Том 18. Счастливчик - Чарская Лидия Алексеевна. Страница 4

— Что ты знаешь о сотворении мира, малыш? — спросил он Киру.

Счастливчик знал о сотворении мира очень многое, знал все то, чему так добросовестно выучил его Мик-Мик. Поэтому он рассказал подробно и толково о том, как создал Господь Бог мир. И молитву Господню "Отче наш" сумел прекрасно перевести Счастливчик со славянского на русский язык.

— Ступай, мальчик, прекрасно! — ободрил его батюшка и что-то отметил пером на листе бумаги, лежавшем перед ним.

Счастливчик очутился перед кругленьким, маленьким человеком, тем самым, который диктовал.

Тот дал Счастливчику большую, толстую книгу.

Счастливчик положил ее на стол, сам сел на свободный стул, на котором недавно сидел инспектор и, как ни в чем не бывало, начал чтение: "Жил старик со старухой у самого синего моря…"

Сидеть экзаменующимся за столом не полагается, отвечать надо стоя, но… никто не решается остановить мальчика, который, очевидно, чувствует себя как дома.

Но вот сказка прочтена и рассказана. Рассказана очень хорошо, потому что маленький, толстенький учитель улыбается и одобрительно покачивает головою. Улыбается не один он, улыбается директор, подошедший инспектор, батюшка, другие учителя. Потом «толстенький» забрасывает Счастливчика целым градом вопросов:

— Что такое имя существительное? Прилагательное? Глагол? Наречие?

Счастливчик все это знает и отвечает прекрасно. Вот только наречие… Что это такое? Для него, Счастливчика, это совсем, совсем чужое, незнакомое слово. О наречии он еще ничего не слыхал.

— Мик-Мик мне о наречии ничего не говорил, и я не знаю, что это такое! — откровенно признается учителю Счастливчик.

За зеленым столом смеются.

Счастливчик обводит присутствующих удивленным взглядом. Разве он сказал что-нибудь забавное, что все они так смеются?

— Да сколько же лет этому карапузику? — обращается директор к инспектору, присевшему с ним рядом, так как его прежнее место занял Кира.

Счастливчик заявляет, что ему весной стукнуло девять. И опять все смеются по-доброму.

Потом учитель математики снова берет его за руку и ведет в приемную.

— Вот вам ваше сокровище! — говорит он, сдавая Счастливчика ожидавшим его с большим нетерпением бабушке и Мирскому. — Поздравляю вас, сударыня. Мальчуган выдержал экзамены на славу. Одним из первых. Одно только: наречие не знал, да и то чистосердечно сознался, что Мик-Мик его не учил этому.

— Совершенно верно, не учил, — сказал Мирский, — я думал — не надо, так как это не значилось в программе. — А в диктовке сколько ошибок, Кира?

— Ни одной, насколько я помню! — отвечал за мальчика учитель.

— Ой, да какой же вы молодчинище! Не осрамил! Спасибо! — обрадовался Мик-Мик. — Дайте мне пожать вашу благородную лапку.

Счастливчик дал пожать свою руку Мик-Мику, который потряс ее довольно основательно.

— 21-го молебен, а 22-го классы начинаются, — подойдя к бабушке, сказал инспектор. — Ваш внук принят, сударыня, в первый класс. Можете заказывать ему форму. Экзамены он сдал прекрасно!

И лицо инспектора приняло доброе выражение.

О, какою дивною музыкою прозвучали эти слова для Счастливчика!

Ему можно шить форму! Он — гимназист! Счастливчик точно сквозь сон помнит, как поздравил его с поступлением в «емназию» кучер Андрон, как сели бабушка с Мик-Миком в коляску, как он, не чуя себя от радостного возбуждения, поместился между ними, как прямо с места взял Разгуляй, как они помчались по петербургским улицам.

Вот и милый бабушкин особняк, тенистый сад, крыльцо, улыбающийся Франц, сияющие лица няни, monsieur Диро, Ляли, Симочки.

— Ну, что? Как?

— Выдержал! Выдержал! Прекрасно! — громко заявляет бабушка и чуть ли не в сотый раз принимается благодарить Мик-Мика.

Потом все бросаются к Кире, целуют, поздравляют его.

— Гимназист! Маленький гимназист! Милый, славный, маленький Счастливчик!

За завтраком все сидят с торжественными лицами точно на именинах. Симочка, уписывая за обе щеки вареники, шепчет Кире:

— Приходи в твою детскую, Счастливчик, я тебе приготовила за это утро маленький сюрприз.

"Сюрприз? Она? Симочка?"

Скорее, скорее кончайся же, завтрак!

У Симочки лукаво непроницаемая рожица.

— Вот увидишь! Вот увидишь! — она задорно смеется. — Очень, очень занятный сюрприз!

Окончен завтрак. Они с Симой стремглав летят в детскую. Симочка влетает первая и прямо к клетке.

— Коко, попочка, кто пришел? — спрашивает она.

Коко поворачивает голову от чашечки с семечками, которыми он только что наслаждался, раскрывает клюв и очень ясно произносит только что заученную им фразу:

— Гимназист пришел! Гимназист пришел! Здравствуй, гимназист!

— Вот видишь, видишь! Это я ему все утро вдалбливала, — Симочка бьет в ладоши, потом ураганом вертится по комнате и визжит от восторга.

Счастливчик сияет. Это лучший день в жизни Счастливчика! Ах, как славно, как хорошо, как весело жить! А Коко без умолку заливается в клетке:

— Гимназист пришел! Гимназист пришел! Здравствуй, гимназист!

Только восьмой час утра, но в гостиной целое заседание. Впрочем, в эту ночь почти никто не спал от томительного ожидания. Сегодняшнее утро очень важное. Сегодня Счастливчика отправляют в гимназию в первый раз. Собственно говоря, прошла уже целая неделя со дня молебна в гимназии, целая неделя уроков. Мальчики, поступившие вместе со Счастливчиком, уже целые семь дней посещали классы, но Кира едет туда сегодня впервые.

Как это случилось?

Очень просто. На другой день после молебна в гимназии Кира слегка простудился. Бабушка сразу заметила это и сказала monsieur Диро. Но что должен был сделать monsieur Диро? Двери постоянно открывались, воспитатели, начальство и дети то и дело входили и выходили в коридор, а из коридора несло холодом, как из погреба или из подземелья. Кира чихнул раз на молебне, раз в швейцарской, когда его одевали, раз по дороге домой в коляске… И этого было достаточно, чтобы бабушка тут же испуганно заключила:

— Простудился! Боже мой! Вы слышите, он чихает, monsieur Диро! Он простудился!

И решила тут же:

— Нет, нет, пока у Счастливчика не пройдет насморк, я не пущу его в гимназию ни за что.

А дома — постель, горячая малина, хина, скипидар со свиным салом — все это дождем посыпалось на Киру.

Насморк соблаговолил пройти только через неделю, и только тогда Счастливчику удалось собраться в гимназию.

Вот он стоит посреди гостиной. Новенький гимназический костюм его сделан из тончайшего сукна у лучшего портного. Сапоги — черные, изящные — блестят как зеркало. Ременный пояс, белый воротничок и фуражка в руке. Няня держит пальто наготове. Симочка — новенькие резиновые калоши, хотя на дворе теплый, сухой, почти жаркий сентябрьский день и в калошах нет никакой надобности.

У всех умиленные лица: у бабушки, у няни, у monsieur Диро. Симочка строит рожицу и тихонько шепчет, так, чтобы никто не слышал кроме Киры:

— Гимназист — синяя говядина!

Симочка узнала откуда-то, что так гимназистов дразнят из-за синих мундиров.

Звонок в передней. Туда стрелой несется Франц.

— Это Михаил Михайлович! — говорят бабушка и няня в один голос.

— Это Мик-Мик! — весело кричит Счастливчик.

Действительно, это Мик-Мик.

— Надеюсь, я не явился слишком рано?… Впрочем, вероятно все на ногах еще со вчерашнего дня?

Вдруг на лице Мик-Мика появляется удивление, почти ужас.

— Локоны! Локоны! Локоны! О, разве можно быть гимназисту с локонами! — Схватившись за голову, Мик-Мик раскачивается из стороны в сторону, точно у него страшно разболелись зубы.

— Что? Что такое? — пугается бабушка.

— Кудри-то, кудри вы ему срезать забыли! — продолжает раскачиваться Мик-Мик. — Ведь это не гимназист, а девчонка какая-то, поймите!

— Ну, уж выдумали тоже… Гимназист, конечно, и даже очень хорошенький гимназист! — обижается за Киру бабушка и целует своего любимца.