Мой брат Юрий - Гагарин Валентин Алексеевич. Страница 90
Упало белое полотно, открывая стелу с барельефом Юры и его товарища. Прозвучали залпы салюта... И люди пошли к памятнику, возлагая живые цветы на черное гранитное кольцо, и поток их, казалось, будет бесконечен.
Первыми букеты алых гвоздик оставили на граните мама, Валентина Ивановна и жена Владимира Серегина.
А земля, собранная Муравьевым, находится сейчас в музее, в родном нашем городе.
Память народа, память людская, человеческая...
Время быстротечно, а память строга: не всякое деяние и не всякое имя отбирает она, чтобы, сохранив в себе, пронести через годы, озарить их светом жизнь других поколений.
Юру помнят.
Вскоре после трагедии родной наш город стал называться Гагарином.
Были назначены пенсии родителям космонавта, жене и детям.
В Звездном и в Гагарине открыли музеи, поднялись на постаменты его изваяния в бронзе и граните.
Его именем названы улицы, школы, корабли.
О нем слагают песни.
Помнят Юру и в своем отечестве, и за пределами его.
Память эта представляется мне глубоко бескорыстной.
И не вправе я промолчать о ее проявлениях, заключая рассказ о такой стремительной и такой короткой жизни брата.
Продолжить начатое…
Я уже говорил о том огромном воздействии на умы людей, о воздействии на психологию, на образ мышления, оказанном первым космическим полетом человека.
В несметном количестве писем, полученных в свое время Юрой, встречаются удивительные. Читать их без волнения невозможно. Такое, например, от соотечественника:
«Я полз по мерзлой земле от деревни Большая Береза до лесу — один километр — восемь часов. И за это время стал седым. Это нужно было для Родины, для победы.
Я склоняю свою седую голову перед тобой, Юрий!
Майор Дубровин Валентин Иванович, пенсионер.
г. Львов».
А вот пронзительное по силе чувства письмо, написанное Анной — Марией Козас, маленькой жительницей французского города Фюмель:
«Дорогой Юрий!
От всего сердца тринадцатилетней девочки посылаю Вам это письмо. Я очень взволнована. Не могу себе представить, что Вы обогнули нашу добрую мать Землю. Сколько должны были увидеть! Вам повезло! Мне очень хотелось быть на Вашем месте... Я хотела бы быть русской. Я хочу посетить вашу страну. Но, увы! я только дочь рабочего-ремесленника ...
12 апреля — это дата, которую я никогда не забуду. Мы все были взволнованы. Мама плакала, когда услышала Ваш голос с неба... Мы счастливы, что вы, русские, были первыми в космосе.
В полдень мы увидели Вас по телевидению. К нам пришли наши соседи, чтобы увидеть Вас. Все говорили — я нахожу, что они вполне правы,— что Вы — Человек века. Браво! Мы восхищаемся вашей страной».
Письма в адрес брата, в адрес других космонавтов, если опубликовать их все, составят огромные тома.
А вот еще одно доказательство популярности советских успехов в космосе. Социологи уже давно обратили внимание на тот бесспорный факт, что самым частым именем для новорожденных в 1961 году было это: Юра. Вспоминается, как иллюстрация к сказанному, случай, который произошел в шахтерском городе Ровеньки. В тот день, когда столица встречала космонавта, в местном роддоме увидели свет шесть мальчиков. И их матери, не раздумывая долго, не дожидаясь согласия отцов, единодушно заявили, что назовут младенцев одним и тем же именем: Юрий. Подобные картины можно было наблюдать и в Москве, и в Гжатске, и в Рязани... Да что там наши, советские города и села! Юноши, нареченные Юрами, именно в те дни нареченные, живут в Японии и в Индии, в Шри-Ланка и на Кубе, в Португалии и в Австралии...
Потрясение и скорбь, вызванные трагической гибелью Юры, тоже оставили памятные вехи о себе. Образ Юры живет в сознании человечества, воплощаясь, как сказал поэт, в пароходы, строчки и другие долгие дела...
В 1971 году сошел со стапелей и стал флагманом советского научного флота турбоход «Космонавт Юрий Гагарин». Оснащенное новейшими достижениями электроники, оптики и радиотехники, судно пока не имеет себе равных. Достаточно сказать, что водоизмещение этого одиннадцатипалубного корабля равно сорока пяти тысячам тонн, мощность главной машины — девятнадцать тысяч лошадиных сил, что, благодаря специальным подруливающим устройствам, он способен пришвартоваться в любом порту без помощи буксиров. На каком бы меридиане ни находился «Космонавт Юрий Гагарин», он поддерживает постоянную связь с Центром управления на территории страны. Системы, которыми оборудованы его лаборатории, позволяют с исключительной оперативностью и точностью решать самые сложные задачи, когда с тверди космодромов уходят в заатмосферные дали спутники, орбитальные станции, космические корабли.
Оно и трогательно, и глубоко символично, сочетание имен, присвоенных эскадре научно-исследовательских судов: «Академик Сергей Королев», «Космонавт Владимир Комаров», «Космонавт Юрий Гагарин». Судьбы людей, когда-то носивших эти имена, так тесно были связаны в жизни...
Мама по приглашению команды гостила на турбоходе, передала в дар морякам, в дар корабельному музею личные вещи Юры, книги о нем. Они, моряки, часто пишут ей, и мама отвечает па письма...
Советские люди, выезжая за границу, в разных уголках земного шара встречаются со знаками внимания к его имени.
В Париже, как известно, есть площадь, названная в честь города-героя Сталинграда... А глубокой осенью 1969 года в коммуне Романвилль — пригороде, входящем в «красный пояс Парижа», состоялось волнующее торжество по случаю присвоения новому кварталу имени Юрия Гагарина. По признанию мэра коммуны, живут в этом квартале преимущественно рабочие, пролетарии, и политические их симпатии в подавляющем большинстве — на стороне коммунистов, на стороне будущего Франции.
Быть может, как раз руками этих рабочих создавалась та сложнейшая аппаратура, которую, по взаимной договоренности наших и французских ученых, поднимали в космос советские спутники...
Летчик-космонавт Геннадий Сарафанов был в Алжире. И там, в городе Тиарет, во дворе школы, носящей имя Юрия Гагарина, открывал памятник ему. Есть в этой школе и музей, посвященный Юре, а специальными дипломами — тоже его имени — награждаются лучшие из учеников... Осенью 1976 года в Италию с визитом прибыли корабли нашего Военно-Морского Флота, в гости к морякам пришел рабочий Рафаэль Риберти. Он рассказал, что после полета Юры его семья от имени сына Джузеппе послала подарок детям космонавта — игрушки.
— Мы и не думали даже, что получим ответ,— волнуясь, рассказывал Риберти.— Нам просто хотелось выразить чувство восхищения отвагой и открытой душой этого русского парня. И вдруг приходит письмо из Советского Союза.
И Рафаэль Риберти с гордостью показал морякам письмо Юры. Вот оно:
«Уважаемый товарищ, Леночка и Галочка горячо благодарят за прекрасный подарок, который вы, Джузеппе, прислали для них. Сердечно желаю доброго здоровья, счастья и успехов. Всего наилучшего семье и благодарю за внимание.
С дружеским приветом Гагарин»
— Дороже реликвии в нашем доме нет,— сказал Рафаэль Риберти. И добавил, тоже с нескрываемой гордостью: — А Джузеппе вырос и стал коммунистом. Как Юрий Гагарин, как отец...
Известны случаи прямо-таки поразительные. Наш советский журналист в Анголе попал в хижину бедного, неграмотного крестьянина. И увидел на стене хижины цветной портрет Юры, вырезанный из какого-то издания.
— Вы знаете, кто это? — любопытства ради поинтересовался журналист.
— Знаю,— уверенно ответил хозяин хижины.— Он — хороший, добрый человек.
— А как его зовут? Что он сделал?
Крестьянин пожал плечами.
— Что сделал — не знаю, но плохого он сделать никому не мог: у него такая честная, прекрасная улыбка...
Я говорю об этом, вспоминаю все это сейчас не затем, чтобы лишний раз подчеркнуть: смотрите, мол, какой он был хороший человек, наш Юра! Нет... Юра был живой человек и, как всякий живой человек, имел в своей натуре и достоинства, и недостатки. Какие-то качества проявлялись в нем сильнее, какие-то — приглушенней, он постоянно работал над собой, над своим характером.