Карамба, или Козья морда - Щеглов Дмитрий. Страница 26

– Тогда все понятно, – снисходительно посмеиваясь, махнул рукой Данила.

– Что понятно, – в голосе девицы чувствовалась обида.

– Понятно, что вместо Средиземного моря он привезет тебя в Каспийское, – Данила аж взбрыкнул на месте расхохотавшись.

– Как?

– А так! Из этой речки вы попадете в Клязьму, из Клязьмы в Оку, Из Оки в Волгу. А Волга насколько я помню, впадает в Каспийское море, это только у «новых русских» она впадает в Средиземное море.

Я поддержал смехом своего приятеля. Девица в ярости запустила шлепанцем в своего капитана. Тот даже голову не поднял из воды.

– Ох, и угораздило меня связаться с этим придурком, давно бы уже отдыхала на Багамах, управляющий банком предлагал.

За нашей спиной раздался стук клапанов старенького двигателя. Сзади остановилась подержанная «копейка». Из машины вылезала святая троица: Хват, Горилла и Фитиль. Девица, увидев особей мужского пола, близких ей по возрасту, приняла самую эффектную позу, на которую только была способна. Топ моделью, конечно, она не была, но отборочный конкурс видно было, проходила. В рекламных клипах этот сюжет называется, «потягивания кошечки в послеобеденное время». Хват как старый лис, даже ухом не повел, а Горилла сняв штаны и рубашку надулся как культурист. Девица готова была уже спустить трап, когда Горилла нырнул в машину, и достал такую же маску как у «нового русского». Девица возмущенная, отвернулась. Послышался вопрос Хвата?

– Что ищет в воде ваш супруг?

– Да две платиновые гантели, – пренебрежительно, сквозь зубы процедила девица, – с ними еще гимнаст на цепи утонул. Плевать я хотела на гимнаста, дешевка был, фуфло, туда ему и дорога. А про гантели из платины я придумала, жалко их.

Я увидел, как нехорошо заблестели глаза у Хвата. Он опустил взгляд в землю. После этих слов девицы, мы с Данилой поняли, что разборки с нашим участием не будет. На тропе войны были тяжеловесы носороги, им не до мелких пичужек. Горилла снова напрягся, показывая мощный торс.

– А откуда у вашего мужа гантели? – осторожно задал вопрос Хват.

– Да никакой он мне не муж, а спонсор по круизу, а этого гимнаста на цепи доставил прямо на борт какой-то местный умелец, то ли кривой, то ли борзой.

– Может быть Хромой?

– Я не видела, они без меня рассчитывались, – девица машинально отвечала на вопросы Хвата, поедая глазами рельефную фигуру Гориллы. В отместку за испорченный отпуск девица с видимым удовольствием топила своего благодетеля. Тот не заставил себя долго ждать и неожиданно появился из-за противоположного борта, грубо прервав разглагольствования девицы:

– Много болтаешь, тебе не кажется?

– Что уже и поговорить с людьми нельзя, так и будем молча весь отпуск среди лесов плыть?

– Потерпи, скоро будет Средиземное море.

Как ржали Горилла с Фитилем, надо было видеть. Икая, они показывали пальцем на «нового русского». Если девица могла не поверить нам, что конечный пункт ее путешествия – Каспийское море, то такие жеребцы, как Горилла и Фитиль убедили ее на все сто процентов.

Даже Хват улыбнулся своей ядовитой улыбкой. В кампании за последние пол часа обосновавшейся на берегу, собирались грозовые разряды. Нам с Данилой надо было не попасть под разряд молнии. Горилла всем своим видом показывал, что он сейчас свернет шею «новому русскому». Он уже собирался идти на абордаж судна, когда Хват, угадав его намерения, удержал его за руку:

– Пока не найдем гантели, этого Жака Кусто не трогать!

А «новый русский» тоже имел виды на святую троицу, и нас пацанов. Троицу с «копейки» он принял за бедных российских мужиков. Надев на голову белую фуражку с надписью «Титаник», он сунул в зубы трубку черного дерева. Прикурив, большой капитан крикнул нам на берегу:

– Заработать хотите?

– Кто не хочет? – вопросом на вопрос отозвался Данила.

– А вы? – он махнул в сторону троицы Хвата.

– Я тебе Титаник устрою, – рядом скрипнул зубами Горилла.

– Громче, не слышу? – капитан катера пыхнул трубкой.

Хват наступил дернувшемуся с места Горилле на ногу:

– Молчи дурак, узнаем, где он их потерял, – прошептал он.

Вот гад, – подумал я, – значит не до конца вчера поверил нашим рассказам, про героическую борьбу с обрезанием канатов.

Да, интересные три команды подобрались на берегу и на катере. Все три группы держали остальных за дураков, за лохов по понятиям Гориллы. Да еще внутри групп были свои собственные интересы. Себя мы конечно считали за самых умных.

– Ваши условия? – крикнул в ответ Хват.

– Но мы первые дали согласие, – как пионер тянул руку Данила, – сначала с нами надо договориться, и камеру вернуть, или компенсацию за нее.

На этот раз дернулись уже двое, Горилла и Фитиль. Хват снова их остановил:

– Посмотрим, что этот нувориш предложит. Умный какой нашелся, сразу с платиной на катере по воде за границу смыться. Ну…Ну…

Мы с Данилой полезли в воду и поплыли к катеру. Данила по сходням, переброшенным с противоположной стороны катера, поднялся на борт, а я решил пока освободить нашу камеру. Когда я подплыл к корме, и постарался на что-нибудь опереться, чтобы подняться на борт.

У самой поверхности воды, на крюке, торчащем из катера я увидел заветную золотую цепь с гимнастом распятом на двух скрещивающихся гантелях. «Новый русский», когда вчера упал и покатился по палубе, не мог и подумать, что цепь никуда не делась, а так за ним и плавает. Как ее он сегодня не заметил – непонятно. Не там искал.

– Ты где там? – свесился с борта Данила подавая руку.

– Вы договаривайтесь основательно, а я камеру спущу на воду, – и я мигнул Даниле.

Сказать я ничего больше не мог, к нам подходил капитан, а с берега пристально смотрела бандитская троица. За то время, что мы знали друг друга, слова сказанные с нажимом или с определенной интонацией имели тайный смысл, но какой Данила пока не мог догадаться, хотя согласно кивнул головой. Я решил провернуть вчерашний трюк и привязать золотую цепь к пипке камеры. Взобравшись на корму, я спустил камеру на воду. Незаметно, как мне показалось, я снял цепь с крюка и, вынырнув посреди камеры, постарался накинуть цепь на пипку. Камера лежала не той стороной. Переворачивать ее одной рукой на глазах бандитов не имело смысла. Но и вешать обратно золотую цепь на подводный крюк не хотелось. Кто его знает, что взбредет через несколько минут в голову «новому русскому», может он плюнет на все, и укатит через Босфор в Средиземное море. Я и так и эдак старался приладить цепь. Ничего не получалось. И в это время на корме показалась девица в бикини:

– Я поеду вместе с вами на берег, – тоном, не привыкшим к возражениям, сказала она, – только не переверните, я плохо плаваю.

– Вон тот верзила, – я махнул свободной левой рукой в сторону берега, – просил передать, что на руках вас отсюда унесет.

– Правда? – она, дружелюбно помахав рукой Горилле, и сразу отвалила в сторону.

Дольше болтаться у кормы не имело смысла. Я нырнув зацепил золотую цепь между большим и указательным пальцем ноги, чуть не вывихнув их, и, запрыгнув изнутри на камеру погреб наискосок берегу. Наперерез мне шел Горилла.

– Дай камеру на катер сплавать, – попросил он, когда до берега оставалось метров десять.

– Горилла, там, эта русалка мне шепнула, чтобы ты ее на руках вынес на берег. Плыви так, она сама тебе в руки прыгнет, – советовал я Горилле не подплывая к берегу.

– А Хват как же?

– А что, Хват будет, для «нового русского» что-то на дне искать? – успокоил я Гориллу. – Плыви, видишь, она тебя ждет, на борт облокотилась.

Дважды уговаривать Гориллу не пришлось, он как олимпийский чемпион в красивом прыжке ушел под воду. Я стал подплывать к берегу. Ко мне шли Горилла с Фитилем. В двух метрах от берега, прямо напротив кустов я освободился он цепи и теперь мог разговаривать с ними не волнуясь. Хват все таки заметил, какие то мои манипуляции с камерой, потому что когда я подплыл к берегу, он перевернул ее. Поздно спохватился.