнесчастного этого Студента.

— Ты мне зубы не заговаривай!

— О несчастный! Ты погряз в сомнениях. Может, ты подозреваешь, что я намерен напасть на крепость? Нет, дружище, покамест нет нужды в кровопролитии. У тебя могло возникнуть подозрение, что я замыслил побег. Но и это было бы ошибкой.

— Да говори ты, балда, в чем дело! — закричал я громко. — Спать я хочу, и все.

— Ори, ори громче — провалишь операцию, — упрекнул меня Римас.

Он значительно помолчал, а потом тряхнул вихрами и провозгласил:

— Операция «КСЯК» означает: крепость, сад, яблоки, крепость. Ясно?

— Так бы и сказал: айда яблоки воровать… — Я пожал плечами.

— Все-таки не будет от тебя проку, — поморщился Римас. — Сколько раз тебе говорить, что нет такого слова — «воровать». Стыдись, Индеец.

Я на это ничего не ответил. Зато Андрюс донельзя обрадовался, когда ему расшифровали операцию.

— Эх, соскучился животик мой по витаминчикам! — тараторил он. — Давай, Капитан, веди!

— Я не пойду! — Я остановился.

Ребята молчали. В лагере кто-то кашлянул. Мы повалились в траву. Кашель не повторился. Римас приподнял голову и обратился к Андрюсу:

— Дракон, а ну-ка скажи, пожалуйста, как называется такое поведение?

— Гм… — замычал Андрюс. — Ну, вроде как бы… предательство получается.

— А как поступают с предателями?

— Их казнят, Капитан.

— Казнят, — отчеканил Римас.

— Да ну вас, пошли, — огрызнулся я. — Только быстро и без болтовни. Скоро рассвет. Влипнешь тут с вами.

— Наивное ты создание, Индеец. Как это — влипнешь? Я все рассчитал и предусмотрел. Капитан я, в конце концов, или нет?

— Ты, ты наш вожак! — торопливо зашептал Андрюс. — Потопали в сад!

Мы видели этот колхозный сад, когда грузовик вез нас сюда, на озеро. Сад был огромный, ветви гнулись под тяжестью яблок. От озера до сада было километра два. Римас почему-то вел не напрямик, а в обход по узким тропкам. Я спросил его, почему не прямо, и он пояснил:

— На дороге можно нарваться на запоздалого путника. Ну, на лазутчика или еще кого-нибудь. Надо подкрасться к саду незамеченным. Враг должен быть застигнут врасплох.

— Да брось ты: «враг, враг»!.. Обыкновенные яблони — какой там враг! — Андрюсу не терпелось. — Пошли напрямик.

Я тоже был за то, чтобы прямо, но Римас стоял на своем. Он то и дело отступал в тень кустарника, озирался и нам приказывал прятаться. Иногда он вдруг замирал и прислушивался.

— Все спокойно. Враг не чует. Можно идти, — отрывисто объявлял он.

Смех меня разбирал, но и досадно было тоже. Я никак не мог понять, что со мной творится. Делал то, что мне было противно, шел туда, куда не хотел. Тут мне стало до того мерзко, что хоть реви. Я ненавидел и Капитана, и Дракона, и дядю Антанаса… И даже на маму злился. Что она сейчас делает? Дома спит или веселится в своем распрекрасном клубе?

— Отправляются на штурм Индеец и Дракон! — скомандовал Римас. — Я буду в дозоре. Чуть что, дам сигнал тревоги. Свистну три раза. Поняли?

— Поняли, Капитан, — ответил Андрюс.

«Сам небось не полезет, а нас посылает!» — подумал я. А потом: «Ну и что?» И пошел.

Вот они перед нами, яблони, тени огромными пятнами расплылись по траве. Мы с Андрюсом пошли вперед, а Римас остался. В дозоре. Большущий сад стоял без забора. Мы переходили от дерева к дереву и срывали яблоки. Андрюс работал обеими руками. Хватал яблоки и совал за пазуху.

— Дрянь, кислятина, — бормотал он и швырял в траву надкусанные недозрелые плоды. — Тадас, эти еще не поспели, пошли другой сорт поищем.

Я тоже подумал, что для яблок еще рановато. Мелкие, зеленые. Откусишь, и сразу вяжет рот. Но вот мы вышли к одному дереву, на котором яблоки оказались покрупнее. Зато высоко, не дотянешься. Андрюс сразу нашелся. Обхватил шершавый ствол руками, ногами, подтянулся и вскарабкался наверх.