Путаный след - Давыдов Сергей Давыдович. Страница 7

— Врёте вы, — буркнул не выдержавший Митька. — Все равно бы рванула. Машина-то здоровущая!

— Здоровущая! — передразнил Сверлилкин. — Да она же сейчас, как… как этот коробок без спичек! На нее хоть паровоз накати — не взорвется. Это ж сообразить проще, чем сверло заточить! С мешком еще закапывает! Завтра бы тебя немцы по мешку сыскали! Да, да! Машина колесами бы выворотила — и пожалуйте бриться! О матери бы подумал!

— Ничего бы не выворотила… ничего бы не выворотила… — вдруг всхлипнул Митька, понимая, что Сверлилкин прав. — Я этого краснорожего все равно жахну!

— Жахнешь… гнилой репой! Где это ты немецкую мину свистнул, а?

— На-кось, немецкую! Наша это.

— Немецкая, говорят. Где взял?

— На-кось, немецкая!.. Ничего не скажу.

— Ну и дурак! Физия-то у тебя вся в синяках чего? Aa… неужели тебя этот шофер разукрасил… Понимаю теперь… Можно бы этого краснорожего на тот свет отправить, теперь-то проще, чем сверло заточить, да такое дело одному не сделать!

— Я сам, — начал было Митька, но Сверлилкин опять передразнил:

— «Сам», — он покрутил пальцем возле Митькиного виска. — Довольно. Как у нас когда-то говорили: беги, пока трамваи ходят! Забирай свой мешок и валяй отсюда. И запомни: я тебя не видел, ясно? А ты — меня. Ну, — он приоткрыл дверь бани и шепотом приказал: — Валяй!

— А мину?

— Беги, говорю! Никакой мины вообще не было. Понял? Не бы-ло!

Сверлилкин с силой вытолкнул Митьку из бани.

Глава IV

НЕМЕЦКИЙ МЕХАНИК СОКОЛОВ

Мина теперь у него была. Не хватало только взрывателя.

Работая у тисков в мастерской, он ломал голову: где мог Митька раздобыть немецкую мину? Неужели обнаружил лазейку на склад? Эх, раздобыть бы ещё и пару гранат — их взрыватели вполне сгодятся…

Надо, снова надо потолковать с пастушонком, но вряд ли он признается, да, и, если по совести, грех его в такие дела впутывать!

— Михалыч! — неожиданно окликнули его. — К механику. К Соколову!

Снова к Соколову… Нервничает что-то механик. Сегодня третий раз вызывает, да и вчера столько же. Главное, никаких особых поручений, все по мелочи. И разговаривает, разговаривает. О том, о сём. И смотрит так, словно прямо в печенки залезть хочет! А потом снова велит за работу приниматься.

Следить ему, что ли, поручили… А вдруг узнал каким-нибудь образом всю правду про него? Тогда — беда: одно слово — и расстрел. Стоит только немцам узнать, что он конвоира пристукнул да из эшелона бежал…

Но откуда механик может знать про это! Нечего психовать зря. Никто ничего не знает, и всё!

— Михалыч! Ты что, не слышишь! Во дворе механик-то.

Сверлилкин поспешил во двор. Там небольшой юркий тягач тащил на прицепе самоходку с высоко задранной, невиданно длинной трубой орудия.

Соколов жестами показывал водителю, молодому немцу-солдату, куда ставить самоходку. Солдат, видно, был неважным водителем: самоходка подцепила боком стоящий на домкратах «Форд» и поволокла его за собой, чуть не перевернув.

— Олух! — заорал Соколов и, что-то добавив по-немецки, забрался на тягач и оттолкнув немца: — Убирайся вон! — сам взялся за руль и, ловко маневрируя, развернул самоходку, поставив её в самый конец двора.

Легко соскочив на землю, механик кругом обошел самоходку, покачивая головой.

— Ты такую видел? — спросил он Сверлилкина и, не дожидаясь ответа, вытащил из кармана пиджака маленький молоточек и постучал по тракам. Раздался сухой легкий звон — характерный звон отличной стали.

— Ого! — вырвалось у Сверлилкина. — Сталь!

— Да уж. Что скажешь?

— Умеют работать. Этого у них не отнимешь. Мощная бандура!

— Ну, ну. Таких пока немного, я в первый раз вижу.

Три немецких солдата, развернув огромный темно-зеленый брезент, начали старательно укрывать им самоходку.

— Пошли со мной, Михалыч. В мастерские.

Механик прошел к фрезерному полуатомату, всё ещё стоящему в бездействии, и, показав на него, безнадёжным голосом спросил:

— Может, сумеешь? Шестерни позарез нужны.

Тут бы Сверлилкину сообразить и сказать: мол, я такого станка никогда и в глаза не видел, откуда мне его видеть, но он, не подумав, выпалил:

— Проще, чем сверло заточить! Работали и на таких. — Он тут же спохватился, заметив, что механик вдруг вздрогнул и уставился на него, словно впервые видел. Его худое лицо с большими мешками под глазами на мгновение осветила тень желчной улыбки.

— Вот что… работали, говоришь! А ну-ка, зайди в контору!

Придя в контору, механик уселся на свой стул и, внимательно глядя на Сверлилкина и что-то раздумывая, машинально достал портсигар, долго разминал тонкими пальцами сигарету, потом прикурил от потайной зажигалки, вделанной в портсигар.

— Ишь ты! Никогда такой не видел!

— Да неужели! Не видел, значит. А полуавтомат видел, говоришь? Где же это? В МТС?

Только тут Сверлилкин понял, что попался. Ну и башка у этого механика! В МТС же одно старье, а не станки…

— Хочешь, я тебе скажу, откуда ты, — почему-то вздохнул механик. — Из Ленинграда. Да, да! Нечего головой мотать! Эти полуавтоматы были закуплены в Бельгии. Всего одна партия. Она вся была направлена в Ленинград, я это отлично знаю. Так почему ты врал про МТС? С какой целью? Молчишь, да?

Механик аккуратно загасил сигарету, придавив её о край пепельницы и взялся за трубку телефона.

«Пропал», — понял Сверлилкин

— Комендатуру мне, — сказал механик, глядя куда-то через голову Сверлилкина. — Это еще что за представление! — кинул он трубку и, встав, подошел к окну.

За секунду до этого Сверлилкин, лихорадочно думающий, как бы спастись от беды, приметил на подоконнике большой разводной ключ. Он уже собирался схватить его, но тут невольно взглянул в окно и чуть не вскрикнул от неожиданности.

По улице, вздымая пыль кривыми, как колесо, ногами, вразвалку двигался конюх Шашкин. Рука его цепко держала за воротник упирающегося, нахохленного, как воробей, Митьку. В другой руке конюх тащил знаменитый Митькин мешок, чем-то набитый.

«Опять мина! — мелькнуло в голове у Сверлилкина. — Пропал Митька!» И в ту же секунду, не соображая, что делает, он схватил с подоконника разводной ключ и опрометью кинулся на улицу.

Сам он, уже не раз прощавшийся с жизнью и встречавший смерть лицом к лицу, еще каких-нибудь два месяца назад бывший там, где стоило только на секунду приподнять голову — и целый рой вражеских пуль молниеносно вылетал, чтобы убить тебя, и в то же время, стоило только врагу приподнять голову, как он тут же всаживал в него автоматную очередь, — сам он всё ещё не мог привыкнуть к тому, что живым ходит среди немецких солдат и каждый раз внутренне дрожал от неистового клокотавшего в нем желания броситься на горло любому из фашистов, и пусть потом с ним делают что угодно — он уже не раз простился с жизнью, но только бы не видеть, как они тут хозяевами расхаживают по русской земле и никто не заставляет их распластаться от страха в придорожной канаве, свалиться прямо в грязь и ползти под огнем, спасая жизнь, ползти наподобие мерзких червей!

Но еще страшнее было ему видеть предателя, ибо тут уж он никогда и никак не мог себе объяснить: что же это за русская душа, способная предать другие русские души… Этого он не мог себе объяснить!

Разводной ключ был новым, завернутым в промасленную бумагу, — Сверлилкин спрятал его за спину, подбегая сзади к толстому Шашкину. Ничего! Сейчас он спасет пацана, да ещё, может, успеет и того провокатора трахнуть, пока он звонит по немецкому телефону!

Но не успел он добежать, как с треском распахнулось окно, и механик Соколов закричал:

— Шашкин! Подойдите к окну! Немедленно!