Высокое искусство - Фридланд Лев Семенович. Страница 11

Вопрос вполне естественный. Но правильный ответ на него дает гипотермия. Действительно, 5 минут – это срок, после которого изменения в клетках центров коры головного мозга становятся уже необратимыми. Но так происходит в обычных условиях существования организма. Гипотермия же меняет положение. Она удлиняет срок наступления необратимости до 20 минут и даже до тридцати. В этом и заключается ценность и значение гипотермии. Она делает перерыв в питании мозга даже на 20–30 минут безопасным.

Вот что дает гипотермия, замедляющая все процессы в организме, уменьшающая обмен веществ, сохраняющая силы и энергию тканей и органов. Этим она приобретает значение чрезвычайно ценного фактора, позволяющего выполнять большие серьезные операции в грудной полости. И не только на сердце, получившем ранение. Гипотермия делает доступным для хирурга и другие операции на сердце, о которых еще недавно мечтали, как о чем-то невозможном, несбыточном, неосуществимом. Охлаждение тела и связанные с ним увеличение стойкости организма, большая сопротивляемость разным осложнениям, возможность освобождать поле операции от потоков крови при «сухом» сердце, – всё это позволяет производить не только внешний осмотр сердца, но и сердечных клапанов, полостей сердца. Эти же обстоятельства открывают дорогу и для операций на внутрисердечных клапанах, дают возможность хирургам уничтожать дефекты перегородок сердца, расширять сужения в стенках сердца, – словом, делать всё то, что недавно представлялось плодом досужей фантазии. Нет сомнения, что это вскоре станет реальной действительностью.

Теперь, разумеется, уместен заключительный вопрос: как искусственно, по желанию врача, снижают температуру тел а до 30–26 градусов?

Существуют препараты, прием которых снижает температуру, – фенерган, ларгактиль, дипаркель и другие. Чаще всего, однако, пользуются не химическими препаратами, а физическим агентом – холодной водой. Больного завертывают в одеяло из двойных резиновых стенок, между которыми циркулирует холодная вода температуры около нуля градусов. Заключенное в такое одеяло тело постепенно охлаждается. Закутывание в одеяло рассчитывается таким образом, чтобы к началу операции оно охладило тело больного до нужного градуса.

Можно вместо одеяла изготовить костюм с таким же двойным резиновым резервуаром для циркулирующей холодной воды.

После операции тело быстро согревают, опять-таки с помощью тех же одеял: холодная вода в них заменяется горячей.

Так что всё это сравнительно не сложно.

Нет сомнения, что искусственнее понижение температуры тела поможет уже в ближайшем будущем спасать жизнь людей и в тех случаях, в которых еще недавно их ожидала неизбежная смерть. В гипотермии медицина получает новое, могущественное оружие борьбы за здоровье человека.

Состоявшийся в январе 1955 года Всесоюзный съезд хирургов в Москве подчеркнул огромные перспективы, которые открывает этот метод для науки о больших операциях в грудной полости.

Второе сердце

На этом, собственно, кончается изложение проблемы операции над сердцем, история его осады на протяжении веков. Но за последнее время в научной печати появились сообщения, которые указывают, что завоевание сердца совершается еще с одной стороны, несколько неожиданной.

В лаборатории горьковского профессора Синицына живет лягушка, ставшая предметом исключительного внимания физиологов. Эта лягушка ничем не отличается от других. Она, как и все остальные лягушки, охотится за насекомыми, прыгает, спит, бодрствует, квакает.

И всё-таки эта лягушка – необыкновенная лягушка. В ней нет того сердца, с которым она родилась. В ней бьется чужое сердце. Профессор Синицын сделал замечательную в двух отношениях операцию. Он сумел, во-первых, удалить собственное сердце лягушки и поместить на его место сердце другой лягушки. Во-вторых, при этом не было нанесено повреждений покровам животного. И удаление сердца, и пересадку Синицын сделал через рот лягушки.

Это чудо экспериментального искусства удалось полностью. Новое сердце во всем заменило прежнее. Уже прошло два десятка месяцев – срок, для короткой лягушечьей жизни огромный, а пересаженный орган исправно выполнял свои функции. Как известно, лягушка – холоднокровное животное. Это, конечно, уменьшает значение выводов, которые могут быть сделаны. Между холоднокровными и теплокровными животными существует большое физиологическое различие. Опыты Синицына сами по себе замечательны, но они не дают достаточных оснований для суждения о возможности их повторения на высших животных. Такая возможность должна быть доказана только работами на млекопитающих. Эта задача чрезвычайно трудная. Чем выше на лестнице эволюционного развития стоит животное, чем сложнее и тоньше устроен его организм, тем труднее поддается он искусственной перекройке. Но всё же поддается.

Молодой физиолог Демихов, доцент кафедры физиологии Московского университета, сумел добиться решения этой увлекательнейшей, но представлявшейся невыполнимой, задачи. Ему удалось сделать то, чего еще нигде, никогда и никому сделать не удавалось.

Он пересадил сердце крупному животному – собаке. У собаки в груди билось два сердца. Одно – собственное, другое – вынутое из свежего трупа собаки. И оба сердца работали!

Опыт был повторен на нескольких десятках собак. Успех не оказался случайным. Опыты удавались у всех этих животных. У каждого из них рядом с его собственным сердцем ритмично сокращалось, гоня кровь по телу, добавочное, второе, пересаженное и прижившее сердце.

Пересадка представляла собой очень сложную операцию. Второе сердце своими сосудами подшивалось к крупным кровеносным сосудам в грудной клетке. Таким образом, оно включалось в круг кровообращения. Чтобы лучше обеспечить хороший результат операции, Демихов некоторым животным пересаживал вместе с сердцем и легкое, а иногда и оба легких. Тогда новое сердце имело уже часть своих сосудов и даже часть малого круга кровообращения.

Это явилось еще большим чудом экспериментального искусства.

Попутно вполне логичен вопрос: почему первое сердце у собаки не удалялось? Почему экспериментатор оставлял на месте старое сердце, пересадив новое? Почему работали оба сердца?

Это можно объяснить. Если кровообращение в теле собаки прекратится больше чем на 5–6 минут, то смерть животного будет неизбежной. Удаление одного сердца и начало функционирования другого, естественно, требуют времени. Одно сердце перестает работать, второе еще не начинает. Образуется пауза. Возникает опасность долгой остановки движения крови в организме, гораздо более продолжительной, чем срок в 5–6 минут. Тогда гибель неминуема. Ее нельзя предотвратить.

Сохранение на месте старого сердца обеспечивает, следовательно, бесперебойность кровообращения.

Конечно, такая операция, такое серьезное преобразование сердечно-сосудистой системы может и не пройти бесследно для организма животных. У них иногда действительно наступали перебои в сердечной деятельности и даже внезапные ее остановки.

У одной собаки с пересаженным сердцем это произошло в особенно резкой форме. Неожиданно стал слабеть пульс, кровяное давление упало очень низко. Было похоже, что приближается смерть, но затем, через 4–5 минут, пульс начал выравниваться, улучшаться, и всё опять пришло в нормальное состояние.

И вот тут, наблюдая за всем этим, Демихов стал свидетелем любопытнейшего явления. Оказалось, что действительно одно из двух сердец собаки прекратило работу. Это было первое, собственное сердце собаки, на котором пока продолжала лежать главная роль в кровообращении. Но пересаженное сердце, дававшее до того момента малозаметные, слабые толчки и слабые сокращения, вдруг наполнилось кровью и стало энергично сокращаться. Оно взяло на себя полностью функцию остановившегося врожденного сердца. Кровь снова побежала по всему телу. Жизнь восстановилась.

Второе сердце заменило первое.

Это было удивительное физиологическое явление.