Лис Улисс и край света - Адра Фред. Страница 15

— Видите ли, мой друг, — Крот взял суслика под локоть и медленно повел в сторону лифтов. — Однажды, по долгу службы, я был внедрен в банду. Под видом своего, разумеется. Я должен был вывести эту банду на полицию. Чтобы бандиты не догадались, что я засланный, мне и сделали татуировку, как это полагается в преступном мире. Вам кажется, что это карта, но на самом деле это надпись «Не забуду умереть, не жди меня, мама, я вернусь, Люся, поймаю — убью». Просто татуировщик был неопытный и получилось не очень удачно. Не похоже на надпись.

— Да и на татуировку не похоже. Но теперь, когда вы так хорошо все объяснили, мне понятно, что это именно татуировка и именно надпись. Да-да, сейчас припоминаю: если немного сдвинуть линии, действительно выходит «Не забуду умереть, не жди меня, мама, я вернусь, Люся, поймаю — убью».

Кроту показалось, что последние слова суслика прозвучали как-то не очень искренне. Уже не в первый раз археолог подумал, что Георгий вовсе не такой пофигист, каким хочет казаться. Уж не пригрел ли Крот на груди змею? Ядовитого очкового суслика?

Они подошли к лифтам, где толпились служащие, с озабоченными мордами ведущие важные служебные разговоры:

— Столько работы, не продохнуть.

— Я за сегодняшний день, можно сказать, ни разу не присела.

— Всего пять чашек кофе с утра, представляете?

— Когда же наверху наконец поймут, что нельзя нас так эксплуатировать?

— А что делать? Весь город на наших плечах.

— Вот увидите, я уволюсь.

Каждый служащий держал в лапах важную служебную бумажку, чтобы иногда в нее заглядывать, качать головой и произносить: «Ох…», «Ну и дела», «Когда же это кончится?», «Сил моих нет» и «Прямо не знаю».

Открылись дверцы одного из лифтов, и вся толпа, включая Крота и Георгия, в него погрузилась. Лифт начал неохотное движение наверх, и в его лязге и кряхтении слышалось «Ох…», «Ну и дела», «Когда же это кончится?», «Сил моих нет» и «Прямо не знаю».

— Вы по делу? — спросила одна тигрица Крота и Георгия.

Те подавленно кивнули.

— Ох… Сил моих нет, — покачала головой тигрица. — Еще и вы. Прямо не знаю. Вот увидите, я уволюсь.

Енот и суслик пристыженно промолчали.

Наконец лифт добрался до четвертого этажа. Он устало выдохнул и из последних сил раздвинул двери. Крот и Георгий поспешили наружу, боясь, как бы обессиленный трудяга не захлопнул двери, пока они еще внутри.

Их взглядам открылся длинный коридор, полный запертых дверей. Крот и Георгий двинулись вперед в поисках нужного отдела, вчитываясь в таблички: «Отдел трудноустройства», «Отдел по борьбе с бюрократией», «Отдел по борьбе с борьбой с бюрократией», «Отдел по отделам», «Туалет», «Отдел пока не придумано чего»…

— О! — воскликнул Георгий, указывая на табличку «Отдел войны и мира. Без входа не стучать».

— Не стучать так не стучать, — сказал Крот и распахнул дверь. За ней оказалась маленькая комната, в которой были только две электромагнитные арки, а за ними — еще дверь. Возле первой арки сидел на стуле и скучал молодой охранник-гепард. Гепардов часто брали в охрану, так как они очень быстро бегали, догоняли и удирали. Они даже сидели так, будто делали это быстро.

При виде посетителей охранник оживился и вскочил на задние лапы.

— Пароль? — грозно спросил он.

— Что? — удивился Крот.

— Правильно, — сказал охранник. — Заходите. — Он указал на корзину возле первой арки. — Выложите все металлические предметы и пройдите под аркой.

Енот и суслик послушались. Георгий проходил вторым. Арка среагировала на него аллергически — затряслась, замигала и зашумела.

— Стоять на месте! — закричал охранник. — Я же сказал — выложить все металлические предметы! Признавайтесь, что утаили?

— Ничего, — обескураженно развел лапами суслик.

— Неправда! Наверное, хотели скрыть оружие! А ну, выкладывайте оружие в корзину! Запрещается проходить под аркой с оружием!

— Нет у меня никакого оружия, — оправдывался Георгий.

— А что тогда звенит? — допытывался охранник.

— Да не знаю я! — воскликнул Георгий, и так при этом широко раскрыл пасть, что гепард немедленно нашел причину тревоги:

— Ага! У вас золотой зуб! Это на него звенит! Вы его не выложили!

— Как я могу выложить зуб, вы что! — возмутился Георгий.

— Вы правы, — внезапно согласился охранник. — Сами не можете. Сейчас я вызову дантиста.

— Да вы рехнулись!

— Послушайте, уважаемый… — обратился к охраннику Крот. — Может, решим этот вопрос по-хорошему? — Он протянул гепарду монету.

— О… — сказал тот. — Есть в этом что-то. — Он взял монету. — Замяли. Теперь попрошу ко второй арке.

— Опять? — охнул Георгий.

— Что, снова выложить металлические предметы? — спросил Крот.

— Нет, металлические можно оставить, — ответил охранник. — Выложите пластилиновые.

— Дурдом, — покачал головой Крот, но послушался. Георгий последовал его примеру.

— Какое счастье, что у меня нет пластилиновых зубов, — проворчал он, проходя под аркой.

— Все, теперь можете заходить, — позволил охранник. — Только имейте в виду, там очередь.

— Ничего, — сказал Крот, распахивая дверь в соседнюю комнату. — Уж это мы как-нибудь пережи… — Он остолбенел.

В соседней комнате сидели: Берта, Константин, Евгений, Марио, Антонио, Джанкарло и — в некотором отдалении от остальных — брат Нимрод. Вид у всех был мрачный.

При виде Берты, которую Крот знал, как агента Самой Секретной Службы, археолог почувствовал сильное волнение. Лисица не подавала виду, что знакома с Кротом, и он тоже решил такого виду не подавать. Но то, что Самая Секретная Служба здесь, внушало ему одновременно чувство покоя и чувство тревоги. Узнай об этом суслик Георгий, ему, как философу, нашлось бы многое что сказать.

— Здравствуйте, господин Крот, — усмехнулся брат Нимрод. — Мы вас, можно сказать, заждались. А кто это с вами?

— Э-э… — Крот с трудом приходил в себя. — Это Георгий.

— Профессор, это как-то связано с той надписью у вас на животе? — полюбопытствовал ничего не понимающий суслик.

— Тише вы! — шикнул на него Крот. — Нашли время…

Енот сел на свободное место и еще раз прошелся взглядом по очереди. От брата Нимрода это не укрылось:

— Вы, наверно, хотите спросить, почему не видите среди нас сыщиков? Ответ прост — они как раз в кабинете. Надо отдать им должное, пришли первыми.

Крот посмотрел на дверь кабинета, из-за которой не доносилось ни звука. Выражение его морды стало таким же мрачным, как у остальных. Единственным, кто не разделял общего пессимизма, оставался Георгий.

— А где же… сам? — спросил Крот.

— Лис Улисс? — уточнил брат Нимрод. — Меня тоже весьма беспокоит этот вопрос. Но его юные сообщники хранят гордое молчание.

Берта, Константин и Евгений всем своим видом давали понять, что намерены хранить гордое молчание и далее.

Вместо них внезапно заговорил Марио:

— Лис Улисс достаточно умен, чтобы не показываться вам на глаза.

— Эх, Марио, — с тихой грустью произнесла Берта. — Как ты мог…

— Ты же был нам как брат, — добавил Константин.

— А теперь ты против нас, — внес свою лепту Евгений.

— Работаешь на того, кто тебя нанял, — полным упрека голосом развил мысль друга Константин.

Марио ничего не ответил, но по его морде было видно, что он и сам не прочь присоединиться к Несчастным с претензиями в собственный адрес.

А Джанкарло с Антонио окончательно решили, что ожидание затянется надолго, и принялись играть в карты, предварительно с самым добродушным видом предложив поучаствовать всем желающим. Желающих не оказалось, но волки ни капельки не обиделись. Им было не привыкать.

— Константин, даже ты с нами не сыграешь? — спросил Антонио.

— Даже? — Константин хмыкнул. — Я с вами не сыграю в первую очередь!

— Никто не хочет играть с честными нами, — с фальшивым сожалением заключил Джанкарло. — Придется нам дурить самих себя.

Тем временем Проспер и Антуанетта предпринимали очередную — уже трудно было сказать, какую по счету, — попытку выбить нужное разрешение. Напротив них сидела тигрица средних лет с каменным выражением морды, одетая в военную форму. На груди у нее блестел бейджик «Пародия Фугас, отдел войны и мира, мэрия г. Вершины». Время от времени Пародия Фугас отвлекалась от назойливых посетителей, кидала нежный взгляд на бейджик и протирала его носовым платочком. Из этого Проспер делал вывод, что ничто звериное чиновнице не чуждо, и усиленно пытался нащупать в ее душе, где же оно прячется — это самое не чуждое ей звериное. Прежние попытки успехом не увенчались. Пародия оказалась самкой неподкупаемой и нерастопляемой. Медленно, но верно, сыщиков охватывало отчаяние.